Сборник статей и интервью 2009г (v1.22) - Борис Кагарлицкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подобные пробелы в анализе объясняют и странно неубедительные пассажи в книге Глинчиковой, которая от панегириков силе и гражданской сознательности «общества» начала XVII века сразу же переходит к описанию романовской реакции, которой никто, кроме отдельных героев «боголюбческого движения» не сопротивлялся, да и те вступили в борьбу на сравнительно позднем этапе процесса. Подобную ситуацию автор объясняет тактической сноровкой гениального «политического шахматиста», «Тишайшего» царя Алексея Михайловича и тем, что «боголюбцы» подобно советским шестидесятникам, долгое время пребывали в иллюзии, будто борются не с властью, а за влияние на власть, которую собирались не свергать, а совершенствовать и реформировать. И то, и другое - правда. Но для объяснения грандиозного исторического перелома, о котором идет речь в книге, этого явно недостаточно.
Впрочем, книга Глинчиковой и не претендует на всесторонний анализ обсуждаемого процесса, она лишь пытается поставить его в определенный контекст, связав с более поздними драмами русской истории.
Драмами, одна из которых продолжается по сей день.
* * *
Б.И. Дубсон. Кибуцы. Путешествие в светлое будущее и обратно. М.: КРАФТ+, 2008. 336 с.
Всякий человек, хоть немного знающий об истории Израиля, слышал при кибуцы. Известно, что это такие сионистские колхозы, которые всегда вызывали недоумение у либеральной публики - поддерживать сионизм и Израиль считалось хорошим тоном, а отрицательное отношение к коллективизму, социализму и всему хоть мало-мальски напоминающему «совок» тоже являлось чем-то само собой разумеющимся. Как совместить первое со вторым в случае кибуцев было непонятно, поскольку именно кибуцы с их коллективизмом, совместным трудом и воспитанием детей, солидарностью работников и отрицанием частной собственности, оказались в авангарде сионистского движения на протяжении значительной части ХХ века. Впрочем, из книги Б. И. Дубсона читатель узнает, что такая же проблема стояла и перед самой нарождающейся израильской буржуазией и перед лидерами Всемирной Сионистской Организации, отнюдь не испытывавшими симпатий к социализму.
Первое хозяйство, заложившее основы кибуцного движения было создано в 1909 или 1910 году (источники расходятся) и называлось квуца «Дгания» - термин «кибуц» появился много позднее, в 1920-е годы. Основатели этого хозяйства были исключительно молодыми людьми, проникнувшимися идеями социализма и анархо-синдикализма. Отсюда - система правил, которая легла сперва в основу работы «Дгании», а потом и других кибуцев. Самое главное - общая обязанность трудиться для всех членов коллектива, отказ от использования наемного труда, самоуправление и принятие всех решений сообща, равные материальные условия для всех кибуцников, равенство между мужчинами и женщинами, совместное воспитание детей. Теоретически кибуцники были свободны в выборе политических и религиозных убеждений. Однако на практике ситуация сложилась несколько иначе - в каждом кибуце доминировала какая-то одна политическая партия, а те, кто был не согласен с ее идеями, мог перебраться в другой кибуц. В большинстве случаев кибуцы были ориентированы либо на умеренно-социалистическую партию МАПАЙ, либо на более левую МАПАМ. Был даже один кибуц, связанный с Коммунистической партией Израиля (этому случаю Дубсон уделяет особое место в книге - очень скоро обнаружилось, что подобная политическая ориентация отнюдь не способствовала хорошим отношениям с властями и инвесторами). То же самое касалось и религии. Были кибуцы атеистические, религиозные, более или менее ортодоксальные. Впрочем, на первых порах религиозные кибуцы были скорее исключением.
Первые кибуцы были основаны эмигрантами, приехавшими из Российской империи. Вполне естественно, что они находились под большим влиянием революционных марксистских идей и народничества. «Молодые евреи - выходцы из России собирались восстановить связь между евреем и землей, утерянную за две тысячи лет изгнания, и жить в гармонии с национальными и религиозными традициями. Вместе с тем они мечтали создать «нового еврея» - с социалистическими идеалами, живущего в справедливом обществе, основанном на полном равенстве и коллективной собственности» (с. 11-12). Здесь мы видим весь набор идей первой трети ХХ века, так хорошо знакомых нам по собственной истории - и социализм в одной отдельно взятой стране, и формирование «нового человека». Особенность в том, что обновление здесь привязано к этно-культурной самореализации. Тем более важен вопрос о земле, ведь в европейских странах евреям не разрешалось заниматься сельским хозяйством, в царской России эти запреты специально подтверждались и жестко контролировались. Соответственно кибуцы формировались именно как аграрные поселения. Другое дело, что с течением времени в кибуцах стали возникать и промышленные предприятия.
