Святая Русь (Энциклопедический словарь русской цивилизации) - О Платонов

П.П.

ДУХОВНОСТЬ, высшая деятельность души, устремленность к стяжанию Духа Святого, безгрешности, моральному совершенству, преображению души. Русская духовность выражается в древней духовной традиции Православия и добротолюбия, иконописания и церковных песнопений, благочестия, старчества и подвижничества отечественных святых.

Понятие русской духовности обусловлено "естественной и первобытной географией русской души".

Огромные однообразные равнины, безграничные дали, где безмерная бесконечность, сверхъестественность составляют как бы часть каждодневных переживаний, определяют образ этой души и ее духовный склад. Как и просторы ее родной земли, она сама не знает границ. То чувство ясно определенной формы, которым так гордятся латиняне и греки, ей чуждо. Ей присущи от природы отсутствие рубежей и отсутствие меры, и щемящие противоречия, напоминающие резкую изменчивость климата ее страны. Как над ее родными степями, в ней разражаются грозы и проносятся вихри.

"Мы огромны, - любил повторять Достоевский, - огромны как матушка Россия". Русский человек мучается огромностью и безбрежностью своей земли. Для русского духа, для русского человека земля имеет немалое значение. Есть нечто мистическое в его отношении к ней. Первобытный дионический элемент в нем еще не угас. Он вошел и в русское христианство, придав ему особые черты, которых нет в христианстве византийском. Так, это в известной степени сказывается на культе Божией Матери. Черты духовного радикализма у русского народа, выражающиеся в большой доле безразличия к миру и к его благам, также определены в значительной степени строением Русской земли. В стране неограниченных далей и безмерных протяжений, с суровым климатом, почти без всяких внутренних рубежей и без определенных внешних географических границ, широко открытой для всевозможных нашествий, человек легко приобретает сознание своей физической слабости и бренности своих дел. Зачем, думает он, накапливать и дорожить тем, что обречено на гибель? К чему подчиняться юридическим нормам, которые сегодня имеют силу, а завтра потеряют всякое значение? Человек инстинктивно сосредоточивает привязанность на том, чего никто не может у него отнять. За этим духовным радикализмом, однако, не таится влечение к полному уничтожению. Он не восстает против самого принципа жизни.

Это безразличие вовсе не означает, что русский народ менее грешен, чем другие. Наоборот, он, может быть, даже более грешен, но он и грешен по-другому. Когда он бывает привязан к земным благам, к суетности и бренности земли, он к ним привязан своими грехами, а не своими добродетелями и не своими представлениями о правде или своим идеалом святости. Действительно, западный человек дорожит своим социальным положением, своей собственностью и своими жизненными удобствами не в силу своих слабостей и пороков, а в силу своих социальных добродетелей, религиозно обоснованных и оправданных. У него есть идеология, которая все это оправдывает. У русского человека такой идеологии нет. В глубине души он ничуть не уверен в том, что его собственность свята, что пользование жизненными благами оправдано и что оно может быть согласовано с совершенной жизнью.

Эта отчужденность, эта свобода духа лежат в основе русского бунта против буржуазного мира, бунта, в котором сходятся революционеры и реакционеры. Русская идея противоположна идее буржуазной. Ей присуще сознание, что непреходящего града нет на земле и что не приходится искать его в будущем: поэтому у нее не бывает слишком многих связей с земным градом. Духовное кочевничество - характерная русская черта, неотъемлемо присутствующая в русском идеале, и тип "странника" есть самый выразительный русский тип. Гоголь, Толстой, Достоевский, Константин Леонтьев, Вл. Соловьев - все были "странниками" и по своему духовному складу, и по своей внешней судьбе. Все они - искатели истины. Любовь к странничеству противостоит всему "буржуазному" в моральном значении этого слова.

Эта моральная черта безразличия и отчужденности просветляется христианством, которое дает ей направленность к небу. В русском христианстве, гораздо больше, чем в византийском, взгляд обращается к "небесному Иерусалиму", к "грядущему Граду". Ему свойственна жажда преобразования жизни, ее преображения, пришествия нового неба и "новой земли", Царства Правды на земле.

