Любовь Стратегического Назначения - Олег Гладов

— Вот возьми, разгонись на своей «Тойоте» и вылети «Гелендвагену» навстречу… Посмотрю я, что от тебя останется… Видел я, как из «Ниссанов» и «Мицубиси» то, что от пассажиров осталось, извлекали. Как вспомню, и сейчас тошнить начинает.

— Тоже видали кое-что, от чего протошниться на всю жизнь можно с таким запасом… — пробурчал Вован. — Раньше я в морге работал, сам знаешь… Насмотрелся. Тут вон, на днях, вспомнить пришлось…

Я прижал часы к уху: «Тик-так. Тик-так…»

— Воняло у меня на площадке. Мы с соседом, ну который напротив, все ящики перерыли и щиток со счётчиками перетряхнули сверху донизу. Думали, мыша где дохлая или ещё чё-нибудь такое же. Ноль… И так странно ещё: то воняет, то нет. Хрен пойми, короче, Колян — ну сосед — говорит ещё: «Может газ где пропускает? От него тоже похожий бывает вонизм…» Позвали из «аварийной» Горгаза. Те пришли, понюхали. «Чё, дураки? — говорят. — Газ так не пахнет. Пропан, в смысле. А вот труп — тот да. Тот именно так и пахнет».

…удары моего сердца не совпадают с тиканьем. Почему?

— Я говорю: «Какой труп, дядя? Где ты труп тут, мля, видишь?» А этот хмырь носом повёл, подошёл к двухкомнатной, ну что рядом с моей, и по двери — «тук-тук» гаечным ключом: «Отсюда тянет, зёма… Чё стоишь? Ментов вызывай».

Правая, а теперь и левая ладони зачесались.

— Ну, короче, вскрыли хату, а там уже… У слесарей из РЭУ с собой респираторы, у ментов тоже… Учёные уже. Потому что, как дверь открылась, так я сразу же и блеванул. Фффу!!!

Вован помотал головой и сглотнул.

Тик — мне в ноздри вдруг проник ужасающий смрад разложения. ТАК — я почувствовал, как завтрак стремительно ринулся по пищеводу вверх. ТИК — и за мгновение до того, как воняющая желудочным соком жижа исторглась из моей глотки — ЩЁЛК. Щёлк.

Ужас. Мрак. Смрад. Холод.

ВКЛ!

Я не узнал бы эту квартиру. Потому что сейчас в ней было светло. В окна проникал дневной свет. Пыль столбами кружилась в широких солнечных лучах.

Так это было.

Тлен. Шокирующий запах падали. Подавляющий. Заставляющий всех присутствующих в помещении неосознанно скалиться под респираторами и тряпками, прижатыми к лицу.

И на полу…

Мне понадобилось мгновение. Я понял почти сразу. Тёмно-синий бархатный халат с маленьким золотистым узором — иероглифом «До» на груди…

А под ним…

ШОК. УЖАС. МРАК. СМРАД. ТЛЕН. ТЛЕН. ТЛЕН. ТЛЕН.

ВЫКЛ!

— О! Оклемался, я ж говорил, чё ему сделается?!

Очнулся я на кушетке в процедурном кабинете, с пузырьком нашатыря под носом. Поморгал, приходя в себя, увидел склонившихся надо мной медсестру и Вована.

— У него была серьёзная травма головы! — строго сказала Татьяна Алексеевна и гневно посмотрела на Вована. — А не руку он по пьяни второй раз сломал, как некоторые!

Вован перестал ухмыляться и исчез.

— Как ты себя чувствуешь? — Галина Алексеевна положила прохладную руку на мой лоб.

— Не знаю… Вроде нормально…

— Голова болит? Тошнит?

— Чуть-чуть…

— Ну полежи здесь, отдохни, — она убрала руку со лба и успокаивающе потрепала моё плечо и неслышно выскользнула из кабинета, притворив за собой дверь.

Юля.

Черноволосая бледная красавица. С матовой кожей и выступающими косточками ключиц.

Что ты чувствовала тогда, в лифте? Когда тоненько всхлипнула и выгнулась дугой за секунду до (!!!!)… Что тебя так взбесило в твоей квартире? Что ощущала, когда твои потаённые секреты — вспышка! — и стали моими? И почему, одарив меня жгучей пощечиной в полутёмной прачечной, попросила НИКОГДА ТАК НЕ ДЕЛАТЬ? Что? Что НЕ ДЕЛАТЬ? Зачем приехала домой, разделась, зажгла оплавившиеся остатки свечей и сосредоточенно съела горсть разноцветных таблеток: давясь и запивая стаканом воды из под крана…

Так это было.

Я знаю.

А знать и помнить — не одно и то же.

Юля — Алёна… Остатки мутной воды на дне аквариума, где среди разлагающихся водорослей и чешуи матово блестят шарики ртути… непроросшие семена…

— Не ковыряйся в носу!

— Он тебя не слышит.

— Я кому говорю?! Вынь палец из носа!

— Не слышит, говорю же.

— Дро! Глухая тетеря!

— А? — я задумался и не сразу понял, что Юра обращался ко мне.

— Ну что ты на меня смотришь? — сказал Юра. — Ты палец из носа вынимать думаешь?

