Неизвестная революция 1917-1921 - Всеволод Волин

Что такое, по сути своей, «политическая власть»? Что означает «политическая» деятельность? Сколько раз задавал я эти вопросы членам левых партий, но никогда не получал разумного ответа или определения! Каким образом можно определять политическую деятельность как деятельность «самостоятельную», специфическую и полезную для сообщности проживающих на определенной территории людей? Можно дать более или менее четкое определение социальной, экономической, административной, правовой, дипломатической, культурной деятельности… Но «политической»? Что это? Некоторые понимают под ней именно общую административную деятельность, необходимую на территории большой протяженности, в масштабах целой страны. Но тогда «политическая власть» означает «власть административная»? Легко заметить, что понятия эти вовсе не идентичны. В этом случае сознательно или неосознанно путают власть и управление (точно также часто смешивают понятия государства и общества). На самом деле «административная» функция неотделима от любой сферы человеческой деятельности, являясь ее составной частью — привнося в нее организацию, координацию, нормальную централизацию (по необходимости, федеративную — от периферии к центру). Для некоторых сфер человеческой деятельности можно предусмотреть общее управление. В каждой области — в отдельности или в совокупности — люди, обладающие организаторскими способностями, и должны осуществлять функцию организаторов, «администраторов». Люди эти, трудящиеся наравне с другими, призваны также обеспечивать «управление» (связи, последовательность, координацию и пр.), и при этом не возникнет необходимости в жесткой «политической власти» как таковой. «Политическая власть» сама по себе, «нечто особенное», не соответствует никакой нормальной, реальной, конкретной человеческой деятельности. Вот почему она исчезает, когда все необходимые функции нормально выполняются соответствующими учреждениями. Она не может существовать «сама по себе», ибо человеческое сообщество не нуждается в специфической «политической» функции.

Гольденвейзер, российский юрист, рассказывает в своих воспоминаниях («Архив русской революции», журнал русских эмигрантов, издававшийся до войны в Берлине), как во время Революции жил на Украине, в очень неспокойном районе. Обстоятельства сложились так, что некоторое время в городе не было никакой «власти» (ни красной, ни белой). И Гольденвейзер с удивлением констатирует, что в этот период население жило, работало и занималось своими делами ничуть не хуже — и даже лучше, — чем при чьей-либо «власти». Подобное замечал не один Гольденвейзер. Удивительно то, что для Гольденвейзера это оказалось неожиданным. Разве «власть» заставляет людей жить, действовать и договариваться, чтобы удовлетворять свои потребности? Разве в истории человечества какая-нибудь «власть» сделала человеческое общество гармоничным, счастливым? История свидетельствует как раз об обратном: человеческое общество было — насколько это вообще являлось исторически возможным — счастливым, гармоничным и прогрессивным лишь в эпохи, когда «политическая власть» оказывалась слаба (Древняя Греция, некоторые периоды Средневековья и др.), а народ был более или менее предоставлен сам себе. Vice versa: сильная, «реальная» «политическая власть» всегда несет народам лишь несчастья, войны, нищету, стагнацию и отсутствие прогресса. «Политическая власть» связана с развитием человеческого общества по определенным историческим причинам, которые в наше время уже перестали существовать. Но рассмотрение этого вопроса увело бы нас слишком далеко от нашей темы. Ограничимся выводом: по сути, за все прошедшие тысячелетия «власть» научилась только воевать. Это видно даже из школьных учебников, а нынешняя эпоха убеждает с ужасающей ясностью.

Утверждают: для того, чтобы «управлять», необходимо заставлять, командовать, прибегать к мерам принуждения. Таким образом, «политическая власть» представляет собой центральное управление (страной), располагающее средствами принуждения. Но и народная служба управления может при необходимости прибегать к подобного рода мерам, и для этого вовсе нет необходимости в установлении особой перманентной «политической власти».

Утверждают также, что народные массы не способны самоорганизоваться и эффективно осуществлять самоуправление. В моей работе читатель найдет, надеюсь, достаточно доказательств обратного.

