История Кубанского казачьего войска - Федор Щербина

В 1830 году заняты были русским отрядом Гагры, а в следующем, 1831 году, русские войска овладели Геленджиком, с которого, собственно, и началось систематическое покорение черкесских племен, населявших восточные берега Черного моря.

В первоначальном плане завоевания побережья Геленджику выпала очень важная роль. Он послужил той конечной базой, которая намечена была в вершине громадного треугольника с основанием по Кубани и с боковыми линиями вдоль берегов Черного моря на юг, с одной стороны, и по дороге от Ольгинского укрепления у Кубани на Абин и Геленджик – с другой. Предполагалось не только занять в этих пределах часть черкесских владений, но и связать занятое пространство с Черноморией. Замечательно, что эту мысль подсказали русским сами горцы – Аббат Убых и Сефер-бей.

Первые распоряжения по занятию русскими войсками Геленджика последовали в июле 1831 года. В это время начальником Геленджикского отряда назначен был г.-м. Берхман 1‑й, который и начал делать предварительные распоряжения в ожидании согласия Государя на устройство укрепления в Геленджике. Так, 15 июля он снесся с графом Паленом относительно беспрепятственного обратного следования отряда через Бугазский карантин, если не окажется заразной болезни, заранее назначил винную и мясную порции солдатам Геленджикского отряда и уведомил коменданта Анапы об отправке в Джеметей строевых, обозных и др. лошадей. Затем 21 июля, при рапорте Государю, Берхман представил ведомость о Геленджикском отряде, в состав которого входило 13 штаб-офицеров, 103 обер-офицеров, 413 унтер-офицеров, 142 музыканта, 3253 рядовых, 147 нестроевых и 67 денщиков, а всего, следовательно, 4138 человек. Того же числа он сообщил генералу Емануелю свои предположения о выступлении на судах Геленджикского отряда и предупредил коменданта Анапской крепости г.-л. Вышеславцева о желании чиновника коллегии иностранных дел Люлье следовать с отрядом в Геленджик для выкупа пленных у горцев. Все эти распоряжения были сделаны из лагеря отряда при Анапе. Отряд был уже готов к выступлению.

На другой день, 22 июля, генералу Берхману было передано сообщение графа Паскевича от 19 мая о том, что, по воле Государя, окончательно решено устроить укрепление в Геленджикском заливе и Мостовое укрепление против Ольгинского редута. Ввиду этого, генерал Емануель предложил Берхману сдать дела по управлению Кордонной линией Черноморского войска генералу Заводовскому, приступить к постройке крепости в Геленджике, для чего в распоряжение Берхмана был командирован инженер Данилов, взять в Геленджик из 57 вольных работников 37 человек, а 20 отправить к Ольгинскому редуту, нагрузить на суда купленные для Геленджикского укрепления материалы и заготовить дрова для парохода «Молния», назначенного для сообщений с Геленджиком. В июле же на инженера Данилова возложено было:

1. Осмотреть местоположение Геленджика: составить проект крепости и тотчас же приступить к постройке ее. Так как не было сведений о количестве гарнизона для крепости, то Берхман находил возможным проектировать крепость на 1000 человек, 18 орудий и 6 бастионов по фронту.

2. Казармы и лазарет строить деревянные из лесу, изготовленного в Анапе.

3. Имея в виду, что Геленджик порт, профиль укрепления сделать против пушечных выстрелов и рвы устроить с каменной одеждой. Если позволит местность, то устроить и передовые укрепления.

4. Крепость должна командовать над окрестным местоположением, и кустарник уничтожен на расстоянии версты кругом.

5. Если позволит местность, то устроить водяной ров.

6. Материалы и инструменты, сколько требуется, поставлять из Екатеринодара и Анапы.

Данилову разрешено было взять топографа Мануйлова, писаря, артиллерийского офицера и инженерных чиновников.

Предположения, часть которых поручено было осуществить инженеру Данилову, окончательно сложились в местных правящих кругах военного начальства в начале 1831 года. В это время особенно агитировали в пользу постройки укрепления в Геленд-жике или в Новороссийске видные представители черкесов Сефер-бей-Зан и Аббат Убых. Убедившись в том, что от Турции нельзя было ожидать помощи черкесам, они решили связать судьбы черкесской народности с Россией. Укрепление в Геленд-жике или в Новороссийске, соединенное военной дорогой с укреплением Ольгинским у Кубани, поставило бы, по их мысли, натухайцев в полную зависимость от России и успокоило бы край.

Около того же времени вновь ожила давно возникшая мысль о заселении казаками северной части Черноморского побережья. Как известно, эту местность рассчитывали занять турецкие запорожцы, образовавшие Азовское казачье войско и поселившиеся у Мариуполя. На этот раз правительство имело в виду заселить край не Азовским войском, а малороссийскими казаками. Предполагалось направить к Анапе 1300 семейств из Малороссии, и когда поставлен был вопрос, где удобнее поселить казаков – у Анапы или у Геленджика, то местные власти дали отзыв в пользу первой, как ближайшей к Черномории и изобилующей в окрестностях удобными для хозяйства землями.

