Империя Леванта. Древняя земля тлеющего конфликта между Востоком и Западом - Рене Груссе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мехмед II располагал мощной артиллерией, по большей части отлитой для него христианами-ренегатами, в том числе гигантской пушкой, которую он перевез из Адрианополя к Константинополю в феврале 1453 г. и которая, перепугав осажденных своими снарядами, разорвалась, убив собственного создателя. Тем не менее очевидцы выделяют роль турецкой артиллерии во взятии города. С апреля 1453 г. султан окружил город с суши «огромной армией», численность которой в различных источниках варьируется от 150 до 265 тысяч человек и даже больше. По оценке Барбаро, очевидца событий, морскую блокаду осуществляло 140 турецких кораблей, из них 12 больших галер, но, несмотря на их численное превосходство, 20 апреля они так и не смогли преградить путь в порт четырем кораблям, приведенным генуэзцем Маурицио Каттанео. Морской бой, данный по этому поводу и ставший блестящим успехом маленькой итало-византийской эскадры, доказывает, что, если бы большой венециано-неаполитано-папский флот, которого с нетерпением ожидали осажденные, успел прийти вовремя и доставить подкрепления, Константинополь мог бы быть спасен.
Чтобы преградить турецким кораблям доступ в порт, Константин 3 апреля приказал натянуть, под руководством венецианца Бартоломео Солиго, огромную цепь, которая шла от башни Святого Евгения (возле Старого Дворцового мыса) до башни Галатского креста. Но если на море оборона, несмотря на численное превосходство противника, выглядела прилично, на суше это превосходство оказалось таким, что город был уже обречен. Гражданское население Константинополя, хотя и несколько сократилось, все еще составляло 150 тысяч душ. При упадке военного дела в Византии в последнее время, численность византийской армии не превышала скромной цифры в 4973 человека. Прибавим к этому 400 генуэзских солдат, приведенных Джустиниани, и еще 1600 иностранных бойцов, в том числе из венецианской колонии под командованием ее отважного бальи Минотто. Этой горстке людей предстояло проявить чудеса героизма и, в отсутствие сил западных держав, спасти хотя бы честь Европы.
Их метрополии бросили этих последних «крестоносцев» на произвол судьбы. Если венецианская колония Константинополя сделала даже больше, чем требовал от нее долг, Венецианская республика, которая, как и Венгрия, была больше всех заинтересована в спасении Византии, так же как и Венгрия, не отправила вовремя необходимые подкрепления. Повторяем: не вызывает сомнений, что прибытие в Дарданеллы венецианской эскадры и военная демонстрация венгров на Дунае могли бы заставить султана отложить его попытку. Что же касается генуэзцев, их поведение было еще более нерешительным. Генуя, как мы знаем, владела предместьем Пера-Галата, где ее колония образовала настоящее автономное сообщество. Во время осады Константинополя это сообщество заявило о нейтралитете между турками и византийцами. Генуэзцы Перы проявляли дружелюбие к турецкой армии и при случае снабжали ее съестными припасами. Тем не менее чувство христианской солидарности сработало, несмотря ни на что, и часто случалось, что генуэзцы из Перы, воспользовавшись ночью, пробирались в Константинополь, где сражались в рядах греков. Султану об этом сообщали, но он притворялся, будто ничего не знает. Если бы он пригрозил генуэзской колонии в Пере санкциями за нарушение официального нейтралитета, Генуэзская республика и стоявший за ней герцог Миланский Франческо Алессандро Сфорца не преминули бы отправить в Константинополь эскадру и подкрепления, что, очевидно, вынудило бы турок снять осаду.
После турецкой неудачи на море 20 апреля великий визирь Халил, ведший с византийцами переговоры, посоветовал Мехмеду II заключить перемирие. Султан не пожелал его слушать. Поскольку знаменитая железная цепь преграждала его кораблям доступ в Золотой Рог, он решил перевести их туда посуху. Ценой огромных трудов он вытащил их на сушу и на деревянных катках, предварительно смазанных салом, «перекатил» за Перу, в точку между Кабатачем и Долма-Бахче на Босфоре, до современных арсенала и военного порта на Золотом Роге. Операция, несмотря на сложность, была успешно проведена за один день и ночь (22 апреля). На следующее утро османский флот выстроился напротив Влахернского дворца.
Все хронисты пишут об удивлении и ужасе осажденных по этому поводу. 24 апреля по инициативе венецианцев был созван военный совет для поиска способов уничтожения вражеских кораблей. Отважный итальянский моряк Джакомо Коко, командовавший галерой из Трапезунда, предложил ночью отправиться поджечь их. Что тогда произошло? По сведениям венецианского хрониста Барбаро и, что еще важнее, по свидетельствам очевидцев, греческих хронистов Дуки и Критовула, эту попытку провалили генуэзцы из Перы. По словам Барбаро, генуэзский подеста Перы Анджело Джованни Ломеллино заранее предупредил Мехмеда II. В это же время генуэзцы из Перы будто бы уговорили руководителей обороны отложить намеченную акцию. Однако она имела шансы на успех только при условии внезапности. Попытка была предпринята ночью 28 апреля. В ней вместе с Джакомо Коко участвовали еще два венецианских капитана, Сильвестро Тревизано и Джироламо Морозини, с двумя легкими кораблями, сопровождаемыми брандерами. Но своевременно предупрежденный турецкий флот потопил корабль Джакомо Коко и сорвал акцию.
23 мая Мехмед II сделал осажденным последнее предложение: Константин сдает Константинополь, после чего может удалиться в Морею со всеми, кто пожелает за ним следовать, и мирно царствовать там под османским сюзеренитетом. Последний василевс благородно отказался.
Очевидно, что даже в этот момент военная демонстрация венгров на Дунае или прибытие вспомогательной эскадры побудили бы султана снять осаду. На деле папско-венецианский флот из трех десятков кораблей под командованием Джакопо Лоредано собрался частично на Эвбее, частично на Хиосе, но его удерживали встречные ветры, а адмирал как будто не понимал серьезности момента. На военном совете, состоявшемся 26–27 мая, албанский ренегат Заган убедил Мехмеда II в том, что континентальные державы наверняка не станут вмешиваться, зато возможен подход крупного христианского флота, из-за чего необходимо как можно скорее начать штурм.
День 28 мая прошел для обеих сторон в приготовлениях, военных и религиозных. В турецком лагере проповедь джихада, мусульманской священной войны, довела экзальтацию до высшей точки. В Константинополе император Константин со всем своим двором, со всем греческим и латинским духовенством в последний раз принял причастие в соборе Святой Софии. В ночь с 28 на 29 мая, около двух часов утра, турки ринулись на штурм. Две первых волны были отброшены благодаря героизму греческих и итальянских защитников города, воодушевляемых их главными вождями, среди которых выделялись император Константин, генуэзский капитан Джованни Джустиниани и венецианский капитан Габриеле Тревизано.
С рассветом Мехмед II начал третий штурм, на сей раз силами янычар и других отборных войск. Главный удар турки наносили по долине реки Ликос и