Эта жажда всеобщего преображения - одна из самых ярких черт русского религиозного духа. В противоположность западному духу он стремится, как пишет Бердяев, соединиться с источниками бытия, он ищет преображения жизни, а не создания культурных ценностей и не тех результатов, которые обычно считаются обязательными, будь то в области знания, или морали, или искусства, и т.д.

Таким образом, русская душа не чувствует себя скованной нормами цивилизации, или морали, или науки, перед ней нет ничего, что заслоняло бы реальность Бога. Поэтому весь ее динамизм сосредоточен на преображении, которое должно произойти в конце времен. В русской духовной жизни таится великое мессианское ожидание, и вот почему Пасха есть тот праздник, который особо любим русским народом. Для русского человека она не только воспоминание о воскресении Христа, мистически переживаемом вновь, она означает также ожидание космического воскресения, воскресения и прославления всего творения, в ней предвосхищаемого и заранее переживаемого. У верующего русского человека взор уже обращен к Свету Того, Который грядет Склонность созерцать Христа Грядущего, тесно связана с этой идеей. Христос принес обетование прославления и преображения, т.е. обетование Царства Божия. И это будет не результатом эволюции или исторического прогресса, а чудом, мировой катастрофой. Это ожидание, это искание грядущего Града всегда живо каким-то образом в глубинах русского духа. Это позволяет нам понять, почему русский народ, когда он забывает Бога, обязательно впадает в нигилизм. Он тем самым возвращается тогда к своим народным истокам, которые отрицают все, враждебны всякому духовному стремлению и укоренены в материи. Не дорожа ценностями цивилизации и не веря в Бога и в бессмертие души, русский человек в этом случае убеждает себя в том, что все позволено. Предметом его стремлений остается все то же спасение и преображение, новая жизнь. Но поскольку он не видит никакого развития в направлении к этому новому миру, он готов принять гибель всего существующего Он хочет, чтобы все кончилось как можно скорее, чтобы все преходящее действительно прошло, чтобы время остановилось, чтобы пришло начало нового мира, новой жизни. Он хочет совершить космический переворот, и если "преображения" при этом не получается, то жизненные ценности рушатся тем не менее. Но даже и в этом случае, под действием христианской веры, веками проникавшей в духовную сущность русского человека, христианские мотивы продолжают составлять глубинную основу его существа и его побуждения остаются глубоко религиозными. На этот счет было очень верно отмечено, что русский человек бывает с Богом или против Бога, но никогда не бывает без Бога.

Делать из всего сказанного вывод, будто русская духовность представляет собою отрицание этого мира и занята исключительно будущей жизнью, было бы равносильно обвинению ее в своего рода ложном монофизитстве. И это было бы ошибкой, заводящей в тупик, потому что при этом упускалась бы из виду самая сущность русской духовности; необходимо понять, что если она устремлена к преображению и к "новому" миру, то это потому, что она утверждает евангелие Слова, ставшего плотью для того, чтобы победить смерть. Действительно, глядя на мир, в котором мы живем, невозможно избежать дилеммы: или нет ни Бога, ни идеи и вообще ничего, что имело бы подлинное бытие, или Бог должен явить нам Свою победу, Свое торжество над миром. В действительности, Он явил ее тем, что умер на кресте и воскрес. Иначе говоря, это означает, что Он воплотился для того, чтобы призвать нас к участию в Своей божественной жизни, и что страдание, крест есть единственный путь, ведущий к победе. Обоженное человечество, преображение мира - вот конец и цель истории и единственное положительное решение загадки существования. Воскресение, т.е. преображение всего мироздания, есть завершение дела Божия. Поэтому есть смысл жить, есть смысл рождать детей и воспитывать для жизни будущие поколения. Есть также смысл умереть, потому что только то, что умирает, может воскреснуть. Такова и глубокая основа отношения русского человека к надвигающейся смерти. "Удивительно умирает русский мужик! - писал Тургенев - Состояние его перед кончиной нельзя назвать ни равнодушием, ни тупостью, он умирает, словно обряд совершает холодно и просто"

Просветленное принятие креста и страдания, представляющих собою лишь привходящие обстоятельства смерти, входит в русскую духовность неотъемлемой составной частью. История русского народа - история очень тяжелая, очень мучительная, очень кровавая. Как писал Н.А. Некрасов