Звоночек 3 - Михаил Маришин

— А скажите, товарищ Кузнецов, что вам известно конкретно о японских суперлинкорах?

— У нас только косвенные сведения, товарищ Сталин. На настоящий момент мы знаем о масштабной подготовке предприятий судостроительной промышленности Японии и заготовке материалов в огромных объёмах. В частности, нам известно, что корпуса будут строиться не на стапелях, а в доках. Это само по себе говорит об их огромном весе и размерах. Но, судя по всему, сама закладка кораблей ещё не произошла.

— В итоге, на настоящий момент, мы имеем только догадки товарищей Любимова и Кузнецова. Фактов мы не имеем. Что будет, товарищ Любимов, если догадки эти не верны? Операция "Кукушка", ради которой вы уже взбаламутили весь СССР, псу под хвост? — остановил на мне взгляд своих желтоватых глаз Предсовнаркома.

— Я понимаю, товарищ Сталин, что моя стопроцентная уверенность в японцах не есть состоявшийся факт. Но, кто не рискует, тот может упустить шанс, который больше не представится. У нас ещё есть некоторое время, пока англичане будут возиться с крейсерами. Пару месяцев точно. Этого с лихвой хватит, чтобы нам самим убедиться, что в башнях этих крейсеров всего два орудия, а не три как раньше. Точно также можно точно выяснить, как обстоят дела в Японии с постройкой линкоров. Заодно, получим необходимые доказательства, которые сможем впоследствии предъявить английской стороне. И выясним, прав я или нет. Только после этого я смогу однозначно ответить на ваш вопрос по операции "Кукушка".

— И как вы собираетесь это сделать, товарищ Любимов? Как собираетесь добыть доказательства? — какого-либо недоверия в голосе Сталина я не расслышал, он действительно рассматривал все варианты.

— Аэрофоторазведка, товарищ Сталин. У нас есть хороший высотный самолёт БОК, оборудованный гермокабиной. С мотором М-36 он имеет достаточную дальность, чтобы долететь до Японии и вернуться. Рабочая высота у него девять с половиной километров. В моём отделе работает конструктор Люлька, который создал турбокомпрессор для АМ-36. Испытания показали, что конструкция имеет резерв. Вблизи потолка, из-за разреженности воздуха турбина выходит на критический режим работы, раскручиваясь сверх меры. В то же время компрессор уже не может обеспечить достаточный объём воздуха для работы дизеля. Имеет смысл догрузить турбину второй, подключаемой, ступенью компрессора, подобно тому, как это сделано на приводных нагнетателях Микулина. Полагаю, что сможем обеспечить двенадцать километров рабочей высоты. Там разведчика не достанет ни один существующий истребитель. А зенитная артиллерия, хоть и может его достать, но чисто теоретически. Отреагировать, при правильной организации операции по разведке, она просто не успеет. Даже если будет развёрнута на позициях.

— Это же прямой путь к войне с Японией! — воскликнул Ворошилов. — Самураям вовсе не надо никого сбивать! Им только повод дай, чтобы обвинить нас во всех грехах и напасть! Товарищ Любимов так печётся о безопасности наших границ, что хочет устроить войну! Как это следует понимать?

— Нельзя быть такими робкими, товарищи, — покачал я головой. — Сами японцы ведут себя в дальневосточных морях как хотят, не обращая никакого внимания на суверенитет СССР. Понятно, это только одни мы боимся войны и всячески это демонстрируем. Что даёт повод нашим врагам вести себя ещё наглее. Всего лишь пролёт неизвестного самолёта без каких-либо опознавательных знаков, а сколько сразу эмоций! Как хотите, это не мне надо свои собственные предположения проверять. Я-то в них уверен абсолютно.

