Журнал «Вокруг Света» №03 за 1960 год - Вокруг Света

Теперь все зависело от последнего скачка: допрыгнет ли тюк до воды? Мы замерли на своих местах, а зеленый тюк сделал последний прыжок и упал, плотно втиснувшись между двух больших камней у самой воды. Первое происшествие сделало нас осторожными. А осторожность в свое время спасла нас от катастрофы. Но об этом речь впереди. А пока что мы вступили в гигантскую чашеобразную пещеру.

Ее двадцатиметровые своды врезаны в стену каньона. В глубине затаился прохладный полумрак. Местами в стене были ниши. Их покрывала старая, затвердевшая, словно темный лак, копоть. Этой же копотью были выведены едва заметные непонятные знаки. Они сливались с темными потеками сырости, образуя на камне таинственные письмена. На каждый наш шаг пещера отзывалась приглушенным гудением, в котором скрывались невысказанные тайны. По преданию, абреки прятали в этой пещере угнанный скот. Пол ее действительно был покрыт толстым слоем овечьего помета. Он так слежался, что мы кололи его, как уголь, и подбрасывали в костер.

Четвертый день нашего пути ознаменовался лучом солнца, пробившимся в глубокий каньон. С отвесных стометровых стен низвергались водопады. Издали они казались жемчужными нитями, повешенными на скалах. Вблизи же они тяжело гудели, окутанные сверкающей водяной пылью и опоясанные маленькими радугами.

Впереди неизменно шагал Федя. У него не было «легкой, пружинистой» походки, которой обычно наделяют проводников в приключенческих повестях. Как ни странно, он скорее брел, чем шагал, и был похож на человека, который ищет потерянную вещь. Но так «брести», не меняя темпа, он мог часами. Если же Федя вдруг останавливался, значит было что-то интересное. Или он показывал место, где играла волчица с волчатами, или обращал наше внимание на едва приметную щель в скале — полное меда жилище диких пчел.

На этот раз Федя остановился у выхода из каньона под раскидистым грушевым деревом. Вся земля вокруг была усыпана мелкими грушами, а в воздухе стоял запах бродящего вина. Кстати, подошло время нашего дневного привала, и было решено накоротке сварить грушевый компот. Володя с котелком побежал к реке, мы занялись костром. Но не прошло и трех минут, как Володя вернулся большими прыжками, без котелка и свистящим шепотом сообщил: «Медведь!» Мы схватили ружья, ожидая, что тут же следом за Володей из кустов выскочит косматое страшилище. Но Володя, переведя дух, добавил: «Там... за рекой!»

У истоков легенды

Подошли к легендарным воротам вечером. Впрочем, весь этот день был богат острыми впечатлениями. Началось с того, что в предрассветной мгле на отдаленной вершине завыл волк. Федя, сложив у рта ладони, ответил ему таким великолепным воем, что все мы невольно поежились. Волк отозвался еще раз, и на этом их беседа, прошедшая в дружеской обстановке, закончилась.

Дальше мы двинулись молча. Час за часом тянулись мимо нас серые отвесные скалы. Они давили сильней, чем мешки рюкзаков. Реку загромождали теперь такие огромные камни, что через каждый приходилось перелезать, помогая друг другу.

Преодолев один из каменных завалов, мы увидели первые за время нашего пути признаки человека. Но что это были за признаки!

Два домика, сложенные из естественного камня, сиротливо жались к скалам. Мы обошли их. Дверей не было. Было несколько не то окон, не то лазов. Внутри узкие солнечные лучи бросали свет на оскалившиеся лобастые черепа, деревянные, в медных скобах колоды-гробы, полуистлевшие тряпки, глиняную посуду. Это были родовые склепы. Мы с трудом забрались в один из них и сразу почувствовали легкое движение воздуха. Система отдушин в склепе была сделана так, что приток свежего воздуха мумифицировал захороненные трупы. Одежда, оружие, посуда сохранились еще лучше. Солнечные лучи внутри склепа заиграли в густой массе пыли, когда мы стали сдвигать колоды-гробы, рассматривая все, что было оставлено здесь века назад.

Федя не полез в склеп. Он просунул голову в отдушину и, чихая от пыли, тщетно звал нас идти дальше. С трудом ему удалось убедить нас, что самое интересное еще впереди.

Ущелье сужалось все заметнее. Стены его уже совсем оголились: ни кустика, ни травы. Это было уже не ущелье, а узкий каменный коридор. Солнце быстро промелькнуло где-то вверху. Стало заметно темнеть.