Я опомнился и выдернул мизинец из правой ноздри:

— Извини…

Дурацкая какая-то привычка. У меня в носу маленькая язвочка и я всё время трогаю пальцем: «не зажила?»

— Да мне-то, в принципе, пофиг… — Юра возвращается к прерванному занятию: поискам в сети цен на медцинское оборудование.

— Мне пофиг, а телочкам обычно не пофиг, — он откинулся на спинку стула. В углу загудел аппарат («принтер», как я уже знаю), распечатывающий найденные сведенья на бумагу.

— Вот будешь ты как-нибудь с девушкой прогуливаться. Тоже станешь в носу ковыряться? Ей будет неприятно, запомни…

— У меня нет девушки, — внимательно рассматривая мизинец, произнёс я.

— Ну когда-нибудь у тебя будет девушка. Она пойдёт с тобой гулять. Увидит, как ты ковыряешься в носу… И ей будет неприятно.

— Не будет у меня девушки, — сказал я.

— Не-не-не! — Юра покачал головой, — Чего это? Будет ясен пень! Не зарекайся… «нагрянет, когда её совсем не ждешь».

— Кто?

— Что — «кто»?

— Нагрянет кто?

— Любовь.

— А это кто?

— Это не «кто», а «что». Ну…

Юра подумал.

— Ну чувство такое… Когда одна, всего одна, женщина начинает нравиться тебе больше других.

— По-моему, — неуверенно начал я, — Любовь — это имя такое. Ну медсестра из «Хирургии» — Любовь Анатольевна такая есть.

— Ну да, — пожал плечами Юра. — Есть такое имя. А ещё чувство такое есть. Понял?

Теперь настала моя очередь пожать плечами:

— Не очень…

— Ярик, объясни ему!

Ярик, до этого молча терзавший клавиатуру своего «лэптопа», поднял голову:

— Чего? А!.. Ну, да: есть чувство такое, «Любовь», и есть имя женское… А есть ещё чувство «Надежда», и имя такое есть. «Надя» сокращённо. Бабулю мою так звали — царство ей небесное… Вот. А есть ещё чувство «Вера» такое. Когда веришь во что-то или кому-то. Богу там, например…

— И имя такое, «Вера», есть? — спросил я.

— Ну да! Видишь! — повернулся Ярик к Юре. — Объяснять надо по-человечески. Вот! Дро всё понял сразу. Да, Дро?

— Да. — сказал я. — Понял.

— Маладесь-карашо! — Ярик отвернулся к монитору.

— Так это, — подумав, произнёс я, — значит, есть такие чувства, как «Ярик» и «Юра», раз имена такие существуют, да?

Ярик издал звук похожий на стон.

— Чувак! Отсыпь нам той дури, которую сам куришь, а? — после паузы произнёс Юра.

RADIK: Представь себе ситуацию: нужно объяснить представителю другого разума, что такое религия, ностальгия, любовь, etc. Понятия, человеку с детства известные.

URAN: Очень просто представляю. У меня тут есть один знакомый. Вообще ни во что не въезжает. По-моему, марсианину легче всё это объяснить, чем ему:)

ALLA: А что с ним?

URAN: Так… После аварии в больнице лежит. Головой болеет:)

RADIK: Блин! Хватит о шизоидах. Я им ситуацию смоделировать предлагаю, а они о шизоидах: (

LULU: Что ты смоделировать хочешь?

SWAN: Моделист-конструктор, что ли?

ALLA: Ты мне, вот, попробуй объяснить, что это такое — «любовь». Мне хотя бы, а потом уже инопланетянину. Сможешь?:)

RADIK: Ну чё набросились, волки?: (

LULU: А ты не умничай:)

ALLA: Это у нас обычно SWAN делает:)

SWAN: Что делаю?

LULU: Умничаешь:)))

MORDA: Чё вы все заводитесь? Неудачи на личном фронте у всех, что ли? Любимый (-мая) бросил (-а)? Любовь прошла, завяли оливки, фаршированные тунцом:)

JOOD: Ха-ха-ха.

LULU: Ты юморист, да, Морда? Актёр-комик, да? Развеселил всех?

SWAN: Уважил стариков… Порадовал.

ALLA: Я вот вообще тут патсталом: (((

RADIK: Ой-ой-ой! Какие мы тут все циники и скептики!

MORDA: Ыыы)))

URAN: В действительности, как объяснить зелёным человечкам, что такое «любовь»?

JOOD: Да столетиями об этом бакланят. Мегатонны бумаги исписали.

SWAN: Ну если просто подойти к этому, то «любовь» — это когда один человек нравится больше других. Простая формула. Без всех остальных соплей про бессонные ночи и замирание сердца:)

JOOD: Вообще, говорят, любовь — это химическая реакция. Шоколада нажрёшься и получишь подобный же эффект:)

ALLA: Уж я жру этот шоколад, жру, а ни в кого пока что-то не влюбляюсь:).

LULU: Всякие поэты и писатели пытались про любовь начёркать. У них, наверное, лучше всех и получалось.

MORDA: Только не у российских поэтов-песенников. Прикинь, если инопланетянину всю эту ботву из радио включишь? Много он о любви узнает?

SWAN: Да, наши произведения искусства только для нас и предназначены, баклан. Ты много из марсианских песен бы понял?:)