Трио «Душа» и Сестрица Лу - Кристин Хантер

— Дробовик не годится! Как ты его пронесешь по улице? А остальное оружие — подготовить. Вы с Жерей доставите его сюда сегодня вечером.

Они все чаще называли Дэвида по прозвищу, показывая тем самым, что тот уже созрел для их компании.

— Что за план? — спросил Дэвид.

— Если Кэлвина не выпустят — двинем к полицейскому участку. А если выпустят — к Зильберману.

Руки у Лоретты уже давно дрожали, а тут вдруг упали на клавиатуру, нажав одновременно с десяток нот, а голос ее перекрыл какофонию:

— Не-е-ет!!!

Опешив от неожиданности, мальчишки тут же замолчали и уставились на нее. Лоретта помнила лишь, что неестественным, срывающимся голосом она объявила им, что они не смеют превращать мастерскую ее брата в воровской притон. Ни под каким видом они не должны приносить сюда оружие. А если они собираются возродить свою банду и снова устраивать драки, пусть и думать забудут о клубе. Она, Лоретта, запрет его на замок и выставит их всех за дверь.

— Ну разве она не баба? — спросил Фрэнк, когда Лоретта кончила.

— Не слушайте вы ее, — сказал Фесс. — Она ничем не отличается от всех этих дядей томов, которые хотят, чтобы мы верили в закон и порядок. «Пауки» сегодня чуть не намылили ей шею, а она никак не может понять, что этот ее закон все равно против нас, нарушаем мы его или не нарушаем. Мы не можем не быть вне закона. Они сами нас такими делают!.. Но разве ей это понять!

— Если мы не украдем деньги, Лу, на что мы тогда, спрашивается, купим инструменты? — попытался урезонить ее Дэвид.

— Не знаю. Если для этого надо воровать — бог с ними, в конце концов.

— А-а-а! — с отвращением поморщился Фесс. — Закон и порядок ни черта им не дали, этим дядям томам, и вам они ни черта не дадут. Неоткуда нам ждать милостей — надо взять их собственными руками!

Зло, проповедуемое этим мальчишкой, начало искушать и Лоретту. Тем больше она укрепилась в своем намерении противостоять ему. Отчаяние породило вдохновение.

— А что, если нам устроить танцы? — вдруг предложила Лоретта.

— Танцы? Фу, какая гадость! — В возгласе Джетро, как показалось Лоретте, выразилось отношение к ее идее большинства мальчишек. Но девочки тут же проявили интерес к танцам, вероятно потому, что в отличие от драк и воровства танцы предполагали их непосредственное участие.

— Вообще-то места тут хватит. Но уж больно мрачно, — заметила Джоэлла, оглядев залу.

— А мы можем украсить ее серпантином, — предложила Флоренс. — И ввинтить несколько цветных лампочек. А чего, тогда станет довольно уютно.

— Мы можем брать за вход семьдесят пять центов, — сказала Лоретта, моля бога, чтобы ее предложение встретило поддержку. — Если придут хотя бы сто человек, мы получим семьдесят пять долларов.

— А если устроить буфет, еще больше выйдет, — высказалась Шарон. — Газировку и сосиски запросто можно организовать.

Фесс предпринял новую попытку сорвать Лореттин замысел:

— А где ты достанешь музыку?

— Каждый из нас принесет с собой пластинки. А Вильям одолжит нам проигрыватель, — быстро парировала Лоретта, надеясь, что брат ее не подведет. — Более того, он может разрешить нам напечатать афиши.

Джетро неожиданно изменил свою точку зрения, подобно маленькому ребенку мгновенно перенеся свой восторг с одного предмета на другой. Но он способен увлечь за собой других ребят, подумала Лоретта.

— Нормально, чуваки! — заорал он. — Мы обклеим афишами весь город!

— С афишами мы можем собрать двести человек, — поддакнул ему Улисс. — А может, и триста. Черт побери! Мы можем загрести двести долларов, даже больше! Это посильнее, чем воровать!

— Я могу притащить пару новых потрясных дисков, — объявил Фрэнк и тут же принялся танцевать, дергая руками и ногами и подпевая самому себе:

— Трусишка Дэвид, а пошел-ка ты гу — лять…

Возмутившись такой наглой клеветой, Дэвид встал в низкую стойку и выжидал момент, чтобы ударить Фрэнка, когда тот «откроется». Несколько минут они боксировали, медленно двигаясь по кругу под одобрительные возгласы других мальчишек. Потом сошлись в клинче, обхватили друг дружку, похлопали по спине, рассмеялись и разошлись. Их невинная возня ослабила общее напряжение.

Фесс не мог не заметить перемены, произошедшей в настроении своих подопечных, и того, что она соответствовала общей атмосфере.