Если в разгар социальной Революции различные политические партии желают заниматься «организацией власти», народу остается только продолжать дело Революции, не обращая на них внимания: и бесполезная игра быстро им наскучит. Если бы после февраля и особенно после октября 1917 года российские трудящиеся вместо того, чтобы посадить себе на шею новых хозяев, просто продолжили бы свое дело с помощью всех революционеров, под защитой своей армии и при поддержке всей страны, сама идея «политической власти» была бы вскоре похоронена навсегда.

В этой книге читатель найдет немало неизвестных доселе фактов, подтверждающих наши выводы.

Мы выражаем надежду, что будущая Революция пойдет по верному пути, с которого ее не удастся сбить политическим «кабинетным революционерам».

49

Термин «элитный» неудачен: нужный (исторически верный) перевод — «ударный».

50

Лучше бы перевести не «мятеж» Врангеля, а «выступление»: все-таки, Врангель был не мятежником, внезапно поднявшимся против власти, а продолжателем и преемником Деникина.

51

Партии с.-р. и меньшевиков рассматривали белые режимы Колчака, Деникина, Врангеля и т. п. как контрреволюционные, и не оказывали им поддержку. Политическое руководство антибольшевистскими выступлениями со стороны социалистов (прежде всего с.-р.) имело место в период до конца 1918 года в Сибири, на Урале и в Поволжье.

52

Здесь во избежание разного рода путаницы необходимо сделать некоторые уточнения.

Я использую термин «государство» в его нынешнем, обыкновенном и конкретном смысле: смысле, приобретенном в процессе длительной исторической эволюции, который полностью признается всеми; наконец, в смысле, который по праву представляет собой предмет всей дискуссии.

Государство означает устойчивый политический институт, «автоматически» централизованный или руководимый политическим Правительством, опирающийся на совокупность законов и механизмов принуждения.

Некоторые буржуазные, социалистические и коммунистические авторы и оппоненты понимают термин «государство» в ином, широком и общем смысле и утверждают, что это — вся организованная социальная система в целом. Отсюда они заключат, что всякое новое Общественное устройство, каким бы оно ни было, «обязательно» будет «государством». По их мнению, мы лишь спорим о словах.

Мы же считаем, что они играют словами. Конкретное, общепринятое и историческое определение они подменяют другим и используют его для борьбы против антигосударственной (либертарной, анархистской) идеи. Более того, они путают — сознательно или нет — два по сути своей различных понятия: «Государство» и «Общество».

Само собой, подлинное общество будущего будет именно «обществом». Пусть «общественники» его назовут «государством» или как-то иначе, это не важно. Речь идет не о слове, а о сути. (Можно предположить, что они откажутся от термина, обозначающего определенную и отжившую форму общества. Во всяком случае, если будущее — лучшее — общество будет названо «государством», то в совсем ином смысле, не в том, о котором мы говорим.) Важно — и это утверждают анархисты, — чтобы это будущее общество не имело ничего общего с тем, что называют «государством» в настоящий момент.

Пользуюсь случаем заметить, что многочисленные авторы ошибочно признают только две возможности: либо государство (которое путают с обществом), либо ничем не упорядоченное соперничество и хаотичная борьба между личностями и группами людей. Сознательно или нет, но они отметают третью возможность, которая не будет ни государством (в указанном выше конкретном смысле), ни случайным скоплением индивидуумов, но обществом, основанном на свободных и естественных отношениях между различными объединениями и федерациями (потребителей, производителей…).

Таким образом, существует не одна, а две по сути своей различных антигосударственных концепции: одна, неразумная и легко уязвимая, где за основу берутся якобы «свободные капризы индивидуумов» (кто выступает за подобную глупость? Уж не чистая ли это выдумка, служащая определенным целям?); другая неполитическая, в основе которой лежит явление хорошо организованное — отношения кооперации между различными объединениями. Во имя последней антигосударственной концепции и борются с государством анархисты.