Девочка и пёс - Евгений Викторович Донтфа

Элен практически не помнила свою мать, которая погибла когда девочке было чуть больше трех лет. А потому она не могла скучать по ней по-настоящему. Зато всю свою недолгую жизнь она знала Александру Уэйлер и эта молодая красивая женщина была для нее кем-то гораздо большим чем просто хорошая знакомая её папы. Элен не знала, что значит иметь мать и порой сердце её изнывало от тоски и зависти, когда она видела других девочек в объятиях своих мам. Но тетя Саша, веселая, добрая, умная, когда была рядом, легко прогоняла эту тоску и Элен просто купалась в тепле и любви этой женщины. Они вместе играли, ходили в парки, смотрели фильмы, катались на велокатах и мультиморфных лыжах. А иногда случалось даже так, что мисс Уэйлер оставалась на ночь в их доме. И тогда они лежали на кровати вдвоем, тётя Саша одной рукой обнимала прижавшуюся к ней девочку и читала вслух любимые сказки Элен. И Элен, абсолютно счастливая и исполненная какого-то окрыляющего глубинного осознания правильности бытия, радостно засыпала рядом с молодой женщиной. Но папа казалось ничего этого не замечал.

А этот судья? Он продал жену работорговцам. У него нет детей. Он хмурый и озлобленный. И похоже единственный кто ему близок это только этот ужасный палач и садист Галкут.

Элен не понимала этого. Словно ни для её отца, ни для судьи главным было не то, чтобы быть рядом с тем кто тебе дорог, а что-то иное. Но что может быть важнее этого?

Девочка подумала о Ките и в следующий миг её как ударило. Ведь здесь в карете её вещи. Она может включить юнипад.

Элен спрыгнула со скамьи и попыталась поднять сидение. Ничего не вышло. Она попробовала у другой скамьи. Она знала, что основная часть багажа хранилась с задней стороны кареты, в особом ящике, но была уверена что самое важное судья держит здесь. Второе сидение тоже не поддавалось. Она отдернула штору, впуская дневной свет, и осмотрела скамью. Так и есть, под незаметной кожаной накладкой там была довольно внушительная замочная скважина, что означало что пространство под скамьей отпирается только таким же внушительным ключом. Хотя раньше её похититель поднимал то сиденье, на котором размещался сам, доставая оттуда одеяло, и ключ не использовал. Видимо успел улучить момент и всё запереть.

Расстроенная девочка села на скамью. Конечно было глупо надеяться, что судья совершит такую оплошность и оставит ее наедине с её вещами. Ей захотелось как-то досадить судье и на глаза ей попался томик в обложке обшитой красным бархатом. Она взяла книжку и начала аккуратно, под самый корень, вырывать по страничке. Элен даже заулыбалась от удовольствия, представляя как судья увлеченно погружен в описание очередного эпизода из жизни великого полководца и вдруг бах!.. а части текста нет и что там произошло дальше непонятно. Надо думать он порядком огорчиться.

Элен услышала голоса рядом с каретой и торопливо скомкала вырванные страницы и засунула их в карман куртки. Убрала книжку в сторону и прилегла словно дремлет.

Через пару минут в дверцу негромко постучали и затем она открылась. Элен приподнялась и хмуро поглядела на Галкута.

— Пришли охранники, — проговорил он сухо. — Господин инрэ сказал, что вы желали прогуляться.

Девочка молча вышла из кареты и засунув руки в карманы, не спеша зашагала по тракту на восток. Она намеревалась дойти до той точки, где повозки и фургоны ближе всего подходили к дороге и затем уже свернуть в караванный лагерь.

Она ни разу не оглянулась, но слышала что слуга судьи идет за ней. Элен вдруг развернулась и встала перед Галкутом. Тот тоже остановился. Некоторое время они смотрели друг на друга.

Элен вспомнила своего любимого киногероя Джулиана Брэда, это был главный персонаж сериала «Мир за твоим окном». Секретный агент Космопола, красивый мужчина, неотразимый, неустрашимый, внешне веселый и обаятельный, но с загадочной судьбой и какой-то печальной и даже жуткой тайной в прошлом, о которой пока говорилось лишь намеками, что порой слегка раздражало Элен, потому что намеков много, а толком ничего не понятно, он путешествовал по Галактике, разыскивая и наказывая различных отвратительных злодеев. Хотя этот довольно жесткий и натуралистичный сериал был в общем-то ориентирован на взрослую публику и по мнению большинства, в том числе и Валентина Акари, совсем не подходил для маленьких девочек, Элен просто обожала это кино. Сейчас ей припомнилось как сэр Джулиан, а он был сэр, ибо в одной из первых серий упоминалось как его возвела в рыцарское достоинство королева Страны Пылающих облаков за успешное выполнение некой очень опасной миссии, от которой буквально зависела судьба Её Величества. Королева была молода и хороша собой и всё это было ужасно романтично и трогательно. Так вот Элен припомнилось как сэр Джулиан сказал одному из своих врагов, коварному злодею и убийце: «Скажи, Гоуди, о чем ты думаешь, когда остаешься наедине с самим собой? О чем твои мысли, когда вокруг тебя ночь и тишина и ты видишь в зеркале свое отражение, отражение негодяя и убийцы?». И после этого такой пронзительный взгляд голубых глаз, от которого у Элен перехватывало дыхание.

И девочка взяла и выдала, глядя на садиста-кучера:

— Скажи, Галкут, о чем ты думаешь, когда остаешься наедине с самим собой? О чем твои мысли, когда вокруг тебя ночь и тишина и ты видишь в зеркале собственное отражение, отражение негодяя и убийцы?

Казалось бы ни один мускул не дрогнул на лице Галкута, по крайне мере, он сам был в этом уверен, но Элен по глазам и переливам ауры, поняла что задела его. Он долго молчал, но Элен терпеливо ждала ответа, не сводя с него глаз.

— Почему вы решили что я негодяй и убийца, сэви? — Наконец ответил он вопросом на вопрос.

Девочка пожала плечами.

— То что ты убийца сказал мне судья, а то что ты негодяй я узнала на собственном опыте.

— Господин инрэ сказал вам что я убийца? — С сомнением произнес Галкут. — Я думаю, вы говорите неправду, сэви.

Элен внимательно разглядывала мужчину. В его сухих, выверенных, вежливых словах ей чудилась насмешка. Она, конечно, помнила, как судья сказал ей, что Галкут убил ребенка и она видела, что судья говорил правду. Но сейчас она не испытывала страха, а одно только жгучее желание хоть как-то досадить этому неприятному, холодному человеку.

— А за что ты убил его? — Спросила