— Ладно, — сказал он, — валяйте, слушайтесь ее, если хотите. Но я предупреждаю: это для вас плохо кончится. А когда вы это поймете и вам снова понадобится настоящий лидер, вы знаете, где меня искать. — И, словно не желая признавать свое поражение, Фесс вышел из мастерской.

Лоретта обрадовалась его уходу, хотя ей было жаль, что он не услышал песни на свои стихи. Как знать, может быть, тогда бы настроение у него переменилось. Впрочем, Лоретта не была в этом уверена, а остальные ребята едва ли огорчились его уходу.

Торопливо записав что-то в своем замусоленном блокноте, Джетро поднял голову:

— Глядите, чуваки! Вот что будет на нашей афише. — И он прочел вслух:

ЯСТРЕБЫ РАСПРАВЛЯЮТ КРЫЛЬЯ!

ТАНЦЫ ДО УПАДУ

В КЛУБЕ ЯСТРЕБОВ!

ЛЭМБЕРТ АВЕНЮ, 1343

ВХОД — ТРИ ОРЛА

— И не надо оваций! Сам вижу, что — отпад!.. Вот только не хватает дат! — на радостях срифмовал Джетро.

— Жаль, что здесь нет Кэлвина, — вздохнула Лоретта. — Он так здорово рисует. — Она сразу же представила себе афишу: большой черный ястреб, парящий над яркими, красными буквами.

Точно в ответ на ее мысли дверь вдруг распахнулась, и в мастерскую вошла улыбающаяся личность в свитере. Ребята приветствовали ее радостными воплями, а двое мальчишек подбежали к Кэлвину, чтобы похлопать его по спине и расспросить о том, что произошло.

— Ничего, — коротко ответил им Кэлвин. — За мной пришел этот учитель, и они меня отпустили — вот и все.

Но прежде чем Лоретта успела попросить его нарисовать афишу, Кэлвин быстро оглядел залу, задержался взглядом на Лоретте, сидевшей за пианино в окружении «ястребов», и лицо его потемнело от гнева. Кэлвин ушел так же неожиданно, как и появился, с обычным своим зверским выражением лица. Вот и пойми его, в отчаянии подумала Лоретта. Правда, художники, как говорят, должны быть темпераментными натурами, но разве можно привыкнуть к его молниеносным сменам настроения.

Впрочем, остальные ребята почти тут же о Кэлвине забыли: они были слишком увлечены планированием танцевального вечера.

— Давайте устроим его до Дня благодарения, — предложила Шарон, вероятно, потому, что в декабре собиралась родить и напоследок рассчитывала повеселиться.

— Да, действительно, — поддержал ее Улисс, но по другой причине. — Ведь мы не знаем, отапливается это здание или нет.

— В субботу вечером, — сказал какой-то мальчик.

— Нет, в пятницу, — возразила ему какая-то девочка.

Поспорив в течение нескольких минут, они в конце концов сошлись на субботе, десятого ноября.

— Значит, у нас есть на подготовку четыре недели, — сообщил Улисс. — Времени — вагон!

— Здорово должно получиться! — воскликнула Флоренс. — Вот увидите, все придут!

— Если твой брат нам разрешит, — сказал Дэвид Лоретте.

— И если не появятся «пауки» или «мстители», — мрачно добавил Фрэнк.

Глава 8

— Не нравится мне это, Лу, — в десятый раз за прошедшие десять дней объявил Вильям. — Твоя шпана притягивает к себе полицию. Если на танцах они чего-нибудь выкинут, тут же явятся полицейские и опечатают мою мастерскую. Что я тогда буду делать? Мне будет еще хуже, чем до этого, — ни своего дела, ни сбережений.

— Вильям, но мы уже всем сказали! Мы даже билеты продали! — протестовала Лоретта.

— И работу могу потерять, — продолжал Вильям, не обращая внимания на ее слова. — У меня теперь так много работы в мастерской, что я не высыпаюсь по ночам. На этой неделе я уже дважды опаздывал на службу, а сегодня мой начальник снова застукал меня, когда я клевал носом. И был недоволен. — Вильям посмотрел на сестру воспаленными, беспокойными глазами. — Нет, зря я тебя послушался. В первый же день, когда пришел этот полицейский, надо было выставить твоих парней. Он еще потом заходил два раза, и вид у него далеко не дружелюбный. — Вильям с отвращением поморщился. — Он хочет, чтобы я ему дал на лапу — ясное дело. Все они этого хотят. Если ты им заплатишь, они от тебя отстанут. Но у меня нет денег, и поэтому я должен тщательно соблюдать все законы.

Быстрым, нервным движением Вильям неожиданно ударил кулаком по столу и заключил:

— Завтра — и точка! Я объявляю тебе, что с завтрашнего дня вход в мою мастерскую несовершеннолетним лицам строго запрещен!

— Ты не сделаешь этого, Вильям!

— Прости меня, Лу, но у меня нет другого выхода. Все, я решил!