Когда земли окутает мрак - Вуд Яна

Харпа весело хмыкнула.

– Веский довод.

Упырь беззаботно пожал плечами.

– Ну, я на этот холод плевать хотел.

– А я вот не прочь поскорее оказаться в тепле! – отозвалась Хейта, старательно перебирая в памяти то, что вызывало в ней страх.

Время тянулось медленно. Снег продолжал сыпать. Назойливый холод норовил пробраться под одежду. Берогу и Мару мороз был нипочем. Другие сперва держались стойко. Но постепенно не только Хейту и Гэдора, но даже Харпу, Брона и Угоя, привыкшего к морозам, начала пробирать мелкая дрожь.

– З-знаешь, Г-гэдор, – простучала зубами Харпа, – ты не з-зря б-боялся ок-колеть. Д-думаю, мы уж-же на полп-п-пути.

– Это не дело! – встревоженно воскликнул Мар. – Давайте разожжем костер. Так себе засада получится, если вы все замерзнете!

– П-поддерживаю, – отозвался Угой.

– Д-да, идея и впрямь неп-плоха, – рассудил Гэдор.

– Вот и славно! – отозвался упырь. – Отогреетесь, в себя придете, а там, глядишь, и Зод Гурох объявится.

– Мар, – окликнул его Брон.

Но тот был так увлечен, что не расслышал его и продолжил как ни в чем не бывало:

– Мы с Берогом будем стоять на стреме, а уж вы грейтесь в свое удовольствие.

– Мар! – грозный голос волка-оборотня заставил-таки упыря умолкнуть.

И в нахлынувшей тишине путники отчетливо услышали треск ломающегося льда. Они замерли, тотчас позабыв и о холоде, и о костре.

Треск приближался. Внезапно из снежной пелены вынырнула свирепая уродливая морда.

Там, где должны были быть глаза, бугрилась кожа, без шерсти, грубая, как поверхность морских камней. Широкие темные ноздри жадно втянули морозный воздух. Зод Гурох повернул голову сперва в одну сторону, потом в другую. Сомнений быть не могло: их заметили.

– Хейта! Сейчас! – громогласно крикнул Гэдор.

Девушка шагнула в центр проулка и вскинула руки. Ладони ее тотчас окутал чистый мерцающий свет. Глаза засияли, на лице тонкими линиями разгорелись веточки вишни.

Свет достиг кончиков девичьих пальцев и метнулся дальше, устремляясь к замершим в ожидании путникам. Он проник в их широко раскрытые глаза, просочился сквозь кожу и кости, пробираясь в потаенные уголки разума и сердца, впитался без остатка, и воздух снова сделался блеклым и серым. Только ладони Хейты продолжали слабо светиться.

Путники выжидающе уставились на Зод Гуроха. Тот собрался уже ринуться вперед, как вдруг замер и недоуменно покрутил лобастой головой.

– Кажись, сработало, – хрипло прошептал Берог.

А в следующий миг Угой вонзил копье в бок омерзительной твари. Воздух разорвал яростный рев. Зод Гурох отпрянул, со всего маху налетев на льды, – во все стороны брызнуло ледяное крошево. Сообразив, где находится Угой, взбешенный зверь безошибочно бросился прямо на него. Но тот успел отскочить в сторону.

А на Зод Гуроха со спины набросились оборотни. Длинные когти впились в плоть жуткой твари, острые зубы принялись рвать ее на части. Одна кровавая рана, другая, третья. Вой и рычание наполнили стылый колючий воздух.

Зод Гурох остервенело завертелся на месте, круша вековечные льды. Бездонная глотка его исторгала разъяренное шипение. Он силился сбросить противников, изворачивал шею, чтобы ухватить их и растерзать, но всё было тщетно.

Тогда Зод Гурох резко поднялся на задние лапы и с силой опустился вниз. Раздался оглушительный треск, по льду поползли зловещие трещины. Харпа отчаянно царапнула когтями пустоту и камнем полетела вниз. Следом к подножию льдов кубарем отлетел Берог. Брон рассек лоб о ледяной выступ и рухнул плашмя, утонув руками в жгучем снегу.

Зод Гурох завертелся на месте в поисках жертвы, но в тот же миг на него кинулся Мар. Острые зубы упыря мертвой хваткой сомкнулись на шее чудовища. Горячая кровь брызнула из раны, заливая лицо.

Мар пил торопливо, точно странник, умирающий от жажды. Густая, липкая кровь наполнила его рот до краев. Она стекала с подбородка, капала на оленью шубу. Мар довольно заурчал, чувствуя, как от выпитой крови прибывают силы.

