Мечи против колдовства. Сага о Фафхрде и Сером Мышелове. Книга 1 - Фриц Ройтер Лейбер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мышелов подавил стон и так же пронзительно, нараспев ответил:
– О мой кровный брат, сердце мое трепещет еще сильнее твоего при мысли о бодрящем снеге и прочих прелестях истинно мужской жизни, которой я столь давно жаждал вкусить. Но, – тут его голос печально пресекся, – мы забываем об этой славной женщине, которую в любом случае, даже если пренебречь повелением Нингобля, нам придется в целости и сохранности доставить обратно в Тир.
Мышелов внутренне усмехнулся.
– Но я не желаю возвращаться в Тир, – вдруг заговорила Ахура, подняв глаза, в которых светилось такое озорство, что Мышелов мысленно выругал себя за то, что недавно обращался с девушкой как с ребенком. – Эта уединенная долина одинаково далека от всех населенных мест. Север так север, какая разница.
– Клянусь телесами Фрейи[20], – завопил Фафхрд, раскинув руки в стороны. – Ты слышишь, Мышелов? Да покарает меня Идунн[21], если это не были речи истинной снежной женщины! А теперь нельзя терять ни секунды. Год еще не кончится, а мы уже вкусим аромат меда. Клянусь Фригг, что за женщина! Мышелов, ты ведь у нас маленький да удаленький – обратил внимание, как изящно она это выразила?
Началась предотъездная суматоха – другого выхода, по крайней мере пока, Мышелов не видел. Сундучок с зельями, чаша и разодранный покров были снова водружены на верблюда, который до сих пор строил глазки кобылице и причмокивал толстыми кожаными губами. А Фафхрд скакал, кричал и похлопывал Мышелова по спине, словно и не было вокруг никакого древнего каменного города и мертвый адепт не грелся на солнышке.
Очень скоро они уже труси́ли вниз по долине: Фафхрд распевал песни о метелях, охоте, чудовищах величиной с айсберг и гигантах высотой с ледяную гору, а Мышелов угрюмо забавлялся, представляя собственную гибель в объятиях какой-нибудь не в меру пламенной «статной женщины с могучими бедрами».
Скоро местность вокруг стала менее унылой. Благодаря низкорослым деревцам и естественному рельефу долины город скрылся из виду. Мышелова окатила волна облегчения, хотя сам он этого не заметил, когда за деревьями скрылся последний каменный часовой – черный монолит, словно предававшийся скорби по адепту. Мышелов сосредоточился на том, что было впереди, – на конической горе, загораживающей выход из долины, одинокой горе с вершиной, окутанной туманом, сквозь который человечку в сером мерещились немыслимые башни и шпили.
Внезапно дрему с него как рукой сняло. Фафхрд и Ахура, остановив лошадей, смотрели на нечто весьма неожиданное – на низкий деревянный домик без окон, зажатый между чахлыми деревцами, и на несколько клочков возделанной земли позади. Грубо вырезанные из дерева духи – хранители очага, стоявшие на четырех углах крыши и на коньке, явно пришли сюда из Персии, но из Персии древней, свободной от влияния южных культур.
На древнего перса походил и старик с тонкими чертами лица, прямым носом и седоватой бородой, подозрительно наблюдавший за ними из распахнутой двери. Казалось, внимательнее всего он разглядывает Ахуру, вернее, пытается разглядеть, потому что Фафхрд почти целиком заслонял девушку своим мощным телом.
– Привет тебе, отец, – окликнул старца Мышелов. – Приятный денек мы выбрали, чтобы проехать через твои тучные земли, не правда ли?
– Приятный, – нехотя согласился тот на старинном диалекте, – хотя здесь мало кто проезжает.
– Хорошо все-таки жить вдали от мерзких вонючих городов, – любезно вмешался в беседу Фафхрд. – Ты, случаем, не знаешь, что это там впереди за гора, отец? Есть ли мимо нее удобный путь, ведущий на север?
При слове «гора» старик съежился, но ничего не ответил.
– Мы едем не той тропой? – быстро спросил Мышелов. – Или в этой туманной горе скрыто что-то дурное?
Старик поднял плечи, да так и не опустив их, снова взглянул на путников. На его лице дружелюбие боролось со страхом – и победило, так как он наклонился вперед и затараторил:
– Предупреждаю вас, дети мои, не вздумайте ехать дальше. Что значит сталь ваших мечей, резвость ваших лошадей перед… Но имейте в виду, – он заговорил громче, – я никого ни в чем не обвиняю. – Он проворно оглянулся по сторонам. – Жаловаться мне не на что. Гора для меня – великое благо. Мои отцы вернулись сюда, потому что эту землю избегают и злодеи, и честные люди. Налогов я за нее не плачу – по крайней мере деньгами. И ни в чем не сомневаюсь.
– Ладно, отец, я думаю, дальше мы не поедем, – вздохнул лукавый Мышелов. – Мы ведь просто досужие бездельники, рыскающие по белу свету. И порой нам удается набрести на какую-нибудь необычную историю. Да, кстати: мы ребята щедрые, а ты можешь нам помочь. – Он побренчал монетами в кошеле. – Мы слышали сказку о демоне, живущем здесь, о юном демоне, бледном и чернобородом, одетом в серебряное и черное.
Пока Мышелов говорил, старик начал пятиться и в конце концов нырнул в дом и захлопнул за собой дверь, однако путники успели заметить, что при этом кто-то тянул его за рукав. За дверью послышался сердитый девичий голос.
Дверь снова распахнулась, послышался голос старика:
– …навлекут на всех нас.
Из дома выбежала девочка лет пятнадцати. Лицо ее раскраснелось, в глазах светились тревога и испуг.
– Поворачивайте назад! – на бегу прокричала она. – Только злые ходят на гору – злые или обреченные. А в тумане скрывается огромный ужасный замок. И живут там могущественные одинокие демоны. И один из них…
Она схватилась за стремя Фафхрда. Но не успели ее пальцы сжаться как следует, как она взглянула на Ахуру и на ее лице появилось выражение адского ужаса. С криком «Он! Чернобородый!» она рухнула на землю.
Хлопнула дверь, послышался стук задвигаемого засова.
Путники спешились. Ахура поспешно наклонилась над девочкой и через несколько мгновений знаком показала, что та лишь потеряла сознание. Фафхрд подошел к запертой двери, но никакие стуки, просьбы и угрозы не заставили хозяев открыть ее. В результате северянину пришлось ее вышибить. Внутри он узрел старика, забившегося в темный угол, женщину, которая пыталась спрятать младенца в ворохе соломы, древнюю старуху, сидящую на табурете
