Монологи о наслаждении, апатии и смерти (сборник) - Рю Мураками
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Японии учат, что нет ничего в мире, чего не смог бы добиться человек, если он прилагает к этому все возможные усилия. Эта идеология положена в систему экзаменов. И тех, кто терпит поражение, клеймят именем неудачника. Играя на страхе сделаться неудачником, родители и преподаватели, таким образом, заставляют ребят приобщиться к конкурсной системе. У многих моих школьных друзей боязнь поражения в конечном счете спровоцировала болезнь. Одна девушка сошла с ума, ей казалось, что в ее тело впиваются тысячи булавок; один из моих приятелей впал в аутизм и больше не выходил из своей комнаты; другой подхватил какую-то неизвестную болезнь кишечника и не мог принимать никакой пищи; у еще одного вдруг стали нещадно выпадать волосы. Им говорили, что это может быть обусловлено генетической предрасположенностью, или что это неизвестный доселе вирус, или же что дело в плохом иммунитете. Меня все это настолько напугало, что я решил покинуть эту страну, так как система по производству неудачников слишком могущественна, чтобы с нею можно было бороться. Позже, на Кубе, я понял. Я понял очень простую вещь: даже если ты вдруг осознал, что у тебя нет никакой возможности добиться того, чего ты так страстно желал, жизнь на этом не заканчивается, ведь к счастью ведет множество других путей. Это элементарно, но в Японии такие вещи понимают с трудом, тогда как на Кубе об этом знает каждый. Поначалу я думал, что эта истина стала мне доступна благодаря кубинской музыке и изысканности танцев, но это оказалось не так. В Японии существует некая модель, которой нет на Кубе, вернее, способ приводить людей к одному знаменателю. Как была создана эта модель, я не знал никогда. Она не имеет отношения к монархической системе и не является коллективной иллюзией. Может быть, это следствие того, что мы очень любим моделировать все происходящее. Но в любом случае, когда приезжаешь на Кубу, понимаешь, что здесь эта модель не действует. Для этого недостаточно просто оказаться за границей: например, в Нью-Йорке имеется значительная японская диаспора и модель там функционирует без сбоев. Я сбежал, мои друзья, оставшись в системе, заболели. Но мне всегда казалось, что должны же быть такие люди, которые были бы способны выживать, отвергая эту модель и не выезжая при этом за пределы страны. Нужно ли им для этого обладать энергетикой, значительно превосходящей мою? А может, они должны придерживаться какой-то особой стратегии? Есть ли здесь связь с сексом и наркотиками? Я часто задавал себе эти вопросы. И теперь у меня сложилось впечатление, что эта актриса не принадлежит к моей расе. Разумеется, не будучи при этом кубинкой.
Наливая мне четвертый стакан, бармен заметил:
– На твоем месте я бы воспользовался случаем и тоже спросил Кардозо кое о чем. За тысячу долларов он тебе не откажет.
Это не означало, что Кардозо будет прорицать мне будущее. Но он мог бы выявить мою истинную сущность.
– О моей работе? – спросил я. – Например, что я не создан для того, чтобы помогать этой женщине?
– Он может говорить о работе, и не только. Я сказал бы больше, но не знаю всего… жизнь не заключается только лишь в теле и душе, на самом деле их может быть множество, то есть ты не единственный в своей жизни. Кардозо скажет тебе, кто из них действительно ты.
– А если во мне живет убийца и Кардозо скажет, что это и есть истинный я – что мне тогда делать?
– Страшно, да? – захохотал бармен. – Если бы я был на твоем месте… – Он наклонился над стойкой и прошептал: – Если бы я был на твоем месте, я бы предпочел знать всю правду. Шаманы, не только один Кардозо, не всегда говорят приятные вещи; мне рассказывали, что однажды какому-то человеку предсказали день его смерти. Я не знаю, как шаман сказал ему об этом, но все-таки сказал, и мне кажется, что про свою жизнь лучше знать всю правду.
Я дал бармену пятерку и попросил написать мне адрес Кардозо. Он жил в старой части Гаваны.
Я позвонил актрисе на автоответчик и сказал, что приеду за ней к десяти утра, и после этого сразу отправился домой.
Этой ночью мне приснился действительно странный сон. Вообще-то мои сновидения довольно банальны, но на этот раз случилось что-то особенное. Приехав к себе, я тотчас же лег в постель, но сон не шел ко мне. Как ни старался я заставить себя заснуть, ведь утром мне предстояло опять увидеться с этой женщиной, глаза мои упорно не желали закрываться. Я чувствовал себя очень усталым, это была какая-то необычная усталость. То ли голова, то ли нервы, короче, какая-то часть моего организма, до этого редко утруждаемая мною, была словно мочалка. Сильнее всего усталость ощущалась в глазах, правом виске и в затылке. В аэропорту было слишком жарко, в номере актрисы я почти все время находился стоя, да и в ресторане мне не удалось нормально поесть. Тело мое просило отдыха, и как только я начинал было засыпать, каждый раз перед моим внутренним взором вставал образ актрисы. Как-то в школе один из моих старших товарищей научил меня, как можно быстро расслабиться, чтобы уснуть. Я попробовал подрочить, но и из этой затеи ничего не вышло. Я трогал свой член рукой и пытался вообразить что-нибудь эротическое, но все заслонял образ этой женщины. Я напрягся и стал представлять себе тело молоденькой мулатки, что иногда приходила ко мне потрахаться, но здоровье и жизненная энергия семнадцатилетней полукровки оказались мне не по силам после вечера такого нервного экстрима. Что бы я ни делал, все перекрывал образ этой актрисы и ее голос, начинавший звучать в моих ушах, стоило мне прикрыть глаза. В конце концов это меня встревожило не на шутку. Давным-давно отец рассказал мне, как нужно засыпать, когда тебя одолевают заботы и разные мысли. Когда мы закрываем глаза, наши тревоги и все, что еще занимает наш разум, как правило, принимает форму зрительных образов. И тогда достаточно представить себе некоего защитника, который побросает всю эту нечисть в пропасть или в колодец. Я