У одного из поворотов Федя молча поднял руку: «Привал!» Мы сбросили рюкзаки, сразу почувствовав себя невесомыми. Наконец-то отдых, костер! Но Федя все так же молча пригласил нас следовать за собой. И дальше все происходило молча. Усталые люди мало разговаривают, но без слов все мы поняли, что это где-то здесь, близко. Минут пять мы карабкались, пока не поднялись на маленькую скальную площадку. Каждому из нас воображение рисовало необычную картину, скрытую там, впереди. Но когда Федя протянул руку, мы увидели то, что превзошло нашу фантазию.

За поворотом коридор ущелья упирался в отвесную стену. В стене четко обрисовывался проем каменных ворот. Под аркой безмолвно и плавно двигались высокие белые фигуры. И они не просто двигались, они шевелились, кланялись и выкидывали кверху причудливо изломанные, призрачные руки. Тоскливое совиное «у... у... у...», доносившееся из темных расщелин, дополняло чудовищно-фантастическую картину.

Мы стояли не шелохнувшись, чувствуя, как холодок ущелья пробирается под одежду. Чье-то решительное «пошли!» нарушило оцепенение.

Белые призраки

С каждым шагом арка вырисовывалась в скале все отчетливей. И так же безучастно ко всему двигались перед ней белые призраки. Они поднимались из серой туманной мглы и, словно догоняя друг друга, таяли, минуя зияющий мрак проема ворот.

Если бы их движения были ритмичны! Если бы хоть малейший признак указывал, что это игра природы. Нет! Это был хоровод белых фигур, каждая из которых производила самостоятельные движения, словно поглощенная каким-то лишь ей ведомым делом. Мы шли спотыкаясь, но не отрывая глаз от белых фигур. Словно мелькающие кадры, в памяти возникали эпизоды легенды: абреки, до глаз закутанные в бурки, свист пуль, воинственные песни, мечущееся пламя костров...

А между тем на экран воображения уже падал первый луч действительности: Федя шагнул к сводам ворот. Призраки не уступили ему дорогу. Словно выполняя свой долг до конца, они по одному разбивались о Федину фигуру и исчезали.

Конечно, это был всего лишь густой холодный туман. Теперь только совиный крик поддерживал обстановку таинственности. Федя поднял ружье, и грянул выстрел, утверждающий власть человека. Сова сконфуженно умолкла, а мы занялись костром, ибо с призраками, как и с перевалами, лучше всего иметь дело на сытый желудок. Однако в ворогах костер горел необычно. Сильная тяга воздуха забивала пламя, прижимала его к земле. Это и натолкнуло нас на правильную мысль о причине возникновения «призраков». До наступления полного мрака и обычного в горах ночного холода воздух тонко посвистывал в сланцевых пластинках ворот. Он словно подсказывал нам что-то, но только к утру пришла окончательная разгадка.

Прямо за воротами было другое ущелье и альпийские луга. Разница температур лугов и ущелья в разное время суток вызывала в воротах своеобразный, закрученный сквозняк. Воздух, нагнетаясь в ворота, вздыбливал и стягивал в маленькие смерчи туман, повисший над рекой. А при соответствующей игре воображения туманные смерчи казались хороводом призраков. Вот и все.

Итак, с призраками было покончено. Но вот ворота и по сей день остались для нас неразрешимой загадкой. Они представляли собой арку довольно правильной формы, под которой мог бы проехать всадник.

Мы искали признаки естественного образования ворот. Может быть, их проточила вода? Родника не было. Может быть, стена просто обвалилась? Но рядом нигде не было ни осыпей, ни обвалов.

Почему же именно здесь, в этом месте, где ближе всего соприкасались два ущелья, они соединены воротами? Значит, их сделал человек? Но на сводах арки нам не удалось обнаружить никакого следа.

Андрей настаивал на легендарном происхождении ворот. Для доказательства он даже ковырял охотничьим ножом слоистую породу и собирался взорвать небольшой заряд пороха. Володя же представлял оппозицию. Он решительно заявил, что поверит Андрею лишь тогда, когда тот пробьет рядом еще одни такие же ворота. Этим предложением и закончился спор.

Дальше наш путь лежал через самый большой перевал к верховьям реки Ассы.

Долина крепостей

Мягким зеленым ковром наброшены на горы альпийские луга. Они пестрели венчиками цветов, собирались в морщины, играя тонами красок в ложбинах, и рвались там, где к небу тянулись острые зубцы хребтов. За бурыми скалами искрились первозданной белизной снежные пики. Но нам было не до красот.

Согнувшись в три погибели, мы брели на самый большой перевал. Пот заливал глаза, дышать становилось труднее. Час за часом, с небольшими, погруженными в молчание привалами мы карабкались вверх. Луга сменились сосновым лесом. Сосновый лес сменился березняком. Потом исчезли последние корявые березки. Разыскав крошечный родник, мы заночевали среди суровых замшелых камней.