Это обстоятельство также влияло на занятие Геленджикской бухты русскими вой-сками. Если не у Геленджика, то в северо-западной части громадного треугольника, населенного натухайцами, должно было осесть чисто русское население. Требовалось поставить переселенцев в благоприятные условия, и укрепленная линия от Ольгинского на Геленджик или на Новороссийск являлась делом настоятельной необходимости.

В конце июля Геленджикская бухта была занята русскими судами. Генерал-майор Берхман 1‑й рапортом 28 июля 1831 года сообщил командующему войсками на Кавказской линии, в Черномории и Астрахани г.-от-к. Емануелю, что он прибыл с отрядом в Геленджикскую бухту 23 июля. После тщательного осмотра берегов на лодках Берхман решил сделать на другой день высадку войск в северной части бухты, где на отлогом месте, известном в настоящее время под именем Тонкого мыса, казалось самым удобным расположить укрепление. Сильный ветер воспрепятствовал 24 июля высадить войска, и только 25 июля произведена была высадка войск на берег. Место на Тонком мысу оказалось действительно очень удобным для расположения крепости, но ни на самом мысу, ни вблизи не нашлось воды. К тому же у самого мыса найдено было болото, которое могло вредно влиять на здоровье солдат. Войска снова были посажены на суда.

В это время к Берхману явились два туземца. Желая успокоить их, он сказал, что войска не тронут местных жителей, если они будут вести себя миролюбиво. Туземцы со своей стороны старались уговорить Берхмана, чтобы он повременил с занятием бухты до тех пор, пока не соберутся старшины из окрестных мест. Черкесы обещали полную покорность, если земли у Геленджика действительно уступлены Турцией России, и просили 3 дня срока для сбора старшин. Берхман согласился на это и, оставляя вой-ска на судах 25 и 26 июля, на третий день 27 июля высадил 4 батальона при 8 орудиях и произвел рекогносцировку окрестностей. Не успели высаженные солдаты расположить цепь, как черкесы начали стрелять по войскам и контузили одного рядового. Русские в свою очередь открыли артиллерийский огонь, и горцы были рассеяны. При дальнейшем осмотре местности рекогносцировочным отрядом горцы снова открыли ружейную пальбу, ранили одного солдата и нескольких контузили. И снова пушки заставили горцев бежать от русских. Черкесов было до 300 человек, и заметно было, что они неоднократно подбирали при перестрелках убитых и раненых, но сколько – неизвестно.

Осмотр южной части бухты показал, что и южный мыс, называемый ныне Толстым, был не пригоден для укрепления. Здесь также не было воды и недалеко были горные возвышения, позволявшие обстреливать крепость с близкого расстояния. Тогда вой-ска заняли то место, на котором находится нынешний Геленджик. Здесь оказалось обилие превосходной воды, протекал горный ручей Геленджик и находились мощные родники. Таким образом, найдено было главное условие для возведения укрепления.

Войскам было приказано очистить под крепость место от лесной растительности. При работах в зарослях было найдено одно орудие. Перестрелка русских войск с черкесами повторялась по нескольку раз в день. Двое турок, оставшихся в ближайшем черкесском ауле и перешедших к русским, сообщили, что геленджикские черкесы послали гонцов к шапсугам за помощью. Вой-ска, со своей стороны, сделали огромные засеки из леса и усилили караулы.

Но занятие Геленджикской бухты русскими войсками не составляло конечной цели, преследуемой тогдашними руководителями военного дела на Кавказе. Геленджик нужен был только как опорный пункт в более обширном плане укреплений. Граф Паскевич считал делом настоятельной необходимости соединение Черноморского побережья с Черноморией. Одновременно с сооружением крепости в Геленджикской бухте должна была проводиться к тому же Геленджику военная дорога от Кубани через главный хребет Кавказских гор. Исходным пунктом в Черномории намечен был Ольгинский кордон. Возле него была устроена переправа через Кубань – так называемый Ольгинский Тет-де-понт, защищаемый 250 чел. гарнизона. Отсюда намечена была дорога через Абинское укрепление и Адербиевский перевал к Геленджикской бухте. На этом пути предположено было устроить еще 5 укреплений – два по 700 чел. гарнизона в каждом, одно с гарнизоном в 250 чел., еще одно на 700 чел. гарнизона и последнее с гарнизоном в 500 чел., а в самом Геленджике необходимо было поместить не менее 1000 чел. гарнизона. В июле 1831 года, как это видно из сообщения наказного атамана Заводовского генералу Вельяминову, к осуществлению этого плана со стороны Кубани не приступали еще.