Основания русской истории - Андрей Никитин

Исключительный интерес списка К-Б обусловлен тем обстоятельством, что известен его переписчик, инок Кирилло-Белозерского монастыря Ефросин, и время его работы - 80-е гг. XV в. Более точно датировать время написания списка К-Б не представляется возможным потому, что лл. 123-129 об. сборника Ефросина, происходящего из Кирилло-Белозерского собрания ГПБ, которые занимает «Писание Софониа старца рязан-ца», как названа здесь «Задонщина», не имеют филиграней и датируются только по бумаге других листов сборника 9/108617. Тем не менее, список К-Б является древнейшим из известных и, что особенно любопытно, содержит ряд чтений, отличных от более поздних списков, которые не могут быть объяснены только «сокращениями Ефросина»18, а потому приобретают принципиальное значение.

К их числу принадлежит фрагмент «воды возпиша, весть по-даваша порожнымь землямь, за Волгу, к Железнымь вратомь, к Риму, до Черемисы, до Чяховъ, до Ляховъ, до Устюга поганых татар, за дышущеемь моремь» [Тексты, с. 549-550], который находится в списке К-Б на месте упомянутого перечня городов, куда «шибла слава». Последнее тем более неожиданно, что весь этот фрагмент традиционно полагают «репликой» на соответствующее место текста «Слова о полку Игореве» («дивъ… велить послушати земли незнаеме, Влъзе, и Поморию, и Посулию, и Сурожу, и Корсуню»). Между тем, здесь, кроме реминисценций

15 Седельников А.Д. Где была написана «Задонщина»? // Slavia, IX, Praha, 1930, S. 524-536. а

16 Жуковская ЛЛ. О редакциях, издании 1800 г. и датировке списка «Слова о полку Игореве». // «Слово о полку Игореве» и его время. М., 1985, с. 68-125. ов

17 Каган М.Д., Понырко Н.В., Рождественская М.В. Описание сборников XVв. книгописца Ефросина. // ТОДРЛ, XXXV, Л., 1980, с. 106 и 120.

18 Дмитриева Р.П. Приемы редакторской правки книгописца Ефросина (к вопросу об индивидуальных чертах Кирилло-Белозерского списка "Задонщины"). // «Слово о полку Игореве» и памятники…, с. 281-291.

КИРИЛЛО-БЕЛОЗЕРСКИЙ СПИСОК «ЗАДОНЩИНЫ»____________________

577

«Слова о полку Игореве» («земли незнаеме» - «порожние земли», «Влъзе» - «за Волгу»), мы находим перефразированное заимствование из «Слова о погибели Русской земли» («до ляховъ, до чаховъ… до Устьюга, где тамо бяху тоймици погании, и за дьгшючимъ моремъ… до черемисъ… а угры твердяху… городы железными вороты»19). Другими словами, здесь имеет место безусловная контаминация мотива «Слова о полку Игореве» («весть подаваша») и топонимов и этнонимов «Слова о погибели…» («ляхи», «чяхи», «черемисы», «Устюг», «дышащее море», «железные врата») при усвоении Устюга (о котором, как видно, автор никогда не слышал) «поганым татарам» и осмыслением городских «железных ворот», которыми «угры… городы твердяху», в качестве топонима «Железные врата», т.е. г. Дербента средневековых русских текстов20.

Естественно задаться вопросом: какой смысл вкладывал автор Задонщины в этот перечень ориентиров, выстроенный на рецензии двух поэтических памятников весьма отличного друг от друга содержания? Ответ, как мне представляется, подсказывает сама ситуация, поскольку из «Слова о полку Игореве» заимствована идея «вести», только теперь уже вести о победе, адресованной всем тем «порожным землям», которые испытали последствия поражения от «поганых» («и оттоля Руская земля седит невесела… тугою и печалию покрышася, плачющися, чады своя поминаюты» [Тексты, с. 535]). Этот же факт позволяет объяснить появление в К-Б списке «Рима», поскольку в данном контексте он мог быть заимствован автором «Задонщины» только из текста «Слова о полку Игореве», где «у Рим кричат

19 «Слово о погибели Рускыя земли и по смерти великого князя Ярослава»• // ПЛДР, XIII век. М., 1981, с. 130.

20 См., напр.: [Дмитриев Л А., Лихачева О.П.] Историко-литературный комментарий. // Сказания и повести о Куликовской битве. Л., 1982, с. 385. Предположить в данном случае заимствование перечня народов не из "Слова о погибели…», а из летописной повести 6619/1111 г. («възвратишася русьтии князи въ свояси съ славою великою къ своимъ людемъ и ко всимъ транамъ далнимъ, рекоуще къ грекомъ и оугромъ, и ляхомъ, и чехомъ, дон-деже и до Рима проиде на славу Богу» [Ип., 273]) не представляется возмож-ным из-за наличии в перечне списка К-Б «Устюга» и «железных ворот». На-оборот такая параллель «Повести 1111 г.» при ее безусловной интерполированности в текст ПВЛ, ставит вопрос о зависимости ее окон-чательной редакции от «Слова о погибели…» и о времени такой интерполя-ции не ранее середины XIII в. (см. по этому поводу в настоящем сборнике: "Датирующие реалии рассказа Ипатьевской летописи о походе 1185 г. на половцев")

578____________________

под саблями половецкими», т.е. испытывают агрессию тех самых «поганых», над которыми «православными князьями» наконец одержана победа. При этом совершенно неважно, насколько для автора «Задонщины» оказывался реален этот Римов/Рим, ибо используемый им текст в новом произведении обретал такую же виртуальную реальность, какой для его современников была вся Священная история, совершавшаяся одновременно как в прошлом, так и «здесь и сейчас».

