Миры Тани Гроттер (сборник) - Анастасия Метельская

«Все как обычно, – подумала Таня, но тут ее сердце сжалось: – Нет, не все…»

На Танином месте за столом теперь сидела Зализина и обнимала Ваньку за плечи. Ее Ваньку. Тане стало горько. А Ванька держит Лизку за руку так, как раньше держал ее, Таню. Ехидный внутренний голос зашептал:

«А разве это не ты хотела, чтоб он забыл тебя? Он забыл, теперь он счастлив».

«Он не может быть счастлив с ней так, как был счастлив со мной», – попробовала возразить Гротти.

«А откуда ты знаешь, что это так, а не наоборот?» – продолжал ехидно спрашивать голос.

«Просто знаю…» – откликнулась девушка и, приказав уже надоевшему голосу молчать, подошла к столу и поздоровалась, ощутив на себе две пары глаз. Холодные серые глаза смотрели настороженно, а такие родные васильковые – с интересом и с чем-то еще, чего Таня не смогла определить.

– Итак, знакомьтесь, это Танька. А это Ванька и Лиза, я тебе про них рассказывал, – представил их Баб-Ягун.

– Привет! – отозвался Ванька, Лиза лишь кивнула.

Сегодня им досталась булочная скатерть, которая готовила всевозможные булки, баранки, пряники и печенье.

Таня принялась за булочки с маком и не замечала, что Ванька не сводит с нее глаз…

Глава 7

Седая древность

Пошли-поехали школьные будни: завтрак, занятия, обед, занятия, домашняя работа, ужин, сон. Таня и не заметила, как пролетела неделя. Все это время она, как обычно, пререкалась с Гробби, слушала рассказы Ваньки о животных и болтовню Ягуна о новых прибамбасах к его любимому пылесосику… Только одна деталь не вписывалась в привычную Танину жизнь – Зализина. Лиза с первого взгляда невзлюбила Гротти и теперь всегда и везде сопровождала Ваньку, при каждом удобном случае (а случай был удобным, когда появлялась Гроттерша) обнимала и целовала его. Горько было видеть, как Валялкин принимал эти знаки внимания и отвечал на них, хотя, будь Таня повнимательнее, она бы заметила, что выражение лица у него при этом отсутствующее. Но Гротти этого не замечала и страдала, в душе клянясь забыть Ваньку, выкинуть его из сердца раз и навсегда.

«Он счастлив с ней», – с тоской думала она. Ситуация усугублялась тем, что иногда девушка ловила на себе быстрый взгляд голубых глаз. Это вселяло надежду, а надежда, пусть даже малейшая, не давала просто так взять и забыть Ваньку.

К концу недели, измученная душевными переживаниями, Таня была как выжатый лимон. Ей срочно нужно было развеяться. Ягун предложил для этой цели верное средство – полеты.

Полеты… Они всегда служили девушке психологической разрядкой, и сейчас она сильно скучала по ним. Тане не хватало этого незабываемого ощущения безграничной свободы, восторга, охватывающего ее в воздухе…

Ягун в ответ на то, что у Тани нет летательного инструмента, усмехнулся и сказал, что это всего лишь отговорки и что девушка просто боится летать с ним, лучшим игроком сборной Тибидохса. Взвинченная таким заявлением, Таня сказала, что будет на драконбольном поле завтра в десять часов и она еще посмотрит, кто с кем побоится летать. Таня Гроттер с утра отправилась к Сарданапалу. Она беспрепятственно миновала сфинкса и зашла в кабинет. Сарданапал сидел за столом, писал что-то и даже не заметил девушку. Пытаясь привлечь к себе внимание, Таня негромко кашлянула. Академик вскинул глаза и, увидев Гротти, поприветствовал ее:

– Здравствуй, Таня. Зачем пожаловала в мой скромный кабинет?

– Извините, что отнимаю ваше время… – запинаясь, начала девушка. – Понимаете, в моем мире, ну в том, в котором я жила до того, как попала в Потусторонний, у меня был контрабас, который достался мне от папы…

– Контрабас Феофила Гроттера? Как же, как же, знаю такой. После смерти твоих родителей я взял его себе на хранение – все-таки это уникальный артефакт, твой прадед знал в них толк. – Услышав комплимент в свой адрес, Танин перстень оживился и что-то важно проскрипел по-латыни.

В это время Сарданапал достал из одного из своих многочисленных шкафов знакомый Тане футляр. Девушка взяла его и почувствовала волнение. Открыв крышку футляра, Таня увидела контрабас работы великого Феофила Гроттера и смычок рядом с ним. Таня осторожно, будто боясь чего-то, провела рукой по струне. Контрабас отозвался долгим дребезжащим звуком.

– Огромное спасибо вам за то, что сохранили его, – дрогнувшим голосом сказала Гротти, ей уже не терпелось испытать инструмент.

