По Байкалу - Сергей Волков

Ночью искать проход среди торосов трудно

ХРОНИКА ГОНКИ. Утро выдалось морозным и ветреным. Солнце взошло в молочной пелене, предвещавшей ветер и снег. Комфортно можно было чувствовать себя только внутри теплой кабины «Хивуса». На обжигающем морозном ветру щеки начинали ощутимо гореть уже через полчаса; если идти навстречу ветру целый день, это будет испытание как в Арктике. При —30° на пронизывающем ветру очень холодно даже в авиационной шубе с поднятым воротником. Заиндевелые ресницы, если на секунду сомкнуть веки, моментально смерзаются. В 9.30 наши два катера вышли из пролива Ольхонские Ворота на лед большого Байкала. Амфибия «Хивус» своим весом, превышающим одну тонну, при остановке проламывает лед толщиной около 10 см, поэтому, если при движении не образуются бегущие от него трещины, можно смело выходить на лед. Но, даже зная об этом, каждый раз я с напряжением наблюдаю за первым пассажиром, спрыгивающим с катера на лед, выдержит или нет. Толщина ровно припорошенного снегом льда совершенно непредсказуема, отходить далеко от катера страшновато. На заснеженном льду, как в пустыне Наска, отчетливо видны протяженные темные швы многочисленных трещин, из которых на поверхность недавно выступала вода, некоторые из них изящными прямыми росчерками уходят далеко к горизонту. Более серьезные трещины, вдоль которых проходила подвижка льда, отмечены частоколом вмороженных льдин, перебраться через которые даже пешком бывает сложно. Однако при безбрежном ледовом пространстве, как на Байкале, всегда можно обойти торосы по полям ровного льда. У амфибии «Хивус-10» самая уязвимая часть – резиновые надувные скеги, которые могут быть мгновенно порезаны при движении сквозь торосы. Если порез будет большим, катер не сможет встать на подушку. Начало маршрута для нас оказывается достаточно спокойным – ровный лед, по которому мы разгоняемся до 85 км/ч. Чем дальше от берега, тем торосов меньше. На льду еще нет никаких следов человека, да и выстуженный морозом берег больше напоминает ледяную пустыню – ни людей, ни машин. Очень быстро мы достигаем мыса Крестовского, рядом с которым в 2,5 км севернее расположена скала Саган-Заба с наскальными рисунками. В прошлом году здесь было ледяное месиво торосов, в этом – гладкий лед, по которому можно легко катиться на коньках.

Южнее Бугульдейки частота торосов возрастает. Все чаще приходится лавировать среди нагромождения льдин, перепрыгивая с одного ровного ледяного поля на другое. Поиск прохода иногда отнимает много времени, скорость передвижения резко падает. Все чаще нам приходится заниматься привычной работой и пробивать проходы, дробя лед на мелкие куски, чтобы не повредить резиновую подушку катера. После одного такого перепрыгивания через вал битых льдин аэроход с ходу проломил с виду вполне надежный лед, тот под ним мгновенно раскрошился на мелкие куски, катер просел в воду и погружался бы дальше, если бы не встал на подушку. Автомобиль в подобной ситуации камнем продолжит погружение под воду со скоростью, когда не успеваешь открыть дверцы кабины. Южнее бухты Песчаной мест проседания льда под идущим катером стало значительно больше. Иногда ненадежный лед можно было заранее определить по ровной поверхности и характерной черноте, но чаще тонкий лед обнаруживал себя уже после проваливания катера. От идущего на скорости «Хивуса» по сторонам стремительно разбегались по льду, как волны, извилистые трещины. Если скорость оставалась достаточной, чтобы удержать катер на воздушной подушке, лед только растрескивался, но не проламывался. Но стоило затормозить, как амфибия продавливала лед, проседала до воды и дальше шла уже как ледокол, что для резиновых скегов чревато возможными разрезами. К нашему удивлению, участки открытой воды и очень тонкого льда, буквально в сантиметр толщиной, стали многочисленными при подходе к бухте Песчаной. Амфибии шли параллельно, оставляя за собой раскрошенный плавающий лед. Прохождение этого участка усугублялось большими размерами полыньи, когда противоположный невидимый край был украшен метровыми торосами, и выбраться из такой ледяной полыньи-ловушки на «Хивусе» было проблематично. На тонкий лед нельзя было выйти, чтобы осмотреть торосы, а на «Хивусе» разворачиваться и плавать, разламывая 2-сантиметровые льдины, не предусмотрено заводскими характеристиками. Выход из полыньи нашли у самой кромки оторванного припая, возле Большой Колокольни. Передвигаться на коньках или пешком в это время чрезвычайно опасно. Если на скорости конькобежец попадет в подобную полынью, выбраться обратно на тонкий лед он не сможет.

От бухты Песчаной начались обширные ледовые поля ощетинившихся торосов, неровного колобовника – блюдцеобразного смерзшегося льда. Мы попытались пройти под берегом мимо Бакланьего камня, но уперлись в совершенно глухую стену льдин, да такую, что они уходили далеко к горизонту – насколько хватает взгляда. Пришлось возвращаться практически снова в бухту Песчаную и искать проход на середину Байкала. Этим путем, далеко от западного берега, мы двигались до Больших Котов. Поверхность изобиловала участками, которые совсем недавно покрылись тонким ненадежным льдом. После 2 дней сильного восточного ветра лед придавило к берегу, и льдины неустанно нагромождались друг на друга, в результате высота отдельных вертикально поставленных льдин превышает высоту человека. На «Хивусе» можно пройти к Листвянке только на большом удалении от берега. Телескоп у поселка мы увидели, когда было еще светло. По ровному льду это расстояние можно проскочить за 15 мин. Но даже через 2 ч поиска пути мы не могли подойти к Листвянке ближе чем на 3–4 км. Торосы плотной стеной преграждали любые попытки найти проход к берегу. В полной темноте при свете мощных фар, полностью потеряв возможность просматривать путь вдали, еще 2 ч мы заходили методом тыка в Лиственничный залив. В 8 вечера мы попали в уникальную ловушку, когда оба катера зависли одновременно в разных местах на выпуклых ледяных трещинах с торосами, а расстояние между ними было разделено тонкой коркой льда, по которой нельзя идти человеку. Технология вытаскивания застрявшего «Хивуса» проста. На нем не используются лебедки и домкраты, как на автомобилях. Катер под тяговым действием винта может идти только вперед. Сначала пешней разбиваются вокруг корпуса аэрохода выступающие льдины, чтобы катер можно было поперечно раскачивать. Методичное раскачивание мускульной силой пассажиров махины весом больше тонны с одновременным наддувом подушки и увеличением тяги винта рано или поздно сдвигает катер вперед. Вот только в нашем случае тяговая сила людей была разделена широким разрывом льда, и прийти на помощь друг другу мы не могли. Это было последнее для нас испытание. Сделав еще один широкий обход, мы нашли наконец разрыв среди торосов с тонким льдом. Катера на воздушной подушке эффектно продавливали лед, так что после их прохода оставался след воды – это оказался наш последний бросок к освещенным домам Листвянки. После таких неординарных впечатлений для меня неоспорима истина – автомобиль не предназначен для поездок по льду, если очень нужно – для этого есть надежная амфибия, судно на воздушной подушке «Хивус-10».