Земля обетованная. Последняя остановка. Последний акт (сборник) - Эрих Мария Ремарк

С. 567. В обоих – начало войны… – В машинописном тексте имеется пометка: «Вот результат… до победы и т. д.». Следовательно, этот текст был дополнен текстом первой редакции.

С. 587. Бургдорф (Гитлеру)… В машинописном варианте имеется только примечание: «Потом сцена примерно та же, что на с. 45 первого варианта». Следовательно, текст был дополнен из первой редакции второго машинописного варианта. Заменен был кусок «Гитлер видит, что у Рихарда течет кровь. Треплет (sic!) его по щеке: «Лечить амбулаторно в госпитале бункера. Если может ходить, предоставить отпуск два дня (или больше)».

С. 667. Сцена «Солдатская столовая. Начинается оргия». – В машинописном тексте имеется только примечание: «Оргия как на с. 9 последнего действия. (Гробы для детей Геббельса позднее.)» То есть сцена была дополнена по машинописному варианту этого действия.

С. 674. Сцена «Два выстрела в бункере». К ней в машинописи имеется примечание Ремарка: «Возможно, эту сцену оставить здесь, тогда на с. 100 (машинописного варианта) опустить». В соответствующем месте в тексте была вычеркнута сцена:

Неожиданно звучат два выстрела. Все вздрагивают. Два человека поднимают руки в гитлеровском приветствии. Кричат с серьезными лицами: «Хайль Гитлер!» Остальные снимают фуражки.

Кребс (входящему Гюнше). Свершилось, не так ли?

– Что? – спрашивает Гюнше.

– Фюрера и его жены больше нет? Эти два выстрела…

– Нет-нет, – отвечает Гюнше. – Это всего лишь собаки фрау Гитлер и фрау Кристиан. Он приказал их застрелить.

– А фюрер?

– Фюрер еще жив.

С. 678. После сцены Кемпки и Бормана. В машинописном варианте снова следует сцена с детскими гробами. Здесь был опущен следующий текст:

По коридору несут пять маленьких белых гробов. Гитлер идет им навстречу. Отшатывается.

– Что это?

Один из носильщиков:

– Они еще пустые, мой фюрер. Их потребовал принести господин министр Геббельс.

С. 682. Сцена «Комната в бункере. Собрались все». Эта сцена была записана дважды, оставлен был второй вариант. Следующий текст был опущен:

В этом месте можно дать сцену второго прощания. Но тогда кто-нибудь должен сказать:

– Вот он опять, чего он хочет еще?

Другой:

– Попрощаться второй раз.

Веннер Рихарду или кому-то другому:

– Актеры тоже так делают.

Потом: Гитлер, бормоча, еще раз проходит вдоль строя.

Фрау Геббельс:

– Мой фюрер, вы нужны миру…

Гитлер с отсутствующим видом продолжает бормотать, смотрит на Геббельса:

– Сжечь… Мое тело… и мою жену тоже… не хочу, как Муссолини…

Гитлер уходит.

Геббельс и его жена. Геббельс предлагает ей руку.

– Настало время для детей…

Фрау Геббельс:

– Мой ангел, я… я не знаю, смогу ли… Дети…

Геббельс:

– Что? Фюрер дал тебе свой золотой партийный значок, а ты собираешься проявить слабость? Идем! Дети сами бы это сделали, если бы были взрослыми.

Фрау Геббельс сломлена. Они уходят. Мимо них идут люди с канистрами бензина.

Очевидные опечатки, неточности в орфографии и пунктуации, если они однозначно принадлежат переписчику (или переписчикам), были исправлены. Имена собственные, если в машинописном тексте имелись разночтения, были исправлены в соответствии с принятым написанием.

Мы старались сохранить смешанный характер текста, проявляющийся в чередовании художественной прозы, текста, написанного как пьеса, и того, что Ремарк назвал «врезками». Однако соответствующая манера изложения при подготовке к опубликованию везде была стандартизирована, т. е. указания для режиссера в тех местах, которые написаны как пьеса, даны в скобках и курсивом даже в тех случаях, когда в машинописном варианте эта форма не соблюдена. Разделение на сцены при переписывании и перепечатывании частично утрачено, так что и в этом отношении пришлось стандартизировать текст. В некоторых местах, когда действующие лица в рукописи обозначены нечетко, эти обозначения были добавлены.

Комментарии

Последняя остановка

С начала пятидесятых годов Ремарк все чаще выражал в дневнике желание закончить период «романов на злобу дня» и сформулировать «драматизм времени» в театральной пьесе. С сентября 1952 года это желание воплотилось вначале в создании наброска, а потом и в написании пьесы «Возвращение Еноха Дж. Джонса». Пьеса объединяет возвращение с корейской войны считавшегося погибшим солдата и резкую критику власти СМИ, а также скрытого милитаризма общества США.

Но конкретную работу над пьесой Ремарк начал предположительно только после окончания романа «Время жить и время умирать» и сценария «Последний акт». На то, что сценарий и пьеса, называвшаяся вначале «Берлин, 45-й год», задумывались параллельно или сразу друг за другом, указывает не только расположение рукописей – в архиве автора рукописи обоих текстов перемешаны, – но и совпадение времени (апрель – май 1945 года) и места (Берлин) действия. Само собой напрашивается желание интерпретировать «Последний акт» и «Последнюю остановку» как взгляд с разных сторон на политические события и на развитие судеб простых людей в Берлине в конце Второй мировой войны.

В конце 1955 – начале 1956-го, вероятно в целях защиты авторского права, в парижском агентстве «Martonplay» появилась перепечатанная на гектографе сброшюрованная копия под названием «Пьеса в двух действиях. Берлин, 45-й год». Но Ремарк продолжал непрерывно работать над пьесой, что хорошо видно по сохраненному в марбахском Немецком литературном архиве экземпляру этой пьесы, в котором имеется значительная авторская правка.

Как и другие произведения первой половины пятидесятых годов, «Последняя остановка» содержит много намеков на современные события в Германии. Пьеса была задумана не только как исторический отчет о ситуации весной 1945 года в завоеванном Красной армией Берлине, но во многих местах действия как символический намек на современную ситуацию в Германии в середине пятидесятых годов. Попытка эсэсовца Шмидта присвоить себе новую биографию, раздобыв новую одежду и документы заключенного концлагеря, тоже намекала на широко распространенную новую оценку вины – если не полную реабилитацию – военных преступников в ФРГ. А появление на сцене красноармейцев подхватывало дискуссию о том, что же случилось с Германией – «проиграла» она войну или «была освобождена». В «Последней остановке» только красноармейцы в состоянии решить, кто из немцев является жертвой, а кто – преступником. Правда, в пьесе показаны и ужасы, связанные в памяти немцев с вступлением Красной армии, однако Ремарк – и это в разгар «холодной войны» – дает в пьесе дифференцированное представление об освободителях, уже снова ставших «врагами». Ремарку казалось особенно важным подчеркнуть, что сами немцы были в определенном смысле не способны ни освободиться от национал-социализма во время войны, ни избавиться от него в результате необходимого «обновления» после войны.

До начала сентября Ремарк продолжал работу над различными редакциями текста (в архиве автора существует примерно две тысячи рукописных и машинописных страниц разных редакций)