Ворг. Успеть до полуночи - Марго Генер

– Извини, не хотел обидеть, – сказал я, ставя принцессу на землю. – Не каждый день видишь, как девушку кусок капусты пожирает.

– Ты ворг. Откуда тебе видеть такое? Не знаю, что такое капуста, но это роцера. Они по всему болоту, – сказал он со знающим видом. – Давай‑ка я отвезу вас в Абергуд. Там подсохнете, отдохнете. Зачем пешком тащиться сквозь топь, если есть вот?

Он хлопнул водомерку по блестящей спине, послышался металлический звук. Такой в лапы попадешься – мало не покажется, если у нее спина в доспехах, то и клыки должны быть крепкими.

Я насторожился. Слишком уж отзывчивым кажется чужак, так не бывает. Тем более с воргом.

Только хотел наклониться к принцессе, предупредить, как обнаружил ее идущей к водомерке. Спина по‑королевски прямая, подбородок поднят, даже в непонятном наряде видно – знать.

Я скрипнул зубами, но остался на месте в надежде, что успею допрыгнуть и оторвать голову, если что.

– Буду очень признательна, – произнесла принцесса доброжелательно. – Я уже совсем вымотана сыростью и тяготами дороги.

Быстро она из послушной спутницы превратилась в великосветскую даму. Оно и понятно, принцессе не место в болоте, но как‑то обидно.

– Я Жамчин, – представился незнакомец.

– Очень приятно, – улыбнулась принцесса, поднимаясь на водомерку по согнутой лапе.

Волоски из конечности послужили ступеньками, девушка шагает уверенно, будто всегда ходила по жучьим ногам.

Жамчин усадил ее перед собой и потянул зверя за короткие усы. Водомерка послушно приподнялась на ножках.

– Судя по всему, вы принцесса Центральных земель, – произнес он тоном, который мне совсем не понравился. – А это беглый ворг, которого ищет вся армия Ильвы и королевские гвардейцы.

У меня свело желудок, внутри все упало. Я зарычал и кинулся вперед, водомерка сделала пару движений, они мигом оказались на середине топи.

Еле успел затормозить, чтобы не рухнуть в воду, даже с ворговским прыжком не долететь до гада. Лицо Изабель побледнело, она дернулась в сторону, но Жамчин прижал ее к себе. Губы чужака расползлись в довольной ухмылке.

– Лотер! – только смогла выкрикнуть она.

– Ее темнейшество будет очень довольна, когда увидит принцессу, – сказал Жамчин, уводя водомерку еще дальше. – Ворга доставить не могу, но ты сам придешь. Девчонка‑то у меня.

Внутри все закипело, я зарычал в бешенстве. Уже готов был к безумному прыжку, но вовремя вспомнил – под водомеркой неведомо сколько воды.

Ярость накатилась новой волной, дыхание участилось. Я стоял и кипел в исступлении, наблюдая, как Жамчин увозит брыкающуюся Изабель в туман.

Несколько минут смотрел, как туман поглощает гигантскую фигуру водомерки. Потом на смену ярости пришла холодная злость. Говорила мне мать – не верь людям. А какие они, сухопутные или болотные – без разницы.

Мелькнула мысль кинуться в погоню, запрыгнуть све о не останутся кровавые лоскутья. Дыхание снова участилось, хоть сейчас беги. Только осознание бесполезности затеи останавливает.

На водомерке они умчались уже очень далеко, мне даже волком не догнать по болоту. А вот увязнуть и сгинуть – легко.

Гнев не утихал – болотный гад украл мое. Не то чтобы совсем мое, но принцесса была под моей опекой и надзором.

Я ходил по берегу и лязгал челюстями, пытаясь погасить жажду мести и справедливости. В мокрой земле образовалась колея, вода снизу постепенно просочилась, и теперь хожу по щиколотку в луже.

Измерив еще четверть версты, решил, все не так плохо. Больше не нужно трястись над хрупкой девушкой, следя за каждым шагом, чтоб, не дай боги, не провалилась, не утопла. Ей, скорее всего, в Абергуде будет лучше, чем в сырых, зловонных топях, где каждый куст пытается сожрать.

Едва ли ей станут причинять вред. В конце концов, она королевская дочь, и за нее можно выручить кучу золота, хватит не только на болото, но и на близлежащие земли. А главное – меня больше ничто не сдерживает.

Убедив себя таким образом, я быстрым шагом направился по извилистой тропе.

Дорожка петляет между небольшими озерцами, если бы не знал, что трясина, – отхлебнул бы. Благо от сырости пить не хочется. Ощущение, что влага пропитала меня до самых внутренностей. Мокрая трава чавкает под ногами, иногда между пальцами выстреливают маленькие фонтанчики.