— Японцы очень спешат, работают даже ночью при свете прожекторов, — гася зарождающуюся перепалку, сказал Кузнецов. — Это можно использовать. А в качестве разведчика послать не БОК, а новейший бомбардировщик СБ-М или, ещё лучше, ТБ-7. Ночью его и не заметят. А в случае чего он легко уйдёт от любого преследования. Как показывает испанский опыт, в буржуазных странах нет истребителей, способных его догнать.

— Что скажет по этому поводу Наркоминдел? — формально обратился Сталин к Молотову, сам взвешивая все риски.

— Ну, если другого выхода нет… — пожал плечами Вячеслав Михайлович. — И всё же я бы предложил воздержаться от подобных крайностей, чреватых осложнениями. Нам лучше подождать реакции англичан. Ведь может случиться так, что они ничего не найдут. И тогда уже не важно, перестроили японцы свои крейсера или нет.

— Напротив, тогда-то нам результаты аэрофотосъёмки очень пригодятся! И в отношении линкора тоже! — ответил я резко.

— Поручим это дело товарищу Кузнецову, — переглянувшись с Кировым, сказал Сталин. — И отложим окончательное решение по конкретным мероприятиям в рамках операции "Кукушка" до получения фактов, на которые мы твёрдо можем опереться. Прошу присутствующих руководителей наркоматов подготовить для Совнаркома подробные справки по конфликтам и противоречиям между буржуазными странами, в первую очередь Германии, Японии, США, государствами Антанты, по своим направлениям. Надо бы к этому делу и Внешторг подключить. Что касается сроков… Товарищ Кузнецов, сколько вам потребуется времени, чтобы проверить догадки товарища Любимова?

— Подготовить и перебазировать на Дальний Восток самолёты, развернуть сеть метеоразведки и навигации, дождаться благоприятных погодных условий… — вслух начал прикидывать нарком ВМФ, — Думаю, в месяц должны уложиться.

— Не торопитесь, товарищ Кузнецов, работайте надёжно. Чтобы японцы ничего не заподозрили. Нам нужны осложнения между Японией и Англией, а не между Японией и СССР, — сказал Киров. — Время, как сказал товарищ Любимов, ещё есть. Мы же, в рамках ЦК, успеем проработать вопрос по стратегии концентрации и сформировать по нему единую позицию, — после этих слов Сергей Миронович посмотрел на нахмурившегося Сталина.

— Товарищ Любимов, вы действительно хотите добиваться принятия своей теории путём давления через первичные организации, невзирая на мнение товарищей в ЦК? — спросил тот, резко сменив тему. — Несмотря на то, что товарищи Орджоникидзе, Вознесенский, Мехлис, фактически правы? Вы же сами всегда любите повторять, что практика — критерий истины. И сейчас она не на вашей стороне.

Я взглянул на вождя, пытаясь понять, к чему он клонит. Хочет узнать, как далеко я могу зайти? Не похоже. Я и так уже залез туда, где иные вовсе не выживали и дело заканчивалось, в лучшем случае, высылкой за границу, как Троцкого. Нет, тут иное. Кажется, проверяет меня на вшивость, крепко ли я стою, хорошо ли подумал, прежде чем затевать такое.

