Экономические правонарушения: Вопросы юридической оценки и ответственности - Ирина Шишко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В предыдущем параграфе мы обосновали, что нормативные правовые акты (законодательство в широком смысле), к которым правоприменитель обращается для уяснения бланкетных диспозиций норм Уголовного кодекса, не являются уголовно-правовыми. Поэтому, сделали мы первый вывод, форма этих нормативных правовых актов (федеральный закон, указ Президента, постановление Правительства РФ, акты федеральных органов исполнительной власти, законы субъектов РФ и т. д.), зависит исключительно от того, в чьем ведении находится правовое регулирование тех общественных отношений, которые охраняются соответствующей нормой Особенной части. Но в зависимости от того, в ведении Российской Федерации, субъекта РФ или муниципального образования находится указанное регулирование, различно и действие соответствующих актов в пространстве. На действие в пространстве влияет и компетенция органа, принявшего соответствующий нормативный правовой акт: при общей компетенции он распространяется на всю территорию РФ, ее субъекта или муниципального образования, при отраслевой – пределы действия в пространстве, как правило, сужаются. И уж совсем невелико пространство, в котором действуют локальные (корпоративные) нормативные правовые акты.
Таким образом, действие в пространстве норм Уголовного кодекса РФ, с одной стороны, и нормативных правовых актов, необходимых для уяснения бланкетных норм УК, с другой стороны, определяется по-разному. Пространственные пределы действия первых установлены ст. 11 и 12 УК, вторых – как правило, зависят от принявшего органа.
Тотальная бланкетность норм гл. 22 Уголовного кодекса и супердинамичность законодательства, регулирующего отношения в сфере экономической деятельности, актуализировали вопрос и о темпоральном действии содержащихся в нем норм, «задействованных» в процессе применения бланкетных норм УК.
На первый взгляд, обозначенный вопрос должен решаться точно так же – по-разному, в зависимости от отраслевой принадлежности норм. При этом уточним «составляющие» темпорального действия правовых норм. Как известно, при исследовании действия нормы во времени важно различать два обстоятельства: время, в течение которого норма находится в силе, и пределы ее действия во времени, т. е. на какие факты, отношения она распространяется[231].
Первая составляющая практически не имеет особенностей в уголовном праве в сравнении с нормами иных отраслей, «размещенными» в законах: порядок вступления в силу всех федеральных законов определен Федеральным законом от 14 июня 1994 г. «О порядке опубликования и вступления в силу федеральных конституционных законов, федеральных законов, актов палат Федерального Собрания»[232].
Вторая составляющая частично тоже имеет сходство: новый уголовный закон, как, например, и гражданский (именуемый криминалистами базовым) распространяется на факты (преступное деяние – в уголовном праве; отношения, права и обязанности – в гражданском праве), имевшие место после введения их в действие. Соответственно к лицам, совершившим преступное деяние до этого, применяется старый уголовный закон, как старый гражданско-правовой закон применяется к отношениям (правам и обязанностям), возникшим в период его действия.
Однако регулирование темпоральных параметров действия уголовно-правовых норм имеет особенность: уголовный закон, каким-либо образом улучшающий положение лица, совершившего преступление, имеет обратную силу (ретроактивен), т. е. распространяется на лиц, совершивших преступные деяния до вступления такого закона в силу. Конечно, эта особенность – не уникальна. В соответствии со ст. 54 Конституции закон, устанавливающий или отягчающий ответственность (в связи с отсутствием указания вида ответственности, речь идет о любой. – И. Ш.), обратной силы не имеет (эта норма, помимо ст. 10 УК, воспроизведена и в некоторых других законах, например, в ст. 1.7 КоАП РФ, п. 3 ст. 5 НК РФ). Как видно, ретроактивность присуща деликтным нормам любых отраслей. Однако все деликтные нормы «берут начало» в нормах, регулирующих соответствующие позитивные общественные отношения, поэтому и при уяснении бланкетных норм УК правоприменитель обращается к регулятивным нормам, на которые конституционная ретроактивность не распространяется. В соответствии с нормами, определяющими действие регулятивных нормативных правовых актов во времени, указанные акты не имеют обратной силы (п. 1 ст. 4 ГК РФ, ст. 5 Бюджетного кодекса и др.), и их действие распространяется на отношения, возникшие до введения их в действие, только тогда, когда это прямо в них предусмотрено.