Зод Гурох ревел и метался как полоумный, силясь сбросить с себя мерзкого кровопийцу, но у него ничего не выходило. Внезапно на пути его вырос ледяной уступ. Зод Гурох прошелся по нему толстой шеей и смел упыря в одночасье, едва не переломав тому все кости. Но Мар тут же вскочил на ноги, скаля мокрые от крови клыки.

Разверзнув бездонную глотку, усеянную несколькими рядами кривых зубов, Зод Гурох утробно зарычал. Громогласный рев прозвучал как объявление войны. Смекнув, что его окружил невидимый враг, Зод Гурох начал бить наугад, вспарывая когтями пустоту вперемешку со льдом.

Ловко увернувшись от огромной лапы, на чудовище набросился Гэдор. Движения следопыта были столь стремительны, что его было почти не видать, – казалось, на Зод Гуроха набросился ураган яростной стали, оживленной чьим-то темным волшебством.

Зод Гурох одичало взревел, дробя лед тяжелым хвостом, и со всего маху приложил Гэдора о скалы. Тот рухнул на живот, сплюнул кровь из разбитой губы, пригнулся, чудом избежав смертоносного удара. Над головой его заскрежетал вспоротый лед и холодом посыпался за шиворот.

Рванув с места, Гэдор прокатился под брюхом взбешенной твари и накинулся на нее вновь, еще неистовей, чем прежде. Он рассекал мышцы, вспарывал сухожилия. Кровь хлестала во все стороны, растекаясь по снегу бесформенными бурыми пятнами.

И… Зод Гурох пошатнулся. Он устремился было с проплешины прочь, но посеченные лапы отказывались повиноваться. Шаг, другой – и кровожадное чудовище бессильно повалилось на лед.

На несколько мгновений воцарилась кромешная тишина. Люди и оборотни замерли, переводя дух. Но Харпа оправлялась и раздумывала недолго. Запрыгнув на тело чудовища, она бросилась к его толстой шее, подняла остро наточенный нож и, остервенело зарычав, с силой опустила его вниз. Но за миг до этого Зод Гурох пришел в движение.

Он поднимался вопреки всему, словно вовсе не истекал кровью и не был изранен. Словно был разрисован красно-бурой краской. Одну за другой распрямил он исполинские ноги. Разверзлась беспросветная бездна-глотка, и воздух сотряс такой исступленный рев, что от него в ужасе содрогнулись даже вековечные льды!

Хейта вскрикнула, схватившись руками за голову. Почудилось, будто тело ее изрешетил сонм яростных стрел. Она тотчас смекнула: «Этот рев отличался от предыдущих». Он топором врубился в сознание, разорвал сердце, выжег все чувства и мысли. Хейта пошатнулась, насилу устояв на ногах. Воззрилась на свои ладони и онемела от ужаса. Они больше не светились.

Зод Гурох поднялся на задние лапы мощным рывком и резко повалился на спину, разметав путников по залитому кровью льду. Все, кроме Гэдора и Харпы, остались лежать без движения. Свирепый зверь же в мгновение ока снова оказался на лапах. Лобастая голова медленно обернулась и остановилась на следопыте. Тот судорожно сглотнул. Ужасная догадка пронзила его и без того смятенный разум. Его заметили.

Ладони Хейты вновь объял волшебный свет, но Зод Гурох уже несся прямо на Гэдора. Тот крепко стиснул зажатый в ладони нож и прилип лопатками ко льду. Рука его дрожала от напряжения, зубы стучали от холода. И когда Зод Гурох почти настиг его, он решился.

Метнувшись в сторону, Гэдор подпрыгнул и что есть мочи вогнал нож в безобразную голову по самую рукоять. Зод Гурох задохнулся безумным ревом, неуклюже развернулся и, припадая к земле, двинулся в сторону Хейты.

С яростным воплем Харпа бросилась ему наперерез. Она карабкалась по чудовищу, словно по дереву. Достигнув головы, ухватилась руками за нож и провернула его несколько раз. Зод Гурох завертелся на месте, бешено мотая головой. Руки Харпы сорвались, и девушка рухнула на лед. Она хотела тут же вскочить, но когтистая лапа пригвоздила ее к земле.

Разъяренный зверь, видно, и не догадался, куда наступил. Однако Харпа, задыхаясь под его нестерпимым весом, принялась царапаться и вырываться. Зод Гурох опустил голову. Кривая пасть его разверзлась, и на Харпу пахнуло застоялым смрадом. Мгновение – и все будет кончено. Судорожно хватая ртом воздух, девушка закрыла глаза.