Хаски и его учитель белый кот. Том III - Жоубао Бучи Жоу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не дослушав до конца, Мо Нянцзы закрыла лицо руками и разразилась рыданиями. Сыскарю пришлось долго утешать ее, прежде чем женщина с трудом взяла себя в руки и он, наконец, смог продолжить:
— До того, как господин бессмертный Сюэ так скоропостижно скончался, он рассказал своему младшему брату о том, что его связывает с госпожой Мо, поэтому тот все эти годы беспрестанно пытался разыскать вас, надеясь забрать невестку в свой дом.
Все еще не смея и боясь поверить, Мо Нянцзы пробормотала что-то себе под нос, а потом вдруг крепко схватила сыскаря за руку и сказала:
— Повторите, я прошу вас, еще раз повторите то стихотворение! Я не верю, не верю, что он и правда умер…
Этот стих был ключевым звеном в этом деле и, конечно же, сыскарь выучил его наизусть, поэтому тут же с легкостью повторил снова:
— В тумане водная гладь и берег реки. Две расписные джонки связаны вместе канатом. Фея с пипой неспешно перебирает струны. Ваш муженек прощается с вами без слов.
Мо Нянцзы тихо ахнула, в следующее мгновение слезы наполнили ее глаза:
— Он… он все эти годы не искал меня, потому что… а я думала… а я таила обиду на него…
— Прошло очень много лет, Мо Нянцзы, примиритесь с утратой, — со вздохом сказал господин сыскарь. — Да, кстати, госпожа Мо, у вас же есть сын?
— Да… да-да! — рыдая, задыхаясь и глотая слезы, Мо Нянцзы крикнула в сторону верхнего этажа дома:
— А-Нянь, А-Нянь… Мо Нянь! Быстрее спускайся!
Дверь в отапливаемые комнаты наверху открылась, однако вышел из нее не вовсе Мо Нянь, а очень маленький и хилый ребенок.
В руках этот ребенок нес кучу одежды для стирки, из-за которой его худое маленькое лицо было почти не видно. На щеках мальчика виднелись незажившие синяки, да и сам он выглядел очень забитым и робким.
Сыскарь в некотором замешательстве спросил:
— Это… ваш сын?
— Ах, нет, конечно нет, — утирая слезы, ответила Мо Нянцзы, — это маленький слуга, который растапливает печи в доме.
Господин тут же облегченно выдохнул и, улыбнувшись, с легким сердцем сказал:
— А, вот оно что.
Повернув голову, Мо Нянцзы спросила у этого ребенка:
— Мо Жань, куда ушел молодой господин?
Глава 261. Цитадель Тяньинь. Грязное клеймо преступника
Дослушав до этого момента, настоятель Храма Убэй Сюаньцзин вздохнул:
— О, Амитабха, молодой господин Мо действительно не родной племянник главы Сюэ. Подобное невезение не иначе как злой рок!
— А… это он? — раздался голос из толпы.
Другие заклинатели в недоумении загомонили:
— Что значит «это он»?
— Это ведь упомянутый ранее ребенок, который предложил запереть Мо Жаня в собачьей клетке, — пояснил человек из толпы. — Они с Мо Жанем приблизительно одного возраста, к тому же тот был родным сыном Мо Нянцзы, — высказав свои мысли вслух, он замер от посетившего его озарения. Хлопнув себя по лбу, он объявил. — Я понял! На самом деле, Мо Жань убил мать и сына, а потом выдал себя за него, не потому что жаждал наживы, а по причине ненависти и жажды мести!
Услышав эти рассуждения, некоторые люди посчитали их очень здравыми, и теперь смотрели на Мо Жаня не только с презрением, но и с долей жалости.
— В данном случае это и правда имеет смысл.
— Ох, пусть даже смертельно обижен на человека, все равно нужно уметь быть милосердным.
В разгар этого бурного обсуждения и печальных вздохов Му Яньли вдруг демонстративно прочистила горло, и тут же все вокруг умолкли.
— Молодой господин Мо, — сказала она, — я слышала, что проживая в Тереме Цзуйюй вы постоянно недоедали, кроме того, там вы подвергались жестокому обращению. Вне зависимости, был ли для этого повод, Мо Нянцзы постоянно бранила и била вас, это все правда?
— Правда, — ответил Мо Жань.
— Это сын Мо Нянцзы предложил запереть вас в собачьей клетке, верно?
— Верно.
Убедившись, что их предположения подтверждаются одно за другим, все больше людей вздыхали, охали и кивали головами:
— Ох, видите, из затаенной обиды родился замысел убийства. Наверняка он до смерти ненавидел тех мать и сына.
Конечно, эти люди были правы: разве можно было не ненавидеть их? Мо Нянь был ровесником Мо Жаня, но гораздо крепче по сравнению с ним, а поскольку он являлся сыном Мо Нянцзы, никто в доме не осмеливался бросить ему вызов. Этот ребенок с детства был очень злобным и непослушным, кроме того, ему нравилось вымещать свою злость на Мо Жане. Иногда просто от скуки Мо Нянь мог побить его плетеной корзиной или обвинить в собственном проступке, например, украсть что-то по мелочи, а затем свалить вину на Мо Жаня.
Однако тогда Мо Жань был очень терпеливым и непритязательным, и даже несмотря на то, что с ним обходились несправедливо, он не смел и думать о мести молодому господину А-Няню.
В то время ему ежедневно полагалась лишь одна рисовая лепешка, и если бы он позволил себе слишком много болтать, то, пожалуй, и этот скромный паек могли бы урезать. Поэтому, даже если его били и на него возводили напраслину, он просто терпел и молчал. Если становилось совсем уж невыносимо, Мо Жань сворачивался в клубочек в том дровяном сарае, где обычно спал, чтобы тихонечко поплакать.
Плакать в голос Мо Жань тоже не осмеливался, ведь если бы он разбудил остальных слуг, ему могли задать хорошую трепку.
— Вы очень сильно ненавидели их? — спросила Му Яньли.
Мо Жань поднял глаза, в его взгляде сквозила почти осязаемая холодная усмешка:
— Ну а как иначе?
— Однако ваша фамилия такая же, как у госпожи Мо. Вы так сильно ненавидели эту женщину, но впоследствии и не подумали сменить ее фамилию?
— Фамилия Мо — это фамилия Терема Цзуйюй. Очень много людей, кто продал себя в это место, взяли эту фамилию. Мы все
