Иди на Голгофу. Гомо советикус. Распутье. Русская трагедия - Александр Зиновьев

Божественные страдания

Христос был распят. А как погибну я? Умру от геморроя в глуши или в тюрьме. Мысль об этом приводит меня в уныние. Если моя религия со временем завоюет мир, то что будут целовать верующие на моих изображениях? Думая о таком ужасном конце, я выжимаю слезу: обидно, что создатель великой религии кончил свою жизнь таким комическим образом. Но что поделаешь? Теперь люди научились убивать своих гениев так, что после этого их за гениев не хотят признать даже самые низкие твари из рода человеческого.

Богиня и другие

Встретил Богиню. Она шла с двумя сытыми и самоуверенными парнями. Я кивнул ей. Она ответила тем же. Парни настороженно уставились на меня. О чем-то оживленно заговорили. Послышался смех. И она смеялась тоже. Потом один из парней вернулся обратно.

— Эй ты, борода, — сказал он мне, — не приставай к девчонке, а не то руки и ноги переломаем!

— Вам, молодой человек, — сказал я, взглянув на его лицо, — надо срочно обратиться к врачу и резко изменить образ жизни, иначе Вы через год станете неизлечимым импотентом.

Он побледнел. Я отвернулся от него и ушел своей дорогой. Установить диагноз болезни этого шалопая было нетрудно. Такие случаи все чаще возникают в городе: очень ранняя, чрезмерная, с искусственными возбудителями половая жизнь и половые извращения имеют неизбежным следствием раннюю импотенцию. Я подумал о том, что ждет в этом отношении мою Богиню, и почувствовал себя глубоко несчастным. Стремление людей развратить себя и других неудержимо. Только религия могла бы его сдержать. Но ее нет. Недавно я встретил хронического наркомана. Молодой способный кинорежиссер. Говорит, что лучше ярко сгореть в несколько лет, чем тлеть десятилетиями. Не так ли?

— Если действительно сгореть, — сказал я, — то так. Но так ли это на самом деле?

Он не ответил.

Откровенный разговор

После того как Секретарь вылечился, у меня состоялся с ним такой откровенный разговор.

— У меня есть идея, как тебе помочь, — сказал он. — Только не пугайся. Тебе дадут койку в психиатрической больнице, трехразовое питание и полную свободу передвижения. Идет?

— Как только Вы уедете в Москву, меня лишат свободы передвижения и уж никогда не выпустят оттуда.

— Ты прав. Но можно устроить тебе инвалидность и пенсию по инвалидности.

— Результат будет тот же.

— Верно, тот же. Почему ты думаешь, что я уеду в Москву?

— Я вижу это.

— Чем же я могу тебе помочь?

— Решайте сами. Я придерживаюсь правила — не насилуй свою судьбу.

— А я придерживаюсь другого — не позволяй судьбе насиловать тебя.

— Вы — активное начало в обществе, я — пассивное.

— Похоже, что так. Но, в общем, спасибо тебе. Если что нужно будет, обращайся прямо ко мне.

— Меня к Вам не допустят.

— Тоже верно. Врачи считают, что мое выздоровление есть чудо. Скажи откровенно, ты сам верил в это?

— Если бы я не верил, Вы не выздоровели бы. Если Вам что нужно будет, обращайтесь прямо ко мне.

— Спасибо. Я непременно разыщу тебя в случае чего. Ну, прощай.

Чудо

— Чудес не бывает, — говорит внук.

— Как же так?! — возмущается дед. — Вот если я спрыгнул с колокольни и не разбился, — что это такое?

— Случай, — спокойно ответил внук.

— Ну, я второй раз прыгнул и не разбился, что это?

— Удача.

— Ну, а если я третий раз спрыгнул и не разбился, что это такое?!

— Привычка.

