Мама тебя любит, а ты её бесишь! (сборник) - Метлицкая Мария

Марианне подбежала и встала за Конрадом.

– Это твоя девушка? – спросила она недоверчиво. – По-моему, она слишком красивая. – Марианне хлопнула Конрада по плечу и засмеялась, но Конраду было и так понятно, что Надя слишком красивая для него.

– Девушка Конрада? Я тоже хочу посмотреть на девушку Конрада! – послышался из-за дальнего стола голос Бригитте.

Через пять минут весь отдел стоял возле Конрада и обсуждал внешние данные Нади, «девушки Конрада».

Конрад не знал, как вести себя в подобной ситуации. Он не хотел никому рассказывать о Наде, но не смог справиться со своим желанием рассмотреть Надину фотографию, запечатать её образ в памяти, чтобы потом, оставшись наедине с собой, тайно смаковать.

Конечно, у Конрада была и вполне резонная причина того, почему он залез в Фейсбук, чем он и оправдывал себя впоследствии. Он хотел договориться с ней о времени интервью, предложить созвониться в обеденный перерыв, когда в кабинете не будет сотрудников, потому что очень боялся, что она позвонит ему не вовремя и придётся говорить в присутствии посторонних.

Конрад попытался было разубедить собравшихся, объяснить, что Надя – не его девушка, а просто знакомая (о причине знакомства Конрад тоже не хотел распространяться), но коллеги лишь ухмылялись в ответ. Конрад никогда не говорил о личной жизни и не делал даже намека о наличии таковой, что истолковывалось коллегами как скрытность. Но в то же время они шептались у него за спиной и строили догадки о его сексуальной ориентации. Поэтому внезапно всплывшая фотография девушки, которую Конрад внимательно и самозабвенно рассматривал, дала коллегам повод посудачить о его личной жизни.

– Ну конечно, просто знакомая! – сказал Дитер. – Женщина и мужчина не могут быть просто знакомыми. Они либо любовники, либо коллеги!

Слух о том, что у Конрада есть девушка из России, распространялся с бешеной скоростью. Он чувствовал на себе особое внимание, казалось, что на него уже показывают пальцем: «Вон смотри, у того неуклюжего медведя из отдела жалоб и предложений подружка – русская красавица. И чем же он её так привлек?» И даже господин Кунце, подошедший к нему спросить об одном документе, как бы невзначай спросил:

– Это правда, что у вас есть русская подружка?

Конраду было не совсем понятно, что интересует его шефа больше: сам факт наличия у него подружки или то, что подружка – русская, поэтому промолчал.

– Надо же, а я почему-то думал, что вы равнодушны к женскому полу, – пробормотал господин Кунце и, не говоря больше ни слова, ушёл.

Вторжение коллег в личную жизнь привело Конрада в замешательство. Если до этого он и не думал о Наде как о женщине, то теперь у него не оставалось другого выбора.

Разговор с Надей о работе отдела прошёл удачно. Конрад немного робел, но Надя с профессиональной ловкостью помогала ему отвечать на интересующие ее вопросы, подбирая формулировки, на которые Конрад мог ответить одним словом: «да» или «нет».

Однако с того дня Конрад был очень взволнован. Он досадовал на себя за свою неосторожность. Если коллеги ничего не узнали бы о Наде, ему было бы легче. Но они каждый день подтрунивали над ним, спрашивая: «Как поживает твоя русская подружка?» Он чувствовал себя очень одиноко, особенно вечерами, когда был предоставлен самому себе. Дома у него начинались головокружения и возобновились симптомы, которые неделю назад привели его в больницу. Он не понимал, что делать дальше, и ему было очень страшно. Не видя другого выхода, он пошёл на сеанс к психотерапевту, к которому советовал обратиться врач из больницы.

Выслушав жалобы Конрада на головокружения, доктор Вальтер перешёл к вопросам.

– Чего вы боитесь? – спросил он.

– Я боюсь упасть, – ответил Конрад.

– Что будет, если вы упадёте?

– Что будет? Я умру!

– Вы боитесь смерти?

– Да, очень боюсь! Я ведь ещё даже не жил…

– Не жили? Вы не довольны своей жизнью?

– Нет.

