Скверная жизнь дракона. Книга четвертая (СИ) - Костенко Александр

Закончив свежевать волков, мы бросили тушки и отправились вглубь леса. Прохладный воздух после вчерашнего дождя так и не прогрелся, и если бы не новая одежда — то я бы всенепременнейше простыл.

— Как будем действовать? — спросил я Налдаса.

— Я нападу первым, вы последуете за мной. Следует сразу убить шамана, иначе возникнут трудности.

— У гоблинов есть маг?

— У многих низших разумных есть свои маги. Судя по количеству волков, у этого логова он тоже есть.

— А ты точно уверен, что там именно гоблины, а не гноллы?

Налдас показал на привязанную к его рюкзаку связку ушей. Оруки не купируют уши, а делают в них дыры, гноллы же и купируют, и пробивают маленькие дырочки. А раз уши только купированы, то вывод напрашивался сам собой.

Больше всего меня интриговали два факта: наличие мага, и как вообще количество волков коррелируется с его наличием? Со слов Налдаса выходило, что многие путают гоблинов и гобляторов, ибо одно — половозрелая форма другого. Те метровые зелёные мерзкие коротышки, которых я видел во время перелёта от орков — были гобляторами. Их от гоблинов отличить просто: у последних рост не меньше полутора метров.

Каждое логово гоблинов живёт по крайне простому принципу: наплодить как можно больше гобляторов, и подобно чуме распространить их на ближайшую округу. Лишь для того, чтобы пожрать ново образованные логова. И это — даже не самое мерзкое в их повадках.

— Слушай, раз такое дело, то обучишь меня умениям для посоха? Сейчас же драться придётся.

Налдас остановился и задумчиво посмотрел мне в глаза. На его скулах морщины увеличились, словно налившись водой.

— Будьте любезны, — ксат протянул руку, прося рассмотреть мой посох поближе. — Скажите, основой посоха стало скверное существо?

— Да, древень окопавшийся. Он ещё…

— Это не важно. Когда шла оклазия, вы нанесли магические реагенты, печати и узоры?

На моё недоумение Налдас добавил, что оклазия — это те два часа, когда части порождения испаряются и не понятно, останутся ли они или нет. Естественно, что никаких реагентов я не наносил. Сложно сделать то, о существовании чего ты не догадываешься.

— Прошу простить, но моё обучение станет бесполезным. Чтобы воспользоваться умением, ваш посох должен быть пропитан вашей магией. Он должен быть готов принять вашу магическую энергию, либо сами узоры на посохе должны подходить под определённое умение.

Понимая, что обучение отменяется и придётся рассчитывать на собственные силы — я всё же продолжил начатую тему и смог вытрясти из ксата немного важной информации. Оказалось, что существует два типа подготовки магического устройства.

Первый, когда на нож наносит узоры его хозяин. Узоры будут неповторимыми, с особым магическим почерком, так что подать ману в нож и активировать умения сможет только хозяин магических узоров. Второй тип, это когда ремесленник наносит строго определённые символы, характерные для строго определённого умения, но ножиком сможет воспользоваться каждый, знакомый с нанесённым умением.

Второй случай напомнил ситуацию, когда я был в плену у орков. Тогда муж Кагаты показал свой топор с нанизанными на рукоять позвонками из моего хвоста. После их добавления топор смог удерживать четыре умения, а не три. Вот только всё ещё остаётся загадкой, что имел в виду орк говоря, что топор стал прочнее — но рано или поздно я это узнаю.

— Мы пришли, — Налдас остановился посреди и снял рюкзак. Я повторил за ним. Рядом с деревом, где мы оставили вещи, лежало что-то, напоминавшее остатки черепа очень больного ребёнка, с широкими глазницами и искривлёнными гнилыми зубами.

— Гоблины помечают границы логова остатками тел гобляторов. Это, как вы могли заметить, один из таких черепов. Мы близко.

Налдас отогнул свой тряпичный пояс тёмно-жёлтого цвета. Обычная ткань, скрученная рулетом, где в центре ксат прятал золотые монеты и кольцо с похожим на лазурит синим камнем. Он на мгновение неестественно моргнул, когда ксат надел кольцо в средний палец.

