Ночные кошмары и сновидения - Стивен Кинг

— Эта идея принадлежала Джеггеру, — уточнил Сержант. — Мы не хотели делить деньги, чтобы не подвергать себя искушению. Но и не хотели оставить их в одних руках. Так что Кэппи Макфарленд пришелся очень кстати.

— Расскажи мне о карте.

— Я знал, что мы подойдем к этому, — по лицу Сержанта промелькнула ледяная улыбка.

— Не говори ему! — заверещал Кинан.

Сержант повернулся к нему и окинул взглядом, от которого расплавилась бы сталь.

— Заткнись. Я не умею лгать и не могу молчать, спасибо тебе. Знаешь, на что я надеюсь, Кинан? Я надеюсь, что ты и не собирался дожить до следующего столетия.

— Твоя фамилия указана в письме, — взвизгнул Кинан. — Если со мной что-нибудь случится, твоя фамилия указана в письме!

— Кэппи сделал хорошую карту, — продолжил Сержант, словно Кинана и не было с нами. — В тюрьме его какое-то время учили на картографа. Он порвал ее на четвертушки. По одной для каждого из нас. Мы решили встретиться через пять лет, четвертого июля. Обговорить ситуацию. То ли ждать еще пять лет, то ли вырыть деньги. Но случилась беда.

— Да, — кивнул я. — Иначе и не скажешь.

— Если тебе от этого полегчает, скажу, что Барни — это работа Кинана. Уж не знаю, успел Барни сказать тебе об этом или нет. Когда Джеггер и я отплыли в лодке Кэппи, Барни был в порядке.

— Ты чертов лжец! — взвился Кинан.

— А у кого в стенном сейфе две четвертушки? — полюбопытствовал Сержант. — Не у тебя ли, дорогуша?

И вновь посмотрел на меня.

— Это неважно. Половины карты недостаточно для того, чтобы найти деньги. И я хочу тебе сказать, что я бы с большим удовольствием поделил деньги на четверых, чем на троих. Не думаю, что ты мне поверишь, но это так. А что произошло потом? Звонит Кинан. Говорит, что надо встретиться. Я этого ждал. Ты, видать, тоже.

Я кивнул. Кинана я нашел быстрее, чем Сержанта, потому что социальный статус у него был повыше. Наверное, в конце концов я бы выследил и Сержанта, но решил, что нужды в этом нет. Участники группового ограбления обычно поддерживают контакт.

— Естественно, он посоветовал мне не пытаться разделаться с ним. Сказал, что он застраховал свою жизнь и оставил у адвоката письмо, которое должны были вскрыть в случае его смерти. В письме указывалось, что убийца я. Идея Кинана состояла в том, чтобы мы, имея три четверти карты, попытались найти деньги.

— И разделить пополам.

Сержант кивнул.

Лицо Кинана перекосило от ужаса.

— Где сейф? — спросил я его.

Кинан не ответил.

Я умел стрелять из револьвера сорок пятого калибра. Напрактиковался. Револьвер мне достался хороший. Мне он нравился. Так что, ухватив рукоятку двумя руками, я без труда прострелил Кинану руку, пониже локтя. Сержант не шелохнулся. А Кинан завыл, свернувшись в клубок.

— Сейф, — напомнил я.

Кинан продолжал выть.

— Теперь я прострелю тебе колено. Личного опыта у меня нет, но я слышал, что будет очень больно.

— Репродукция, — выдохнул он. — Ван Гог. Больше не стреляй в меня, а? — в голосе слышался страх.

Я нацелил револьвер на Сержанта.

— Встать лицом к стене.

Сержант поднялся, встал у стены с болтающимися как плети руками.

— Теперь ты, — я посмотрел на Кинана. — Открывай сейф.

— Я истекаю кровью, — простонал Кинан.

Я поднял револьвер.

— Сейчас кровь у тебя течет из одного места. Ты хочешь, чтобы забил второй фонтан?

Кинан встал, поддерживая раненую руку. Здоровой рукой снял репродукцию со стены, открыв серую дверцу сейфа. Испуганно посмотрел на меня и начал крутить диск. Дважды попытка заканчивалась неудачно. Третья удалась. Дверца открылась. Внутри лежали какие-то документы и две пачки денег. Кинан пошебуршал внутри, достал два бумажных квадрата, с длиной стороны дюйма в три.

Клянусь, убивать его я не собирался. Хотел только связать и оставить в доме. Вреда он причинить не мог. Служанка, вернувшись, помогла бы ему прийти в себя, может, даже вызвала бы врача, и еще неделю Кинан не рискнул бы высунуться на улицу. Но все было, как и сказал Сержант. В сейфе Кинана лежали два квадрата. Один — запятнанный кровью.

Я выстрелил вновь, уже не в руку. Он рухнул и остался на полу, словно тряпичная кукла.

Сержант даже не дернулся.

— Я тебя не обманывал. Кинан замочил твоего друга. Они оба были любителями. Любители глупы.

Я не ответил. Взглянул на бумажные квадраты, сунул в карман. Ни на одном не было креста.

— Что теперь? — спросил Сержант.

— Поедем к тебе.

— С чего ты взял, что я держу свою четвертушку дома?

— Не знаю. Может, телепатия. Кроме того, если ее там нет, потом поедем туда, где она есть. Я не тороплюсь.

— Похоже, у тебя есть ответы на все вопросы.

— Поехали.

Мы вернулись к гаражу. Я сел сзади, за пассажирским сидением. Как при его габаритах он умудрялся втискиваться в «фольксваген», так и осталось для меня загадкой. Двумя минутами позже мы уже катили по улице.

Пошел снег, большие хлопья прилипали к ветровому стеклу, а, коснувшись мостовой, мгновенно превращались в грязь. Дорога стала скользкой, но машин было немного.

Полчаса мы ехали по Шоссе 10, свернули на двухполосную дорогу, а пятнадцать минут спустя — на проселок, петляющий между заснеженных сосен. Он-то через две мили привел нас к короткой, заваленной мусором подъездной дорожке.

В свете фар «фольксвагена» я увидел бревенчатый домик под шиферной крышей с торчащей над ней телевизионной антенной. Слева стоял припорошенный снегом старый «форд». За ним я увидел сортирную будку и груду старых покрышек.

— Добро пожаловать в Бэллис-Ист, — сказал Сержант и заглушил мотор.

— Если ты вздумал меня обмануть, получишь пулю.

Он заполнял собой три четверти переднего сидения.

— Я знаю.

— Вылезай из машины.

Сержант первым направился к входной двери.

— Открой, — приказал я. — И замри.

Он открыл дверь и замер. Я тоже. Мы простояли три минуты, но ничего не случилось. Только толстый серый воробей залетел во двор, чтобы обругать нас на птичьем языке.

— Ладно. Заходим в дом.

Такой нищеты я не ожидал. Лампочка в шестьдесят ватт освещала только середину комнаты, оставляя углы в глубокой тени. Везде валялись газеты. На веревке сохло выстиранное белье. У стены стоял старенький «Зенит». У противоположной я увидел раковину и ржавую чугунную ванну на изогнутых ножках. И прислоненное к стене охотничье ружье. Пахло грязными ногами, потом и соусом чили.

— Все лучше, чем жить под кустом, — заметил Сержант.

Я мог бы с ним поспорить, но не стал.

— Где твоя часть карты?