Герои Шести Цветов Том 5 - Ишио Ямагата

— Зачем? Я наказываю обманщика.

— Он может и не врать. Может, ты не смог увидеть свет. Потому отойди пока что от Ад-куна.

— Думаешь, я слепой? Или ты решила, что я вру?

Ролония помочь не смогла. Чамо, Голдоф, Доззу и Нашетания смотрели на Адлета с подозрением. И обмануть их у него было все меньше шансов.

— Погодите. Я проверю место, о котором говорил Адлет, — сказала Мора и отвернулась.

И выбежала из комнаты. Мора не справилась бы сама, Чамо поспешила за ней.

— Уньяу, Адлет. Сдавайся уже. Так будет лучше, — сказал Ханс.

Но Адлет не мог отступить. Если они поймут, что он врет, Фреми убьют на месте.

«Могу ли я позволить им убить Фреми, хотя она ценный товарищ, хотя ее можно защитить? Смогу ли я потерять единственную возлюбленную?»

Меч все еще упирался в его шею, Адлет ждал. Через пятнадцать минут вернулись Мора и Чамо.

— Ханс. Пока что опусти меч. Мы не будем говорить, пока ты не успокоишься.

Ханс отступил от Адлета.

— Мы осмотрели каждый камень в комнате, о которой говорил Адлет.

— Нашли? Камень, что начертил те слова из света?

— По одному лишь внешнему виду силу камней понять сложно.

— Значит

— Но, Адлет, мы поняли, что ты врешь.

Адлет сглотнул.

— Почему?

— Все светящиеся камни в той комнате созданы Святой Света больше пятидесяти лет назад.

— И?

— Та Святая делала много камней, она продавала их по большой цене. Это не запрещалось, ведь храму нужны деньги, потому камни расходились по миру. Но она делала особые камни. Все они были из топаза. И на поверхности каждого было лишь одно священное слово.

— Т-топаз? Это еще что?

— Драгоценный кристалл. Бледно-желтый и в форме цилиндра.

Адлет понятия не имел, что камни бывают разными, особенно, он не разбирался в светящихся камнях.

Конечно, все камни в той комнате были желтыми. И среди камней, что Мора дала им, тоже были камни цилиндрической формы, как она и описала. Он думал, что все камни так и выглядят.

— Ах, ты не знал? Не знал об известных топазах Тохары? спросила Нашетания.

«О таких богатствах я точно не знал», — подумал Адлет.

— Те камни не могли создать слова в их нынешнем состоянии. К тому же, они были созданы задолго до рождения Фреми. Конечно, та Святая Света не бывала на территории Воющих Демонов. И хотя добавить способности Святому инструменту можно, это сложно. И там нет никаких следов этого. Вряд ли камни могли начертить слова.

Адлет не знал, что его ложь будет так легко раскрыть.

— Погодите. Значит, там что-то другое. После нас с Хансом кто-нибудь мог обыскать комнату.

— Повторю еще раз. В той комнате ничего, кроме камней, не могло создать слова из света. Вряд ли кто-нибудь успел забрать этот предмет. В храме нет никого, кроме нас, — Мора вздохнула. Жаль, Адлет, но мне кажется, что ты врешь.

Он ожидал, что они не найдут доказательств. Адлет соврал про слова из света, даже толком не подумав. И теперь все смотрели на него с подозрением.

Но проблемой было не то, что Адлет обманул их. Изменились чувства товарищей, что сомневались теперь в убийстве Фреми.

Адлет посмотрел на нее. Хотя ее взгляд оставался холодным, он видел в ее глазе разочарование.

— Я правда видел слова из света. Хоть вы и не нашли подтверждения, это правда.

Но он ошибся в том, что увидел во взгляде Фреми. Это было не разочарование. Это была враждебность по отношению к нему.

«Честно, он идиот».

Фреми уже и не знала, сколько раз так думала об Адлете. Если попытаться посчитать на пальцах, то ей их явно не хватит.

Она даже не слушала объяснение Моры о светящихся камнях, Фреми понимала, что Адлет вероятнее всего врет. Она видела это по его лицу. Его тревога казалась Фреми жалкой.

Порой она думала, что он умный, а потом он поступал так странно, что его нельзя было не назвать дураком.

— Полный идиот — прошептала Фреми.

Но она винила в глупости не только Адлета. Сама она была не лучше него. Верно, глупой.

«Вряд ли вообще найдется в мире кто-то глупее меня», — подумала Фреми, вспоминая о прошлом и пытаясь определить степень своей глупости.

Первой на ум пришла ночь, когда Фреми потеряла все. Когда ее предала семья, которая, как она думала, ее любила.

Проиграв Чамо, Фреми шла по поляне, таща за собой изорванную ногу. Чтобы за ней не тянулся кровавый след, она насильно остановила кровотечение порохом, которым прижгла раны. Было ужасно больно, она вот-вот могла потерять сознание от боли.

Все товарищи, что путешествовали с ней, погибли. Кьема-оборотень помогал Фреми притворяться человеком. Другой Кьема создавал щиты из дыма, прикрывая ее. Еще один Кьема управлял людьми и собирал информацию для них. Чамо убила их всех.

Это было ужасно.

Фреми усиленно тренировалась и работала ради Тгунея и ее семьи. Она научилась держать ружье, исполнять комбинации выстрелов, оттачивала способности Святой. Но все это оказалось бесполезным в сражении с юным дарованием.

Чамо Россо. Святая Болот. Истинный монстр. Девочка, что обладала огромной силой, не приложив ни капли усилий для этого. Фреми не могла стерпеть такое поражение.

— Ай

Тело Фреми содрогалось от боли. Но она продолжала идти.

«Все еще не окончено, — думала Фреми. У меня осталось ружье. Остались амулеты, что дала мне семья».

Фреми держала в кармане маленький мешочек. В нем были предметы, что другим Кьема показались бы мусором, но Фреми берегла их годами. Здесь был зуб, что ей дала белая ящерица, кусочек оболочки красного муравья с вырезанными на нем словами верности, перо Пронзающей птицы, кусочек усика ее матери, собачий свисток.

И хотя она проиграла Чамо и была покрыта ранами, она не потеряла эти талисманы. И связь с семьей еще могла привести ее к победе.

«Пока со мной эти талисманы, пока я уверена в связи с семьей, и могу сражаться. Я еще выиграю», — так думала Фреми и двигалась дальше.

Но, несмотря на это, она не может отменить поражение. Ей придется извиниться.

Ей придется встать перед семьей и другими Кьема и сообщить, что в следующий раз она точно победит.

Она заставит их пообещать больше не называть ее полукровкой, если она победит Чамо. Она заставит их поклясться, что ее семью больше не тронут. Она придет тогда и скажет, что хочет, чтобы все жили в мире, что она не хочет, чтобы ее семью заставляли страдать.

«Семья будет разочарована, а Тгуней и остальные начнут меня презирать. Это будет больнее всего».

Она все еще не могла подобрать правильные слова для извинения, но добрела до места, где обитала.