Взяв в каждую руку по шкуре — мы двинулись вперёд. Налдас первым ворвётся в логово и сконцентрирует внимание гоблинов на себя, а я в этот момент должен «Магическими стрелами» убить лучников, попутно уничтожив оставшихся на поверхности существ. Ибо Налдас помчится дальше, вглубь логова. У гоблинов странная любовь к глубоким норам, они копают их с превеликим удовольствием, и в каждом логове такая нора обязательно найдётся. Именно находящаяся на глубине свора и есть наша цель, ибо крайне опасно сражаться на поверхности с огромной толпой.

Вскоре показался лесной холм, окружённый забором из засохших веток. Пролежав много лет и успев утрамбоваться, они стали неприступной преградой в полтора метра высотой. Но гоблины больше ленивы, чем трусливы, поэтому в таких мелких логовах только один вход. Хоть это не отменяет того, что гоблины и гобляторы — опасные противники, даже деревянное копьё способно пробить разумного насквозь. А уж если обмазать наконечник экскрементами, то последние часы пройдут в агонии.

Мы укрылись за густыми зарослями малины, за пятьдесят метров редколесья перед входом в лагерь. На входе стояло мерзкое зеленокожее существо в снятых с трупа рваных штанах; и в давно ссохшейся и засаленной кожаной накидке, со следами крови и жира. В руке существо сжимало деревянное копьё. По словам Налдаса, охранник всегда дежурит в паре с волком, но не в этот раз.

За входом виднелись низкие тенты из наспех сшитых кишками облезлых шкур, шёл дымок от горящего костра, воздух наполняли запахи нечистот и засаленной кожи, доносилось кряхтение и удары дерева об дерево. В лагере прохаживали гобляторы в одеждах, как у караульного. И хоть у некоторых не было оружия, но кто знает, что скрыто под землёй под рукотворным холмом, возвышавшимся над забором в задней части логова.

— Вы готовы? — Налдас мельком взглянул на меня и продолжил внимательно смотреть в двухметровый проход между веточной преградой.

— Врываемся, ты первый, отвлекаешь на себя, я за тобой, ты уходишь под землю. Уверен, что поблизости никого нет?

— Все волки были на охоте. Гоблятор в патруль или на охрану без волка не пойдёт.

Разойдясь в разные стороны кустарника — мы замерли в ожидании удачного момента. Время тянулось медленно. Гоблятору надоело стоять в карауле, и он то и дело прикладывал ко рту кисть со скрюченными пальцами, скрывая зевоту. И я бы мог подивиться его утончённым манерам, но каждый раз тот громко шмыгал носом, хлюпая соплями.

Вдруг подул встречный ветер, принеся запах пота, засаленной одежды и нечистот. Одновременно с этим гоблятор вновь поднёс руку ко рту, по привычке закрыв глаза.

— Сейчас, — негромко скомандовал Налдас, отбросил шкуры и помчался к логову. Я бросился следом.

За секунду Налдас преодолел двадцать метров, воспользовавшись «Рывками» и вытянул вперёд правую руку. Кольцо моргнуло жёлтым цветом и в грудь гоблятора впечаталась молния. Тело монстра напряглось в судорогах и замерло с поднесённой ко рту рукой. В непропорционально широких глазах отразился силуэт ксата, оказавшегося у входа раньше, чем у гоблятора прошли судороги.

Налдас подхватил тело и медленно опустил на землю без единого звука, оставляя наше появление незамеченным. Когда я оказался в десяти метрах от входа — ксат кивнул мне и ворвался внутрь. Послышался сдавленный нечленораздельный крик, тут же замолкший.

В центре десятиметровой площадки лежало шесть тел со вскрытыми животами и перерезанными глотками. Недалеко лежал ещё гоблятор с вмятиной в голове. Ещё один только что отлетел в сторону без верхней части черепа, лопнувшей от точного. А рядом со входом в рукотворную пещеру в конвульсиях трепыхался полутораметровый гоблин в меховых одеждах, с костяными бусами, ожерельем и шапкой из перьев. В руках он сжимал криво обточенный деревянный посох, с привязанными к верхушке черепками птиц, грызунов и цветными перьями.

— Здесь, — крикнул я, запуская магические стрелы в лучника в дальней части площадки. Он уже потянулся за стрелами, но боль от попадания магией сковывала движения.