Боги и не боги - Кристина Андреевна Белозерцева

– Итого, – подвел итог рыжий, – дальше мы имеем переворот в Гисароне, потенциальный альянс Дайса и Найса, объединение орков в номинальное государство, типа союза племен. Мастер будет держать Врата у Хребта, но в итоге или договорится с Гисом, или его сомнут полезшие из-за Хребта культисты, или он уйдет на север, за Сэндис. Так что я за вариант – союз с Империей и двунациональное государство.

– Остаются эльфы в своем анклаве, – поморщился Вэль.

– Между Сэндисом и Гисароном? Если они такие, как рассказывают наши старейшины, они попробуют договориться с Найсом. Меньшее из двух зол. И мы имеем два союза. Два полюса.

– И большую войну, – спокойно констатировал Дэвлин, – год, полтора – максимум. Все фигуры почти расставлены.

– Подожди, – покачал Эрик головой, чуть досадливо дернув уголком рта, – а откуда деньги? Воевать – дорогое удовольствие, знаешь ли.

Мэтр Купер изобразил тень улыбки.

– Найдут. Выжмут из людей. Ты ведь забыл о еще одном моменте.

– Каком же?

– Идеологическом.

Рыжий открыл рот, собираясь выдать что-то саркастическое, но вместо этого только помотал головой и задал вопрос:

– Ты это – серьезно?

– Вполне. Кто по предположению на одной стороне? Лео – человеческий герой, а в дальнейшем, как мне кажется – паладин Аллеара Солнцеликого, он же себе именно такой имидж создает, Николас – последователь Эмпиреев, и допустим, еще к ним светлые эльфы. А другая сторона – орки, нежить, еще люди. И они строят Империю.

– А ты прав, – покачал головой Десятый, – они обзовут это какой-нибудь эпичной битвой Света и Тьмы.

– Верно, – кивнул Дэвлин, подводя итог, – я бы поступил именно так. Вы закончили? Полагаю, нам пора выезжать, если мы не хотим опоздать к началу.

Они говорили так, будто бы сидели за доской для игры в Города и Замки. Фишки двигаются. Люди умирают. Города горят.

Не хочу я в этом участвовать.

Но через пару часов все проблемы вылетели у меня из головы, потому что мы оказались на настоящем рыцарском турнире. Серьезно! Как из книжки сказок!

На большом виноградно-зеленом лугу огородили место под состязания и под общие пиршественные навесы из раскрашенного синими, белыми и желтыми полосами полотна. За оградой уже стояли разбитые цветные шатры, пестрели флаги и гербы, фыркали лошади. Стайками бродили дамы, прилаживали броню мужчины. Мы нашли Септима. Он очень искренне обрадовался, отправил слугу записать мужчин на интересные им виды состязаний и выделил нам места на трибуне.

Приехали мы, надо сказать, весьма пестрой компанией: нас пятеро, разряженная в бархат Клеменсия, которую Эрик хотел кому-нибудь пристроить под шумок, двенадцать человек охраны, их он послал загодя: поставить шатры, столы рядом, да и вообще осмотреться не мешало. Большинство богатых дворян предпочитали плотный шелк, но Эрик выдал своим парням оливкового цвета большие палатки, непромокаемые, но «дышащие» через специальные мембраны с отдельными отсеками для вещей и для сна. Пол был застелен мягкими шкурами, шерстяными одеялами и забросан подушками, я улучила момент, когда никого не было, рухнула на это огромное, импровизированное ложе – валяться тут было здорово! Ни разу не ночевала в палатке, и кажется, мне понравится. В углу для вещей, кстати, нашелся внушительный запас вина.

В итоге, Дэвлин, Десятый и Вэль пошли готовиться к открывающему параду, Эрик сбежал под шумок, заниматься своими делами, противоречащими, я уверена, или закону, или обычаям, или морали. А может, все вместе. В итоге я и вдова Эриковского предшественника торчали на мертвячьей трибуне вдвоем, как два голубя на ветке. Меня раздражало платье: длинное из тонкого белого полотна – нижнее, и темно-изумрудное, расшитое серебром и жемчугом – верхнее. Волосы пришлось забрать какой-то золотистой сеткой, а она крепила тонкий шелковый платок, закрывающий голову, и, к счастью, уши. Неудобно и непривычно. Кресел не было, деревянные хорошо оструганные скамьи и подушечки на них, а перед нами перила из светлого вкусно пахнущего клена, на которые можно было облокотиться.

– Скажи мне все-таки, – доставала меня вполголоса Клеменсия, – ты же тоже – эльф? Как и Вэль?

– Да нет! – в сотый раз отвечала я одно и то же. – Это – просто результат чуда. Понимаешь?

– Как с Октопом?

– Да!

– Ох, зря мы тебе вуаль не одели, – качала она головой, – ладно уши – глаза-то никуда не спрячешь. Вот те два мужика на тебя пялятся, с того момента, как мы пришли. Одень! Не привлекай лишнего внимания. Все-таки жрецы тут тоже могут быть, а они с эльфами – не очень. Я специально тебе прихватила. Ну, Кристина!

Поминая мертвячьих расистов, я натянула на лицо тонкую вуаль, оставляющую на виду только губы и подбородок.

А потом начался парад.

Сначала ехали конники – цветная варварски роскошная шеренга. Извивающаяся змея укрытых яркими покрывалами поверх тяжелых доспехов лошадей ползла вдоль трибун, вздымая по всей длине туловища гребень флагов. Алые доспехи Дэвлина были проще на вид, чем у большинства, но смотрелись гораздо лучше и необычнее. Вороной креппер шел ровно. Идеально держа дистанцию, будто бы постоянно ходил в колонне. А на алом полотнище флага хищно изогнулся золотой василиск – герб Дома. Душка Десятый в угольно-черной пластинчатой броне казался чудовищем, выбравшимся из самой глубокой бездны Инферно. Вот у него-то как раз были угрожающего вида шипы на локтях и коленях. Казалось, будто из-под его ног в ужасе шарахаются даже травинки. Они чем-то очень похожи с Гисом, поняла я неожиданно. Каждое движение дышит едва сдерживаемой мощью. Он шел пешком в компании разодетых в рогатую и шипастую броню огров из гвардии местного князя.

Вслед за огромными монстрами шли лучники, и белоснежный Вэль, в капюшоне и в полумаске, выделялся на их фоне еще сильнее, чем первые двое моих компаньонов. Он легко шагал, казалось, даже не приминая траву, и тоже казался абсолютно нездешним. Шелковый плащ то взлетал, подхватываемый ветром, то опадал, обнимая хрупкую фигуру, как капризная любовница. Отлично. Четверть окружающих обсуждает моих спутников: новые гербы! Необычный вид. Кто? Откуда?

Потом глашатай долго всех представлял, а я проклинала себя за скудоумие. Что мешало мне одеться каким-нибудь оруженосцем? И удобнее, и не пришлось бы сидеть на трибуне, посреди гомона сотен людей, подставляя затылок палящему солнцу.

То тут, то там мелькала рыжая макушка – все время с разными людьми. Клеменсия разглядывала мужчин и комментировала их предполагаемые достоинства, вгоняя меня то в тоску, то в краску.

В целом, часа через два, мы с моими голосами были близки к тому, чтобы бросить