Поскольку реализация идеи «славы» осталась неизменной и после появления в Пространной редакции «Задонщины» перечня городов, попробуем разобраться, когда и почему перечень списка К-Б при сохранении всего остального текста потребовалось заменить другим, уже не связанным ни со «Словом о полку Игореве», ни со «Словом о погибели…». Вопрос тем более интересен, что данный пассаж характерен только для «Задонщины». Он отсутствует в Пространной летописной повести и во всех редакциях «Сказания о Мамаевом побоище», будучи внесен уже компиляторами XIX в. в текст печатного (лубочного) варианта Основной редакции «Сказания о Мамаевом побоище», содержащего многочисленные заимствования из «Задонщины»21. Последнее обстоятельство позволило Р.П.Дмитриевой, задача которой состояла в опровержении постулата Я.Фрчека и А.Мазона, «что Кирилла-Белозерскт вариант «Задонщины» - древнейший»12, предположить наличие в К-Б не только сокращений, сделанных Ефросином в процессе переписки, но также и двух дополнений. Первым из них она посчитала фрагмент «не одина м(а)ти чада изостала, и жены болярскыя мужей своихъ и ос-подаревъ остали, гл(агол)юще к себе: уже, сестрици наши, мужей нашихъ в животе нету, покладоша головы свои у быстрого Дону за Рускую землю, за с(вя)тыя церкви, за православную веру з дивными удалци, с мужескыми с(ы)ны» [Тексты, с. 550], вторым - «перечень адресатов», обосновывая это бережным отношением Ефросина к фактам и, наоборот, стремлением освободиться от поэтических описаний путем сокращений23.

Посмотрим, насколько последнее утверждение соответствует действительности.

21 «Поиде же весть по всем градом ко Орначу, к Риму и Кафе и к Железным вратом и ко Царюграду» (Сказания и повести о Куликовской битве Л., 1982, с. 126).

22 Дмитриева Р.П. Приемы редакторской правки…, с. 291.

23 Там же, с. 286.

КИРИЛЛО-БЕЛОЗЕРСКИЙ СПИСОК «ЗАДОНЩИНЫ»____________________

579

В своей работе Р.П.Дмитриева следовала Р.О.Якобсону, который выделил списки К-Б и С (а с ними и Печатный вариант) в особый «Синодальный извод» (Син) «Задонщины», отличный от остальных списков (извод Унд) и непосредственно восходящий к архетипу24, хотя уже сравнение заимствований в «Задон-щину» из «Слова о полку Игореве», предпринятое В.П.Адриа-новой-Перетц по всем спискам25, и затем более подробно - ААГорским26, показало несостоятельность разделения списков «Задонщины» на изводы.

Сравнивая тексты списков К-Б и С в той части, которая соответствует К-Б, можно обнаружить, что Ефросин сократил при редактировании такие исторически важные факты, как поминание Софония и князей («И здесь помянем Софона резанца, сего великого князя Дмитрея Ивановича и правнука с(вя)того князя Володимера Киевского и брата его Владимера Андреевича» [Тексты, с. 551]), сообщение о новгородской подмоге, читающейся во всех остальных списках извода Унд («Як тые слова измовили, а уже какъ орли слетишася, выехали посадники все из Великого Новогорода 70 000 кованыя рати к великому Дмитрею Ивановичу, ко брату его кн(я)зю Володимеру Андреевичу» [там же]), указание на то, что Андрей Ольгердович - «брянский», а Дмитрий Ольгердович - «волынский» [Тексты, с. 552], большой фрагмент с родословием московских и литовских князей (от «и рече кн(я)зь Дмитреи Иванович брату своему кн(я)зю Володимеру Ондреевичу» до «ищут бо собе чести и славы и великого имени») [Тексты, с. 553], а также список бояр и князей бе-лозерских (от «не турове рано возрули» до «лежит побита и no-стреляна» [там же]).

Вместе с тем, в списке К-Б можно видеть сохраненными поэтические, по классификации Дмитриевой, «необязательные» Фрагменты, соответствующие фрагментам списка С, - обращение к жаворонку (от «а жаворонок, летъняя птица» до «поле Половецкое» [Тексты, с. 551]), описание московской рати (от «уже, брате, стук стучит и гром гримит» до «а мои подеманы» [Тексты, с. 4), и последующие картины приближающейся битвы, перекликаающиеся с текстом «Слова о полку Игореве» (от «вжо, брате, звеяцщ силъныя ветри» до «а лисицы на костех брешут» [там же]).