— Честное слово, так бы и поступил, не будь у нас войны на носу. Но на переправе коней не меняют. Поэтому, товарищ Сталин, надеюсь на ваше и товарища Кирова понимание и содействие в деле агитации товарищей за стратегию концентрации. Ведь недоверие и сопротивление товарищей вызвано не недостатками стратегии, а тем, что выдвинул её какой-то там капитан. Даже возражения, вроде бы по существу, на самом деле никакого отношения к стратегии концентрации не имеют. Действительно, мы приглашали иностранцев в годы первой и второй пятилетки. Я прекрасно их помню ещё по работе на ЗИЛе. Но что это были за люди? Сплошь инженеры, мастера, другими словами, высококвалифицированные специалисты. А значит, высокооплачиваемые. Это, прямо скажем, не самая угнетённая категория трудящихся в буржуазном мире. Понятно, что не всем из них у нас понравилось. Но, если зрить в корень, то зачем мы их приглашали? Да затем, чтобы они помогли нам освоить производство! И эта цель была достигнута. В рамках стратегии концентрации цель совершенно иная. Значит, нужен и иной материал и иные методы работы с ним, чтобы получить результат. Поэтому товарищ Орджоникидзе прав только в том, что факт имел место быть. И этот пример даёт нам понимание, как поступать не надо. Сразу встаёт вопрос, а как надо? Вот тут мне есть, что возразить товарищу Вознесенскому. В первую очередь ЦК партии должен определиться с контингентом и отношением к нему. То есть определить идеологию стратегии концентрации. По моему разумению, упор следует делать на наиболее угнетённые слои буржуазного общества, гражданство СССР для которых должно являться не правом, а наградой. Совнарком должен определить квоты на въезд, чтобы рост населения был согласован с ростом экономики и не перегружал её. Переселенцев размещать компактно, в рамках однородных национальных образований, минимально — городов-заводов, существующих, как Республика немцев Поволжья, так и вновь создаваемых в малонаселённых районах азиатской части СССР. Предоставлять им гражданство только после прохождения "карантина", периода адаптации, включающего обучение и обязательный экзамен. А до этого — только вид на жительство. В программу минимально необходимо включить законы СССР, общегосударственный язык, изучение общегосударственной и местной истории, культуры и обычаев. Не сдавших экзамен — выдворять согласно принципам, заложенным в законе о выходе республик из состава СССР. И это только самые "верхи" предстоящей работы, требующей усилий абсолютно всех наркоматов. Возможно ли такое без чёткого планирования? Нет. Более того, это качественно новый уровень планирования, так как оно должно прогнозировать и создавать ситуацию в мире в целом, глобальный уровень. Понятно, что сейчас планов нет. Но это не значит, что не надо работать. Разве в разгар НЭПа у нас были уже готовы детальные планы по коллективизации и индустриализации? Товарищ Вознесенский — глава Госплана. Вот пусть и берётся за работу, а не сетует, что планов нет. Причём, планы должны быть экстренные, на период до войны и долгосрочные, рассчитанные вплоть до окончательной победы социализма. На первом этапе нам остро необходимо выманить побольше людей из агрессивных стран, в первую очередь — Германии. Пятнадцать-двадцать тысяч человек — дивизия, украденная у Гитлера. Взятая в плен ещё до начала боевых действий. А в бою попробуй ту дивизию в плен возьми! Сколько своих людей положить придётся! Поэтому нам уже сейчас надо использовать выгоды своего идеологического положения, как страны с максимально благоприятными законами именно для трудящихся. И последнее. Товарищ Мехлис безусловно прав, что только популярные решения правительства ведут народы к гибели. Но, случай случаю рознь. В данных конкретных обстоятельствах мы имеем народную поддержку именно в нужном направлении и не использовать этот гигантский ресурс просто преступно. Энтузиазм масс надо поддерживать постоянно, ставя перед ними пусть сложные, но понятные, а не абстрактные, и главное, достижимые цели. Я нисколько не сомневаюсь, товарищ Сталин, что вы прекрасно понимаете суть стратегии концентрации, ведь она всего лишь логическое развитие стратегии строительства социализма в отдельно взятой стране, и сможете, вместе с товарищем Кировым и другими товарищами, для которых дело социализма превыше всего, убедить сомневающихся принять и воплотить её в жизнь. Мне никогда не хватит авторитета добиться от старых большевиков осознанных эффективных действий, даже вынудив их давлением народных масс принять стратегию концентрации. Так легко можно получить эффект гвоздя. Это когда мастер говорит рабочему вбить гвоздь, а тот, не заинтересованный в конечном результате, просто бросает его на доску и лупит плашмя. В результате задание выполнено, гвоздь вбит, но желаемый результат-то не достигнут!