Этот анекдотичный разговор отражает отношение к чуду в прошлом и теперь. Что такое чудо? Согласно общепринятому пониманию, чудо есть событие, которое не должно было произойти вообще, но произошло. В обиходе это понимание несколько ослабили: иногда чудом называют событие, вероятность которого ничтожно мала (близка к нулю), и потому о возможности которого вообще не думают, но которое все же происходит. Например, считается невозможным усилием мысли перемещать тяжелые предметы в пространстве и влиять на поведение других людей на больших расстояниях. И если вы сделаете это невозможное, вы совершите чудо. Но поскольку оно считается невозможным согласно законам природы, то считается, что тут имело место мошенничество или фокус. Чудо во втором (ослабленном) смысле допускается согласно законам природы. Но тут понятие чуда употребляется уже как нечто двусмысленное: вероятность события вроде бы допускается как большая нуля, но осуществление события психологически воспринимается как осуществление невозможного. Я же предлагаю такое понимание чуда. Если событие невозможно, оно не произойдет. Если событие произошло, оно возможно. Чудо есть возможное событие. Причем произойдет оно или нет, зависит от воли какого-то сознающего и волевого существа. Чудеса не происходят сами по себе. Их творят. Но чудо есть результат неповторимого стечения обстоятельств и само неповторимо, — вот в чем дело. Потому невозможно высчитать его вероятность, невозможно дать ему общее объяснение. Если даже происходят сходные события, являющиеся чудом, каждое из них все равно есть стечение неповторимых обстоятельств. Так, например, мне не раз приходилось усилием мысли сдвигать и изгибать предметы, поднимать предметы без прикосновения, угадывать адрес незнакомых людей и многое другое. Но каждый раз я это делал по-разному, никакое обобщение тут невозможно. Причем невозможно произвольно выбрать место и время для чудесного действия. Я лишь перед тем, как совершить такое действие, вдруг ощущал в себе способность на это. Я вылечил многих неизлечимо больных с точки зрения медицины людей. Но каждый раз по-разному. И сам я не могу объяснить, как я это делал. Чудеса, повторяю, не фокусы и не мошенничество. Это — возможные, но принципиально необъяснимые, не вызываемые по произволу, экспериментально не воспроизводимые события. Чудеса так и останутся чудесами на веки веков. В отношении их допустимо лишь одно: признать, что они иногда случаются.

Христос прекрасно понимал природу чудес и умел их делать, вернее — умел угадывать момент, когда они были в его власти. Потому он не злоупотреблял чудесами, не очень охотно шел на них, не прибегал к ним тогда, когда они были бы ему полезны. Он творил настоящие чудеса, а не фокусы. Я ему верю, ибо знаю это из своего опыта. Когда я вижу бутылку с водкой, я заранее знаю, смогу я выбить из нее пробку моим методом или нет. И затем я строю поведение свое и других людей соответственно своему предвидению. Если я чувствую, что я «не в форме», я исключаю саму возможность такой ситуации, чтобы мне предложили продемонстрировать свое чудо. Это верно. Но ведь случаи, когда я бываю способен на такое чудо, бывают на самом деле. В чем их природа? Почему они бывают?

Проблема номер один

Отгадайте, какая проблема является самой главной для нашего областного руководства и руководимого им народа на данном отрезке истории? Ни за что не отгадаете! И потому я советую вам обратиться с этим вопросом, допустим, к самому начальнику Областного управления КГБ товарищу Горбаню. «Э-э-э-э, — скажет вам товарищ Горбань, отведя в сторону свои проницательные и властные в прочих случаях очи, — с молодежью нынче трудно стало. А этот „балбес“ у меня вот тут сидит». И товарищ Горбань постучит ребром ладони левой руки по своей могучей шее. Кто такой «балбес», объясню ниже, потерпите немного. Обратимся теперь к самому первому секретарю Областного комитета КПСС товарищу Сусликову. «Э-э-э-э, — скажет вам товарищ Сусликов, и его маленькие хитрющие глазки начнут метаться из стороны в сторону, что бывает с ним в минуты наивысшего волнения, — с молодежью нынче трудно стало. А этот „балбес“ у меня вот тут сидит». И товарищ Сусликов укажет пухлым пальчиком на то место своего могучего живота, где помещается печенка, и без того подпорченная водочкой, настоянной на лимонной корочке. К директору школы, в коей обучается упомянутый «балбес», обращаться не советую: его может хватить инфаркт. Не советую обращаться и к первому секретарю Областного комитета комсомола товарищу Петрову: он разразится такой площадной бранью, какую вам редко посчастливится услышать в «Клубе» — в притоне алкоголиков в Новых Липках. Вы уже догадались, очевидно, что Балбес — юноша школьного возраста. Но это есть его родовой признак, и не в нем дело. Все дело в его дифференции специфике: он — единственное чадо заведующего трестом «Плодовощфруктягодторга» товарища Гробыки. Причем чадо не очень-то любимое. Товарищ Гробыко при всяком удобном случае заявляет, что он, будь его власть, «вот этими своими собственными руками задушил бы этого балбеса; как говорил товарищ Пушкин (?), чем породил, тем и убил бы этого мерзавца». Употребляя выражение «будь моя власть», товарищ Гробыко имеет в виду отнюдь не областное высшее руководство, а свою собственную супругу, при одном упоминании имени которой он в ужасе хватается… нет, не за сердце и не за валерьянку (товарищ Гробыко не из того теста сделан), а за поллитровку.