– Чего вам не хватает в жизни? Вы сказали, что не жили. Что означает для вас «жить»?

– Я не знаю… – Конрад сделал паузу, чтобы подумать, но так и не нашёл, что ответить на этот вопрос. – Не знаю…

– Вы счастливы?

– А какое это имеет значение?

– Чем менее счастлив человек, тем больше он боится смерти. Вам надо найти то, что могло бы сделать вас счастливым. Вы знаете, что бы это могло быть?

– Да, доктор, – ответил Конрад. – Кажется, знаю.

У Конрада никогда не было любимой женщины. Почему-то никто не видел в нём мужчину, которого можно было полюбить. О, как мечтал Конрад порой о настоящей, страстной, плотской любви! Но чем больше он мечтал о какой-нибудь девушке из своего окружения, тем дальше она от него отдалялась, словно мираж в пустыне.

В университете он познакомился с Ингой. Было видно, что она симпатизирует ему: кокетливо поглядывает, улыбается и шутит, предлагает пойти вместе с ней в столовую. Сам Конрад никогда не осмелился бы пригласить её в кафе, поскольку он считал, что будет выглядеть навязчивым, если сделает такое предложение. Инге вряд ли это понравится, она, возможно, будет чувствовать себя неловко. Поэтому Конрад ждал, когда девушка предложит сама. Так она и поступала, и они иногда ходили в кино и в кафе, где каждый платил за себя. Однажды, сидя в кафе после интересного, как казалось Конраду, похода в музей, он попытался взять Ингу за руку, но она отшатнулась. После недоверчивого, недоумевающего взгляда она протянула:

– Я думала, мы друзья…

Конрад убрал руку и, смущённо улыбаясь, кивнул. Он так и не смог произнести вслух тех слов, которые уже многократно повторял «про себя»: что он тоже мужчина, что он хотел бы играть в её жизни не только роль внимательного и терпеливого слушателя, но и любовника, что и у него были плотские желания, что и он нуждался не только в дружеском общении, но и в любви, настоящей любви между мужчиной и женщиной. Но, увы, как только Конрад познакомился с Ингой, он сразу же стал её доверенным лицом и закадычным другом. Было что-то женственное в лице Конрада, в его взгляде, в манере говорить, и в то же время вёл он себя порой как ребёнок. Но когда Инга сказала ему это, он не на шутку обиделся:

– Я не ребёнок!

– Ну я имела в виду, что иногда ты ведёшь себя непосредственно, как ребёнок, – пыталась оправдаться Инга. – Быть ребёнком – это даже где-то хорошо…

Но Конрад не видел ничего хорошего в том, чтобы быть «как ребёнок», и продолжал дуться.

– Ну ладно, ладно. Ты не ребёнок. Я ошиблась, – поспешила ретироваться Инга.

Женщины любили Конрада за его «непосредственность», но это же качество не позволяло им видеть в нём мужчину. Познакомившись с девушкой, он обычно сразу же говорил и делал что-то, что вызывало у неё мгновенную симпатию, например: «Я ужасно рад знакомству, потому что я очень нуждаюсь в настоящем друге!» В ответ девушка тотчас снимала маску кокетства и отвечала, что и у неё почти нет друзей. За этим признанием следовало другое: что ей надоели мужчины, которые все хотят «известно чего», и подруги, с которыми стало скучно, потому что они говорят только о мужчинах и о шмотках. Конрад кивал и слушал. Конечно, после таких признаний он не станет ничего требовать. Он считал, что женщине нужно время, чтобы полюбить его, и он сначала должен заслужить доверие в качестве «друга», а уже потом его можно будет рассматривать и как «мужчину». Но превращения из друга в мужчину так никогда и не происходило. Даже если Конрад и осмеливался говорить с женщинами о своей любви, то делал это так завуалированно, что те не понимали (или не хотели понимать), что речь идёт о признании.

– Я должен сказать тебе одну вещь, – осторожно начинал Конрад.

– Да? Какую же?

– Я влюбился.

– Ого, надо же!

– Вот. – Конраду, казалось, нечего было добавить, поэтому женщина обычно расспрашивала сама.

– Я очень рада, Конрад! – За словами радости скрывалась нотка грусти и ревности. – И кто же эта счастливица?