Налетел ветер, небо на секунду расчистилось. Даже не подозревал, как за несколько часов стосковался по солнцу. Светило мелькнуло, как божественное око в грязном тумане, и снова скрылось. Захотелось завыть, аж чуть не остановился. Но вовремя вспомнил, зачем вообще иду через топи.

По обеим сторонам тропы слышатся тихие всплески. Все‑таки какая‑то тварь меня преследует. Покажись только – разберемся, кто тут хищник.

Туман снова уплотнился. Холодные капли воды собираются на коже и делают меня похожим на больного пузырчаткой. От штанов валит пар – ткань быстро набирает влагу, но горячее тело моментально испаряет, поэтому иду, окутанный небольшим облачком. Хотя какое облачко, тут и так все в дымке.

В памяти нет‑нет, да всплывает ухмыляющееся лицо Жамчина. Плешивый жабеныш! Попадись мне только.

Справа что‑то булькнуло. Я покосился в сторону. Думал, померещилось, но, присмотревшись, пожалел, что вообще повернулся…

Под водой лицами вверх плывут то ли утопленники, то ли кикиморы, то ли леший разбери кто. По идее, тела должны распухнуть от влаги, но те лишь отдают мертвенной синевой. Кое‑где с зеленцой даже. Глаза круглые, водянистые и смотрят будто в самую душу.

По спине пробежала холодная струйка. Жутко, хоть рычи. Как в детстве, когда ложишься спать на лавку и боишься высунуть ногу, потому что под ней непременно сидит бабай и ждет, когда схватить. Сейчас твари самые настоящие, спрятаться под одеяло не получится.

Звериное чутье вопит об опасности, требует, чтобы не смотрел на мертвые лица. Но я уже начал и не могу отвести взгляд.

Видя мой интерес, они стали поднимать руки, но уперлись в поверхность, будто на ней невидимая пленка.

– Фух, – сказал я вслух и выдохнул. – Думал, конец.

Утопленники оживились, принялись толкаться и стучать ладонями в поверхность воды. Но безуспешно.

По болоту пронесся разочарованный стон, похожий на вой и писк одновременно. Твари, недовольные, что не удалось заманить, скорчили несчастные лица и раскрыли рты. Будь моя воля, высушил бы весь Абергуд. Нет в нем ничего хорошего.

Из куста клюквы прямо на середину тропы выпрыгнула огромная жаба и посмотрела на меня печальными глазами. Пупырчатая кожа блестит от воды, на спине множество дырочек, из которых время от времени высовываются черные головастики. Зрелище то еще. Вызывает ощущения то ли отвращения, то ли голода.

Хотел обойти лягушку, но она прыгнула навстречу. Когда подался в другую сторону, жаба снова перегородила путь.

– Тебе чего? – не удержался я.

Жаба будто поняла. Кожистый мешок под горлом надулся, прорисовывая синеватые жилки, она квакнула и снова с грустью уставилась на меня.

– Слушай, – сказал я, смущаясь оттого, что говорю с жабой. – Не знаю, чего ты хочешь, но этого у меня точно нет. И если сейчас не уберешься, придется тебя пнуть. А это плохо для головастиков.

– Ква, – расстроенно сообщила лягуха и отпрыгнула в сторону.

– Так‑то лучше, – произнес я, проходя мимо печальной жабы.

Все‑таки присутствие человеческой женщины очень напрягает, даже голова нормально не соображает. Все течет в одно русло. Я все‑таки зверь, и часто вместо разума говорят инстинкты. Надеюсь, с Изабель все в порядке. Не дай боги узнаю, что с ее головы хоть волосок упал.

От мысли, что с ее огненной головы может свалиться хоть волосок, перед глазами вспыхнули цветные мухи, из глотки вырвался рык. С трудом взял себя в руки.

Из воды снова послышались стоны и тоскливое завывание. Я глянул на топь и отшатнулся.

Прямо на меня из‑под невидимой пленки смотрит женское лицо с огромными раскосыми глазами. Тело синее, стройное, личико настолько идеальное, что почти эльфийское. Эльфов никогда не видел, но говорят, с их красотой ничто сравниться не может.

Крупная грудь с сиреневыми серединами колышется в воде, вокруг туманным облаком плавают такие же сиреневые волосы. Нижняя часть скрыта темной водой. Точнее, надеюсь, что скрыта, а не просто отсутствует.

Полные губы утопленницы призывно открылись, она приложила ладони к поверхности и что‑то прошептала.

– Чего? – переспросил я, зачарованный зрелищем.

Утопленница вытянула шею и поманила пальцем.

Я секунду колебался, затем чуть наклонился к краю тропы. Девица чуть улыбнулась, обнажив ряд жемчужных зубов, и снова прошептала.

Опять ничего не разобрал, зарычал. У меня великолепный слух, а тут не могу различить, что говорит женщина в двух шагах.