Дневники св. Николая Японского. Том ΙII - Николай Японский

— Устрой–де публичный дом; из окрестных селений станут стекаться в него кутить и гулять и деньги оставлять, — город и обогатится. Я и предложил устроить (говорит Саймару; Кондо у него только на побегушках); и семья вся согласилась, — я не мог бы не приложить печати; но так как не согласились, то и я рад тому; я, мол, не свою пользу имел в виду, а города, и прочее.

Но лжет Павел Саймару! Быть может, прежде и был он ревностным христианином, и, наверное, был, ибо и гонения терпел, но теперь совсем потерял он дух христианский. Тут же о. Фаддей еще рассказал то, что не только я, и он не знал доселе: дочь свою, которая воспитывалась здесь в Женской школе, он выдал замуж, без всяких христианских обрядов, конечно, за младшего родного брата своей нынешней жены (дочь от прежней жены). — Таково–то семя Слова Божия, падающее в терния!

О. Фаддей потом еще пришел, не докончивши исповеди одного своего христианина, спросить указания на следующее: христианин рассказал, что он жил с младшею сестрою своей жены, жил потому, что жена, умирая, завещала ему это для пользы оставляемых его троих детей; жена и ее сестра — язычницы; христианин же, узнавши церковное правило, что на сестре жены жениться нельзя, прекратил связь с нею и теперь говорит это на духу, спрашивая «симпу», — что дальше делать? Я сказал «симпу»: «Наложи ему за прелюбодеяние епитимию, пусть два года не приобщается, ибо незнание правила облегчает, но не смывает греха блуда, а затем пусть найдет между христианками, если возможно, женщину, которая бы была хорошею матерью его троим детям, и женится на ней; сестру же жены пусть пристроит за другого».

За всенощной японцев было очень мало, зато были трое русских купцов из Благовещенска: Семен Савич Щадрин с сыном и прочие.

22 декабря 1896/3 января 1897. Воскресенье.

За литургией было довольно много молящихся — больше мужчин, чем женщин. Причастников было человек двенадцать, кроме детей. Вчерашние русские тоже были.

После обеда был с визитом командир лодки «Кореец», третьего дня прибывший на Иокохамский рейд. Приятно было узнать, что из семидесяти человек команды, данной ему почти сплошь безграмотною, ныне только трое не могут читать по совершенной своей тупости. Помаленьку, значит, образуется русский народ.

Петр Исигаме, совершенно счастливый рождением третьего дня первенца красавицей–супругой его Марьей Ивановной, приходил просить от ее имени наречь его; я посоветовал дать имя Василия в честь Святого Василия Великого, который скоро празднуется.

23 декабря 1896/4 января 1897. Понедельник.

Целый день погода лучше, какой не бывает: ни облачка, ни ветра. Но для меня день был плох: встал утром с заложенным ухом, и целый день пренеприятное ощущение, мешавшее работе — составлению отчетов.

Из посетителей приятными были русские офицеры с «Корейца», неприятным — врач Танисима; одет щеголем, все блестит новизной и белизной, но сам вполпьяна и декламирует экспромты, надеясь построить их на Священном Писании, и хорохорится, точно петух.

С шести часов была всенощная, служил о. Павел Сато; пели оба хора.

24 декабря 1896/5 января 1897. Вторник.

Сочельник.

С восьми утра началось богослужение и кончилось в одиннадцать без четверти. Читали на Часах по Псалму и Паремии с праздничными тропарями и кондаками; на вечерни 103 Псалом был опущен. После литургии, по Уставу, был поставлен аналой с иконою Рождества Христова; пред нею вышли священнослужащие, за ними оба хора соединились и пропели Тропарь и Кондак Праздника; пение, особенно Кондака «Дева днесь» было весьма торжественное. Дай, Господи, чтобы поскорей вся Япония воспела этот радостный гимн рождшемуся Спасителю!

Всенощная с шести часов, начатая Великим повечерием, была очень торжественная; пели стройно; новые облачения при обильном освещении блистали золотом; и дух молитвенный витал, только с грустью смешан был, что христиане так неусердны даже в такой великий праздник: было очень мало из города. Русских не было ни одного, зато протестантских миссионерок, должно быть американок, было целое стадо; дождались самого конца, так что при выходе атаковали меня и я должен был объяснять им значение иконы, к которой сегодня прикладывались, потом попросили показать им крещальню, и я показал им купель для возрастных и младенцев с объяснением, как у нас крестят. Восхищались пением и внутренностью Собора, а на своих катихизаторов постоянно злословят употреблением икон, но чем же и сами восхищаются в Соборе, как не иконами? Последнее слово сопровождавшего дам–миссионерок было: «Как прекрасен Ваш Собор!». Но чем же, как не иконами? — Скоро ли, Господи, будут все Едино Стадо под Тобою, Единым Пастырем?!

25 декабря 1896/6 января 1897. Среда.

Рождество Христово.

Службу Божественную совершили втроем мы — священнодействующие — отцы Павел Сато и Симеон Юкава со мной и причтом. Христиан сначала было мало, потом довольно много. Русские — к концу (мадам Шпейер и прочие), или по окончании (трое благовещенских купцов); миссионеров и миссионерок протестантских человек пятнадцать было. Потом обычные поздравления — двух хоров совокупно, всех учащихся, детей, служащих, христиан. К двум часам от всего этого освободившись, отправился в Посольство пропеть «Рождество». На дороге встретил едущего ко мне священника с «Димитрия Донского» о. Александра и пригласил его помочь пропеть славленье; пропели в спальне, потом были на ёлке, разукрашенной и освещенной в закрытой от наружного света зале. Много было детей; не меньше больших, с судов особенно. Все получили подарки с елки; целая «дзинрикися» подарков ввезена была в залу; я получил японский бумажник для карточек и бумажных денег, атласный внутри. Потом пошли пропеть к секретарю Александру Сергеевичу Сомову и его жене католичке Марии. Анна Эрастовна Шпейер предупредила меня в Соборе, что у них сегодня родился сын, поэтому я взял требник и прочитал вместе с славленьем молитвы родительниц в первый день, но уже после узнал я от господина Распопова, что бедная Сомова три дня мучилась родами. У Распопова пропели мы с о. Александром, и он нам за чаем рассказал свою грустную историю про отца, одиннадцать лет страдавшего сумасшествием, и про свое девять лет неопределенное служебное положение. Вернувшись домой в пять часов вместе с о. Александром, которому предложил переночевать здесь, нашел опять нескольких поздравителей, потом с «Димитрия Донского» два офицера были с приглашением на елку 27 числа. Попросил шлюпку, чтобы прежде заехать тогда на «Кореец» с визитом, потом на «Димитрий Донской», и условились о времени. С шести часов была всенощная, пропетая обеими хорами. Потом у семинаристов был волшебный фонарь, на днях нарочного для того купленный за 15 ен; за священные картины, за две дюжины, мною заплачено 6 ен; Кавамото от себя купил еще разные виды, также снимки японских нынешних знаменитостей. Мы с о. Александром тоже пошли смотреть. Содержание священных изображений взялся рассказывать Марк Сайкайси и делал это очень плохо — поленился прочитать Богословского, что я рекомендовал, поэтому почти после каждой картины я, сказав, что «рассказано, мол, хорошо, а я несколько дополню», рассказывал вновь по Богословскому, которого я достаточно изучил, преподавая Священную Историю.