Запад против Востока. 2500 лет первой битве - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
114. В то время как Мардоний делил войско, а Ксеркс находился в Фессалии, лакедемоняне получили из Дельф изречение оракула, повелевавшее требовать от Ксеркса удовлетворения за смерть Леонида и принять то, что он предложит им. Спартанцы со всей поспешностью послали глашатая, который нашел еще все персидское войско в Фессалии, предстал пред Ксерксом со следующими словами: «Лакедемоняне и Гераклиды из Спарты требуют от тебя, царь мидян, удовлетворения за смертоубийство, потому что ты умертвил царя их, когда он защищал Элладу». Ксеркс рассмеялся и долгое время ничего не отвечал, наконец, указывая на Мардония, который случайно находился подле него, произнес: «Вот пускай Мардоний даст им подобающее удовлетворение». Глашатай принял это замечание и удалился.
115. Ксеркс оставил Мардония в Фессалии, а сам поспешно направился к Геллеспонту и прибыл к месту переправы через сорок пять дней, можно сказать, совсем без войска. Куда и к какому народу варвары ни приходили, везде грабили плоды и питались ими; если же плодов не находили, то собирали вырастающую из земли траву, сдирали кору с деревьев, обрывали листья как домашних, так и диких деревьев и ели все без остатка. К этому вынуждал их голод. Кроме того, войско постигли и истребляли чума и кровавый понос. Заболевавших воинов Ксеркс оставлял по городам, через которые проходил, и приказывал жителям ухаживать за больными и кормить их; так, некоторых оставил он в Фессалии, других в Сирисе, что в Пеонии, третьих в Македонии. Там же покинул он и священную Зевсову колесницу, когда шел на Элладу; на обратном пути он не взял колесницы, потому что пеоны отдали ее фракийцам, а на требование Ксеркса отвечали, что кобылицы паслись на лугу, когда были похищены верхними фракийцами, обитающими у истоков Стримона.
116. В то время царь бисальтов и Крестонийской земли, фракиец, совершил чудовищный поступок. Он объявил, что добровольно не подчинится Ксерксу, и поднялся на вершину горы Родопы, а сыновьям воспретил идти на войну против Эллады; они же не обратили внимания на запрет или, быть может, ими овладело желание взглянуть на войну, и они отправились в поход вместе с персидским царем. Когда сыновья, все шестеро, возвратились невредимыми домой, отец за этот поступок выколол им глаза. Так они были наказаны.
117. Между тем персы по выходе из Фракии прибыли к проливу и со всей поспешностью переправились в Абидос на кораблях, ибо оказалось, что мосты не были больше протянуты; буря разрушила их. Здесь варвары замешкались и, располагая бо льшим количеством съестных припасов, чем в дороге, наедались без всякой меры, вследствие чего, а также и от перемены воды значительная часть уцелевшего войска погибла. Остальные вместе с Ксерксом прибыли в Сарды.
118. Есть, впрочем, и другой рассказ об этом, гласящий следующее: выступив из Афин, Ксеркс прибыл в Эион, что на Стримоне, но отсюда не шел больше сухим путем, а поручил Гидарну отвести войско к Геллеспонту, сам же сел на финикийский корабль и возвратился в Азию. Во время плавания захватил его сильный, бурный ветер со стороны Стримона. Буря все усиливалась, а корабль был так переполнен, что множество персов из числа сопровождавших Ксеркса помещалось на палубе. Царь в испуге громко спросил кормчего, можно ли как-нибудь спастись. «Государь, – отвечал кормчий, – нет спасения, если только корабль не будет освобожден от большинства плывущих на нем». Говорят, услышав это, Ксеркс сказал: «Теперь, персы, вы должны доказать свою любовь к царю, потому что спасение мое, кажется, в ваших руках». Так сказал царь, а персы благоговейно преклонились перед ним и соскочили с корабля в море; облегченный таким способом корабль благополучно достиг Азии. Лишь только Ксеркс сошел на берег, рассказывается далее, как поступил следующим образом: кормчего за то, что спас жизнь царю, наградил золотым венком, а за то, что погубил многих персов, велел обезглавить.
119. Таков другой рассказ о возвращении Ксеркса, но я не верю ему вовсе, в особенности в той части его, которая касается гибели персов. Ведь, если бы действительно так отвечал кормчий царю, то – из десяти тысяч человек ни один не станет возражать против моего мнения – царь в таком случае поступил бы так: заставил бы тех, что были на палубе (а именно знатнейших персов), сойти в нижнюю часть корабля, а стольких гребцов-финикиян, сколько было персов, велел бы выбросить в море. Однако царь, как сказано выше, пошел сухим путем вместе с остальным войском и возвратился в Азию.
120. Важным свидетельством этого служит также следующее: известно, что на обратном пути Ксеркс прибыл в Абдеры, вступил с ними в союз гостеприимства и подарил им золотой меч и шитую золотом тиару. Как передают только жители Абдер, чему я, однако, вовсе не верю, Ксеркс после бегства из Афин распоясался здесь впервые, потому что был уже в безопасности. Абдеры расположены ближе к Геллеспонту, нежели к Стримону и Эиону, где, говорят, царь сел на корабль.
121. Между тем эллины, будучи не в состоянии взять Андрос, обратились против Кариста, опустошили его землю и возвратились на Саламин. Здесь, прежде всего, отделили из добычи первинки победы, в том числе три финикийских триремы; одну из них пожертвовали на Истм, где она была до моего времени, другую – на Суний, а третью – на Саламин и посвятили Эанту. Потом разделили добычу между собой и отборную часть отослали в Дельфы; из них сделан был кумир величиной в двенадцать локтей с корабельным носом в руке; он стоял в том же месте, где и золотое изображение македонянина Александра.
122. Отослав первинки в Дельфы, эллины от имени всех спрашивали божество, достаточны ли и приятны ему полученные дары. Божество отвечало, что от всех эллинов приношения приятны, но не от эгинцев, и требовало от них награды за победу в морской битве у Саламина. Услышав об этом, эгинцы пожертвовали три золотых звезды, которые стоят на медной мачте в углу очень близко к чаше Креза.
123. После раздела добычи эллины поплыли к Истму, чтобы воздать победную награду достойнейшему из них в этой войне. По прибытии туда военачальники у алтаря Посейдона подавали голоса с целью указать первого и второго из числа всех их; при этом каждый давал свой голос себе самому, потому что достойнейшим всякий почитал себя, а вторым большинство единодушно признало Фемистокла. Таким образом, все прочие