…Ягун опаздывал. Таня решила сделать пробный полет, все-таки прошло много времени с тех пор, как она летала в последний раз. Когда же это было? Кажется, на матче с Лысегорскими ведьмами. Но мастерство на то и мастерство, что его нельзя ни продать, ни обменять, ни потерять. Медленно, будто пытаясь вспомнить что-то забытое, она села на контрабас и взяла смычок так, чтобы он удобно лег в ладонь.

Гротти тряхнула головой, уверенно подняла руку и произнесла:

– Торопыгус угорелус. – Яркая зеленая искра слетела с Таниного перстня, и контрабас взмыл в небо. Когда девушка ощутила упругое сопротивление воздуха, ей показалось, что все проблемы и тревоги остались там, на земле, а в груди переливается и сверкает лишь восторг от полета. Навыки не теряются. Петли, бочки, восьмерки сменяли друг друга, а под конец, раззадорившись, Таня решилась на исполнение мгновенного перевертона.

Взглянув вниз, девушка заметила одиноко торчавшую посреди поля фигурку лучшего друга – Ягуна. Гротти снизилась, чтобы поприветствовать его, а тот смотрел на нее ошалело. Таня смутилась.

– Что-то не так? – спросила она.

Ягун очнулся и внимательно посмотрел ей в глаза:

– Слушай, а ты когда-нибудь думала об игре в драконбол?

– Ну не то чтобы… – начала Гротти, но внук Ягге перебил ее:

– Ты потрясающе летаешь! Если ты будешь у нас в команде, то мы наверняка обыграем этих невидимок и оставим Пуппера с носом. Сегодня в пять тренировка – приходи, Соловей просто обязан взять тебя в команду!

– А вы что, играете против невидимок?

– Ага, первая игра сезона, и у нас, если честно, нет никаких шансов – невидимки раздавят нас, как тараканов.

«Интересно, а помнит ли меня Гурий? И как он будет относиться ко мне сейчас… Стоп, Гроттерша, о чем ты думаешь? Тебе что, нужен Пуппер? Если нет, то молчи в тряпочку».

– Эй, Танька, о чем ты думаешь?

– Да, так…

– Странный ты человек… – заметил Ягун, и при этом взгляд у него был какой-то раздосадованный. Он внимательно смотрел на Таню, будто видел в ней разгадку какой-то тайны.

– Ну так что, ты все еще хочешь полетать со мной? – осведомилась Гротти.

– А то!

Глава 8

Надежда на завтра

Таня шла на свою первую после возвращения из Потустороннего Мира тренировку. Рядом, беспечно что-то насвистывая и держа в руках свой любимый пылесосик, шагал Ягун. Ваньки с ними не было, он пошел к Тарараху – нужно было лечить гидру, заболевшую воспалением легких. Гидра, крайне недружелюбная, всегда была готова сомкнуть свои ядовитые челюсти на чьей-нибудь руке или другой части тела, попавшейся на глаза злобной рептилии. За Ванькой увязалась Зализина, она не могла отпустить Ванечку одного к такому монстру. На замечание Ягуна о том, что рядом все время будет находиться Тарарах, гораздо более опытный, чем она, в обращении с опасными животными, Зализина лишь что-то сердито прошипела и одарила парня испепеляющим взглядом.

Таня за все это время не сказала ни слова. Ей было тяжело от воспоминай. От того, что она помнила, каким был Ванька… Она помнила все его взгляды, неожиданные и милые сердцу подарки, робкие и нежные поцелуи. И так было больно, помня все это, помня своего Ваньку, любить этого, в целом точно такого же, но чем-то неуловимо отличавшегося.

Гротти и не заметила, как дошла до поля, где ее с Ягуном уже поджидали Соловей О. Разбойник и члены команды. На вопросительный взгляд тренера Ягун глазами указал на Таню, словно говоря: «Это о ней я вам говорил». Соловей некоторое время хмуро рассматривал Таню, прикидывая что-то в уме, а потом с большим уважением поглядел на магический контрабас.

– Баб-Ягун говорил, что ты неплохо летаешь и что тебя следует взять в нашу сборную, – проскрипел он. – Но он слишком много болтает. В сборную попадают только лучшие из лучших. Я хочу сам посмотреть, способна ли ты удержаться на инструменте хотя бы пять минут. Твое задание: ты должна забросить этот мяч… – тренер показал обездвиживающий мяч, – в пасть дракону. Если ты сможешь это сделать, считай, что принята.

Соловей не говорил, но по его лицу было видно, что команда нуждается в хорошем игроке, особенно накануне матча с невидимками, до которого осталось всего полторы недели.

Пока Гротти намазывалась упырьей желчью – она предохраняла игроков от ожогов, – тренер сделал знак джиннам, и они вывели из ангара одного из сыновей Гоярына – Искристого. Дракон выполз из помещения, невольно щурясь на солнце после долгого пребывания в темном помещении.