Литературная Газета 6294 ( № 39 2010) - Литературка Литературная Газета

Я учил тебя распознавать

Голоса дрозда и козодоя,

Словно лес был нотная тетрадь.

В августе мы уезжали в город –

Школа, дни занятий и проказ.

Но врывался в дом сосновый шорох

И печалью отзывался в нас.

Проглядел я, как ты стала взрослой,

Потому что годы принимал шутя.

В этой жизни, как и в жизни прошлой,

Всё равно ты для меня дитя.

Помнишь, как по Северной столице

Мы бродили в первый раз с тобой?

В первый раз пришлось нам разлучиться.

Ты осталась со своей судьбой.

Обласкал тебя и принял Питер.

Заменила Волгу нáдолго Нева.

Только что-то не являлся витязь,

Чтоб сказать заветные слова.

Время шло…

Ты замуж не спешила.

Жизнь текла, судьбу не торопя.

Как-то ты наивно пошутила:

«Нет пока похожих на тебя…»

Но свершилось всё, как ты хотела.

И явился витязь в добрый час.

Сколько лет с той встречи пролетело.

Сколько счастья ожидало вас.

Возвращаюсь в прожитые годы.

В тишь лесов и запах стребунца.

Обойдя обиды и невзгоды,

Катит воды юная Тверца.

* * *

Наша жизнь, как цунами:

Всё пошло кувырком.

Поменялись местами

Произвол и закон.

Поменялись местами

Чистоган с чистотой.

Мы с надеждой расстались,

Как с затеей пустой.

На счету мало денег? –

От ворот – поворот.

Власть взяла в руки веник.

Выметает народ.

Выше личного блага

Ничего у ней нет.

А захочешь поплакать, –

Насмешишь белый свет.

Ты о совесть прилюдно

Невзначай не споткнись…

Стала очень уж лютой

Эта новая жизнь.

* * *

Жаворонок где-то высоко

Начинает песню на досуге.

И поёт так нежно и легко,

Словно объясняется подруге.

И плывёт с заоблачных высот

Это вдохновение над бездной.

И земля, устав от непогод,

Радуется музыке небесной.

Поэт

   Евгению Евтушенко

Поэзия, как и любовь, призванье.

И ты был призван ею в Небесах.

А на земле она – как наказанье,

Как радость с болью.

Как восторг и страх.

Испытывал тебя Всевышний модой.

И славой, заработанной трудом.

А чья-то зависть непотребной мордой

Склонялась вновь

над письменным столом.

Но с первых строк всегда была превыше

Та искренность, которой ты болел.

И потому ты в этих битвах выжил

И одолел ничтожный беспредел.

Хотя твой гений был не раз обруган,

Душа осталась верной доброте…

И так хотелось видеть рядом друга,

Но приходили вечные не те.

Ещё не время подводить итоги.

Нет срока вдохновенью твоему.

Хотя пора подумать нам о Боге,

Но только в смысле верности ему.

Прости, Поэт, за отдалённость судеб,

За редкую возможность добрых встреч.

Мы иногда так молчаливо любим,

Что ни к чему возвышенная речь.

Меланхолия

Мне жить порой не хочется.

Я всё уже познал –

И горечь одиночества,

И поздней страсти шквал.

Но уходить умышленно

Из жизни – тяжкий грех.

Не брал у ней я лишнего.

Не создавал помех.

Богатства не выпрашивал,

А жил по мере сил.

И у себя вчерашнего

Я счастья не просил.

А если что не ладилось

Иль били душу в кровь,

Из веры, как из кладезя,

Я черпал силы вновь.

И ты своею нежностью

Жизнь возвращала мне.

Не потому ль по-прежнему

Я на лихом коне.

А то, что жить не хочется,

Так это всё хандра…

И в горести, и в почестях

Жизнь, в сущности, добра.

Другу

Сердце просит пощады.

Просит сбавить накал…

«Не дождёшься награды,

Добрых слов и похвал.

И за то, что открыто,

По веленью любви

Ты чужие обиды

Принимал, как свои.

Призывал божью милость

К тем, кто падал во грех.

И считал справедливость

Привилегией всех.

Не боялся начальству

Возражать на виду.

И менять своё счастье

На чужую беду.

И тупому молчанью

Вызов предпочитал,

Когда ложь величали,

Не стесняясь похвал.

Когда правду гноили,

Напрягая слова…»

Трудно жить в этом мире,

Если совесть жива.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 4,5 Проголосовало: 2 чел. 12345

Комментарии: 20.10.2010 14:50:04 - Алексей Фёдорович Буряк пишет:

Привлекательное и стихотворение "Другу"... И его последнии строки: Трудно жить в этом мире, если совесть жива. -- -- Алексей Буряк. Днепропетровск [email protected]

Кутюрье истории

Литература

Кутюрье истории

ЛИТПРОЗЕКТОР

Алекс ГРОМОВ

Существует распространённый тип людей, которые собственно Историей не интересуются, но регулярно смотрят голливудские костюмированные драмы, которые почему-то принято называть историческими блокбастерами. Для них, тех, кто задумываться над прошлым и будущим не любит, предпочитая оперировать категориями «здесь и сейчас», история годится только та, что похожа на красивую сказку, где есть чудеса, принцы, принцессы и герои, балы, скачки и бриллианты, то есть практически всё то же самое, что публикуется в современной светской хронике.

Есть темы, привлекающие внимание уже столетия. Есть авторы, чьё имя на обложке гарантированно конвертируется в массовый читательский интерес. А если такая тема и такой автор совпадают – массы пойдут за книгами.

Звучи, играй, флейта Крысолова, ведущая взрослых и детей в гламурную историю…

Вот и издаются всевозможные милые «Исторические анекдоты» и даже залихватские «Гардемарины», причём можно выделить модные периоды Истории. Например, отечественный XVIII век, который в обработке отдельных авторов превратился в клон иного времени и места – галантного XVII века во Франции, столь любимого ценителями костюмированной истории и блестящей до одури романтики. А точнее – в легендарную развесистую клюкву.

Именно так и «создаёт историю» Эдвард Радзинский в своём романе. Да-да, романе, ибо только в художественном произведении, рассчитанном на массового читателя, можно не только «переписать Историю», но и сделать её «популярной». Жанр «замочной скважины», в которой можно показать эксклюзивное мнение, бельё и романтический секс-live: «В ночь расставания в Лондоне герцогиня и Франсуа, эти великолепные бойцы Любви, устроили потрясающее сражение. Только под утро герцогиня смогла перейти к необходимым прощальным наставлениям и советам. Похвалив ненасытный пыл Франсуа, герцогиня была вынуждена указать ему на некоторые упущения в позах «сзади». Она тут же наглядно продемонстрировала разработанные ею корректировки к указанной позе». Но это вовсе не история в позах, всего лишь начало следствия по олигарху в «железной маске»…

Как известно, граф Сен-Жермен любил попотчевать благородную публику занимательными историями о знаменитых событиях и людях. Вот только жили они задолго до него. Но это же не учебник истории, и поэтому восторженные дамы так ахали. Когда читаешь последний опус г-на Радзинского, складывается впечатление, что он на тех давних великосветских приёмах был, Сен-Жермена слушал, мёд-пиво пил, и в результате возникает дивная цитата-откровение: «Ибо граф, рассказывая о прошлом, порой забывался… как порой и я, ваш покорный слуга». Иногда книги проговаривают за своих авторов то, что те держат в уме.