Статья 5 НК РФ, развивая положение, закрепленное в ст. 57 Конституции РФ, не допускает придание обратной силы актам законодательства о налогах и сборах, устанавливающим новые налоги и (или) сборы, повышающим налоговые ставки, размеры сборов, устанавливающим или отягчающим ответственность за нарушение законодательства о налогах и сборах, устанавливающим новые обязанности или иным образом ухудшающим положение налогоплательщиков или плательщиков сборов, а также иных участников отношений, регулируемых законодательством о налогах и сборах (п. 2), и допускает обратную силу актов {если это прямо предусмотрено в них), отменяющих налоги и (или) сборы, снижающих размеры ставок налогов (сборов), устраняющих обязанности налогоплательщиков, плательщиков сборов, налоговых агентов, их представителей или иным образом улучшающих их положение (и. 4).
Исключительность (а в налоговом законодательстве иногда и недопустимость) придания обратной силы регулятивным нормативным актам, устанавливающим обязанности или вводящим запреты, и положение, закрепленное вторым предложением ч. 1 ст. 10 УК, практически сняли вопрос о привлечении к уголовной ответственности лиц, не выполнивших установленную обязанность или нарушивших запрет в тот период, на который новому акту придана обратная сила. «Принцип необратимости закона в прошлое, – пишет А. И. Бойцов, – должен также распространяться на акты, не относящиеся к области уголовного законодательства, но образующие бланкетное содержание уголовно-правовых норм»[233]. Сокрытие имущества, внесенного в перечень налогооблагаемых объектов после того как было совершено соответствующее деяние, справедливо отмечает автор, не образует состава преступления[234].
Что касается новых актов регулятивного законодательства, улучшающих каким-либо образом положение участников соответствующих отношений (отменяющих обязанности совершать какие-то действия, дозволяющих ранее запрещенное поведение), то их действие во времени интерпретируется нетождественно.
Ряд авторов считает, что вступившие в силу «улучшающие» регулятивные нормативные правовые акты не имеют обратной силы и поэтому не влекут декриминализацию ранее совершенных деяний.
Так, по мнению Т. А. Дикановой и В. Е. Осипова, если на момент перемещения через границу товаров, относящихся к стратегически важным сырьевым товарам, действовали специальные правила перемещения их через таможенную границу, и лишь потом были упразднены, прекращение уголовного дела и переквалификация содеянного на ч. 1 ст. 188 УК РФ являются незаконными, поскольку в таможенном деле применяются акты законодательства, действующие на момент принятия таможенной декларации и иных документов таможенным органом РФ, за исключением случаев, предусмотренных… актами законодательства РФ[235].
Применительно к налоговым преступлениям мы также утверждали, что «отмена налога, от уплаты которого лицо уклонялось, не влечет изменения уголовно-правовой оценки уклонения»[236]. Такого же мнения придерживаются Д. Магомедов и В. Ковалев[237], А. В. Хабаров[238].
Однако многие авторитетные специалисты отстаивают неприменимость бланкетных уголовно-правовых норм к деяниям, которые утратили противоправность вследствие изменения регулятивных норм права уже после их совершения.
Так, Л. Д. Гаухман, отметив нестабильность не уголовных нормативных актов, указывает, что она возлагает на правоприменителя обязанность устанавливать, «какая именно норма не уголовного закона или иного нормативного правового акта и в какой ее редакции действовала во время совершения деяния, и распространяются ли на эту норму, в частности, с учетом ее последующих изменений и дополнений, в сочетании с соответствующей статьей Особенной части УК РФ положения об обратной силе уголовного закона»[239].
Б. В. Волженкин подверг критике наше мнение о применимости «налоговых» норм УК к лицам, уклонившимся от уплаты налога, который впоследствии был отменен[240]. В частности, он отметил неубедительность ссылки на п. 4 ст. 5 Налогового кодекса, что акты законодательства о налогах, отменяющие налоги, снижающие размеры ставок налогов, устраняющие обязанности налогоплательщиков, могут иметь обратную силу, если прямо предусматривают это. «Нормы об ответственности за уклонение от уплаты налогов или страховых взносов в государственные внебюджетные фонды (ст. 198, 199 УК РФ)… типично бланкетные, – пишет автор. – Содержание объективной стороны составов этих преступлений во многом определяется налоговым законодательством. И, если оно изменилось, в частности, отменен какой-либо налог, то круг преступного поведения сужается, деяние частично декриминализируется и тогда применяются уже общие положения уголовного закона об обратной силе»[241].