Однако ключевое отличие от России все же состоит в том, что кибуцное движение, несмотря на свои социалистические идеалы, развивалось не в конфликте, а в сотрудничестве с буржуазией. Эта ситуация была весьма двусмысленной и морально проблематичной для обеих сторон, но оказывалась неизбежной, поскольку и левые радикалы и буржуазные сионисты нуждались друг в друге для создания еврейского государства в Палестине. Левым нужны были средства для строительства и развития кооперативных поселений, а правым сионистам было ясно, что без левых с их энтузиазмом, энергией и жертвенностью невозможно продвигать колонизацию. Именно социалисты из кибуцев осваивали новые территории, и они оказались на острие военно-национального конфликта между евреями и арабами. Надо сказать, что на первых порах, пока кибуцное движение только зарождалось, подобного конфликта не было. Основатели «Дгании» даже жили в арабской деревне, пока не построили собственный поселок. Люди ходили друг к другу, торговали, были даже смешанные браки. Но ситуация неуклонно ухудшалась на протяжении 1920-х годов и окончательно испортилась после арабского восстания 1936 года. После этого кибуцы стали не только сельскохозяйственными коммунами, но и военными поселениями. Они оказались заложниками политики агрессивной экспансии, которую руководители сионистского движения (представители буржуазии и правые социалисты) проводили, сначала не считаясь с интересами палестинских арабов, а потом и вопреки британской администрации, которая пыталась хоть как-то защитить права арабского населения.
Первые два десятилетия независимости были золотым веком кибуцного движения, которое по-прежнему было востребовано политически и экономически. Однако, как и следовало ожидать, в конечном счете, блок социалистов с буржуазной элитой обернулся поражением левых. По мере того, как обуржуазивалось израильского общество, падали влияние кибуцев и их авторитет. Книга Дубсона особенно интересна своими последними главами, посвященными тому, как в условиях неолиберальных реформ происходил упадок кибуцев. Они подвергались идеологическим атакам, попадали в долговую зависимость от банков, разорялись, приватизировались. После 1991 года в Израиле, как и в России, начинается волна приватизации. Социально-экономический кризис кибуцного движения дополняется идеологическим: если социализм потерпел крах, то, как быть с принципами, на которых основана жизнь поселений? В кибуцах распространяется наемный труд, появляются пришлые менеджеры, которые берут на себя принятие ключевых решений. Деморализация дополняет и усугубляет экономические проблемы. Как отмечает Дубсон, парадоксальным образом, самыми прочными оказались религиозные кибуцы, которые не были связаны с социалистическим движением, а потому не пострадали от его краха. Вообще данные, касающиеся религиозной части кибуцного движения для русскоязычного читателя будут совершенной новостью. Как, впрочем, и большое количество других фактических данных, которыми полна эта книга (все очень удобно сведено в таблицы в конце текста, там же дан другой справочный материал, очень полезный для всякого, кто захочет разобраться в истории Израиля).
Несмотря на все неурядицы, кибуцы выжили и продолжают развиваться. Как показывает, опираясь на статистические данные Дубсон, значительная часть этих хозяйств оказалась вполне успешной и рентабельной, даже в условиях рыночной реформы. Таким образом, кибуцы никак нельзя характеризовать как «очередной неудачный коммунистический эксперимент». Скорее, несмотря ни на что, они могут быть охарактеризованы как «удачный коммунистический эксперимент». Другое дело, что в «капиталистическом окружении» подобный эксперимент развиваться не может и в этом смысле - обречен.
И все же история продолжается. «Израильским неолибералам очень хочется, - заканчивает свою книгу Дубсон, - чтобы это путешествие былых идеалистов наконец завершилось и ничто больше о нем не напоминало - на месте кибуцев, сохранивших приверженность своим первоначальным идеалам, они хотят увидеть обычные муниципальные поселения, а вместо кибуцных хозяйств - коммерческие структуры. Но они зря тешат себя надеждой, что после исчезновения кибуцев с идеями социализма в Израиле будет покончено навсегда. “Конец истории”, который предрекал Ф. Фукуяма, не предвидится, ибо современное капиталистическое общество не может служить эталоном справедливого социума, о котором всегда мечтало человечество. И поэтому тяга к поиску альтернативных капитализму форм социальной организации неистребима» (с. 287).