Весь Кир Булычев в одном томе - Кир Булычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты будешь проклинать тот час, когда посмела обидеть моего сына!
— Отец, отойди, она же ведьма! — закричал Камар.
— Не бойся, я ее руками не трогаю. — Он тоже не хотел рисковать более, чем было разумно.
— Ее никто не должен трогать, — повторил Камар.
Дороти же, ненавидя старого купца за то, что он тычет ей в лицо дулом пистолета, улучила момент и рванулась в сторону. Рахман от неожиданности спустил курок, раздался громкий выстрел, и круглая пуля вонзилась в стену.
Дороти отскочила от него. Она и в самом деле была похожа на пантеру.
— Ну, что, стреляйте! — закричала она.
— Зачем же я буду стрелять в собственные деньги, — засмеялся Рахман, который быстро пришел в себя.
Он призвал мамелюков, но других, посмелее, тех, кто покинул его сына, ждали плети.
Мамелюки взяли Дороти под стражу, а матросы за час соорудили клетку из бамбуковых стволов с решетчатым полом и потолком. Клетка была кубиком, в который втиснули Дороти. Она была так мала, что Дороти могла лишь сидеть в ней, прижав к себе коленки. Затем клетку привязали к канатам и подняли на рею.
Рассвело. Солнце показалось над горизонтом. Дороти качалась в клетке высоко над головами людей, которые стояли на палубе, задрав головы.
— До Рангуна она повисит так, — сказал Рахман. — Ахмат, ты будешь кидать ей лепешку и поливать водой. Пускай придет в себя. Но не касаться ее. Она — ведьма.
И он гордо ушел с палубы, оставшись в глазах подданных победителем джиннов.
За ним поспешил его сын, который не хотел больше смотреть на свою возлюбленную.
Остальные члены команды выходили глазеть на то, как в клетке высоко над головами качается английская ведьма. Все уже знали, что она — ведьма и ее защищает английский джинн, которого победил хозяин. Застрелил из пистолета и выкинул в море. Честное слово, многие видели!
Над Дороти смеялись, дразнили ее, но издали. И самое странное — Дороти легла, свернулась калачиком и мирно заснула.
Когда солнце поднялось высоко, из своей каюты вышла миссис Уиттли.
Она подошла к борту и стала вглядываться вперед, надеясь увидеть землю. Дороти еще спала и не видела ее. Но, подняв случайно взгляд, Регина не сразу сообразила, что же видит, ведь платье Дороти было располовинено, волосы спутаны, и издали она была похожа на обезьяну.
Регина прошла на корму, где, стоя у штурвала, разговаривали господин Рахман и его сын.
— Кто там висит? — спросила она. — В клетке. Я раньше этого не видела.
Рахман, когда Камар перевел ему вопрос, ответил без смущения:
— Дикая обезьяна. Я ее купил недавно. Будьте осторожны, она кусается.
Камар послушно перевел слова отца, но он смотрел на Регину так, что она вдруг догадалась, кто заточен в клетке. Она открыла было рот, чтобы потребовать отчета, возмутиться… и ничего не спросила. Потому что господин Рахман международно понятным жестом приложил палец к губам. И потрясенная Регина ушла к себе в каюту. Ей стало страшно, а вдруг кто-то в Рангуне узнает, что она сделала с горничной… Камар зашел к ней в каюту через час и сказал от двери:
— Госпожа Уиттли может не беспокоиться. Никто не увидит недостойную ведьму. Она повисит там до Рангуна, а если останется жива, то ее спрячут в трюме до Омана. Спите спокойно, госпожа Уиттли. Мой отец никому ничего не скажет…
Регина против своей воли выдавила из себя:
— Спасибо. Но я надеюсь, что наш договор остался в силе?
Камар усмехнулся. Ему показалось забавным, что госпожа благодарит его за намерение дурно обращаться с соплеменницей. И прежде чем уйти, Камар спросил со всей присущей ему учтивостью:
— А в вашей стране есть джинны?
— Что за чепуха! — воскликнула Регина. Но Камара этим отрицанием она не разубедила…
А комиссар Милодар, вернувшийся из недолгого визита в 1799 год, сказал профессору Гродно:
— Надеюсь, что теперь они будут обращаться с ней как с наследной принцессой. Вы бы видели, как они падали в ноги моей голограмме.
Глава 7
Лигонская принцесса
Баггала достопочтимого ар-Рахмана вошла в устье реки Рангун во второй половине дня в воскресенье. Капитан баггалы хотел кинуть якорь до темноты, потому что в своем устье река Рангун — часть дельты великой реки Иравади — не только подвержена приливам и отливам, но течет по такой плоской местности и несет с собой столько ила, что фарватер ее постоянно меняется. Хоть баггала заходила сюда раньше, у Сириама пришлось подождать бирманского лоцмана — лодки местных лоцманов дежурили там, чтобы проводить по предательскому фарватеру торговые суда.
Дороти наблюдала за всеми этими событиями с большой высоты. Ей страшно хотелось пить — начинался третий день ее плена в бамбуковой клетке, подвешенной высоко к рее. Дороти не кричала, не жаловалась и не звала на помощь. Она терпела. Она надеялась, что ее не убьют, а когда накажут достаточно, то опустят вниз. Но, видно, молодой купец был обижен ею и в самом деле считал ее ведьмой.
У Дороти было время подумать, что же за мужчина в белой чалме прятался в кувшине, который потом выкинул за борт ар-Рахман. И правда ли, что старый купец убил этого джинна из пистолета? Наверное, убил — попробуй остаться живым внутри медного кувшина. Да тебя порохом сожжет! И все же джинн хотел помочь ей, и лицо его было знакомо. Не встречала ли она его в Лондоне?
Воду ей давали лишь два раза в сутки — матрос забирался на рею с кувшином, поливая сверху на Дороти, дразня ее, но потом показывал ей знаком, что она может запрокинуть голову и открыть рот. Дороти подчинялась, и матрос лил ей в рот столько воды, сколько считал нужным.
Потом просовывал сквозь бамбуковые палки лепешку. Так происходило два раза в сутки.
Рея медленно поворачивалась в зависимости от направления ветра, и когда Дороти повисала над морем, она могла облегчить себя — иначе приходилось терпеть. Когда до земли стало близко, появилось много чаек, они стаей неслись за кораблем, подбирали объедки, которые падали в воду, и казалось, что за баггалой несется крикливое облако.
В ожидании земли все, кто мог, высыпали на палубу. Глядя сверху, Дороти обнаружила, что в недрах корабля таились сотни людей — наверно, не только матросов и пушкарей. Дороти подумала, что баггала везет и пассажиров, может, даже паломников к мусульманским святым местам. Хотя, честно говоря,
