Весь Кир Булычев в одном томе - Кир Булычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как называется корабль? — спросил кто-то из темноты.
— Не знаю.
Третий матрос, что как раз спускался в трюм, ответил:
— «Кларисса». Француз.
Как будто это последнее не было ясно раньше.
— Как же они вас? — спросил тот же голос.
В голосе звучал упрек.
— Тебе что, ты здесь отлеживался, — огрызнулся матрос. — А они картечью верхнюю палубу вымели — человек двадцать на тот свет…
Тут на верхней ступеньке снова показался француз и крикнул:
— Доктора и санитаров! Быстро!
Стренгл откликнулся:
— Не могу, у меня операция. Пускай сюда несут.
Наверх пошли санитары с носилками.
Потом доктор, перевязав раненого, поспешил наверх, понимая, что требуется его помощь.
Уже добежав до трапа, он обернулся и крикнул Дороти:
— Возьми мой медицинский ящик!.. И вон те салфетки!
Дороти послушно подхватила ящичек с железной ручкой, но потом замерла, будто не была уверена, что сможет возвратиться к штурману.
— Скорее! — крикнул доктор. — Нас ждут!
Дороти выбежала на верхнюю палубу следом за доктором. Она сразу увидела санитаров, которые укладывали на носилки Смитсона. У него была оторвана рука.
— Не трогайте его! — приказал Стренгл. Санитары опустили носилки, и доктор склонился над раненым.
Поднявшись на верхнюю палубу, Дороти поставила сундук у носилок и оглянулась. Перед лестницей на капитанский мостик стояли две небольшие группы людей — одна состояла из Фицпатрика, полковника Блекберри и еще двух корабельных офицеров. Напротив них, на голову уступая капитану ростом, стоял французский предводитель. Они пираты, значит, он у них предводитель? Или все же капитан? Предводитель был округлым человеком с большим круглым лицом. Он казался очень мирным и домашним, ему вообще нечего было делать на палубе морского судна. За ним стояли два его сообщника, один в сюртуке и полосатых брюках, второй, усатый, в мундире французского морского офицера, только вместо шляпы у него на голове красовалась странная высокая красная шапка, похожая на гребень петуха, загнутый вперед. За спиной Фицпатрика в дверях своей каюты стояла миссис Уиттли, совершенно спокойная, только без пистолета.
Дороти обернулась. Она увидела спины нескольких французов, которые стояли, опустив ружья и пистолеты, но готовые направить их на толпу английских матросов и солдат, стоявших тупо и покорно — они уже были пленными и знали, что они пленные.
Палуба между этими двумя скоплениями людей была обожжена, залита потемневшей вишневой кровью, в некоторых местах расщеплена ядрами, над головой полоскались рваные обгоревшие паруса…
— Где салфетки? — раздраженно выкрикнул доктор, и Дороти склонилась к нему. Для французов появление девушки было неожиданным, и кто-то из них присвистнул, второй громко сказал что-то скабрезное, потому что французы зашлись хохотом, а их круглый начальник сначала сам хохотнул, а потом рассердился и стал отчитывать своих матросов.
Дороти старалась не слушать то, что происходило вокруг.
Докторский сундучок был из темного полированного дерева, но не новый и кое-где исцарапанный. Она откинула замок, и ящик открылся, обнаружив внутри хирургические инструменты. Рукоятки некоторых ножей и игл были измараны кровью — ими сегодня уже пользовались.
Смитсон стонал.
— Господи, — сказал доктор Дороти, — я был бы самым счастливым человеком на свете, если бы кто-нибудь изобрел средство, которое позволит человеку спать, пока мы его кромсаем.
Дороти не ответила. Что-то внутри ее сказало, что такое средство есть, хотя никто не говорил ей об этом. Но ее губы сами спросили:
— А опий, доктор? Вы пробовали опий?
— Это опасное средство…
Разговаривая, доктор обрезал ножницами кожу и мышцы вокруг раны. Смитсон, к счастью, лишился чувств. Когда Стренгл стал стягивать куски кожи на культе, Дороти отвернулась, не в силах выносить это зрелище.
— Дороти! — позвала ее госпожа. — Подойди ко мне.
Видно, она давно заметила служанку, но понимала, что та занята…
— Меня зовут, мистер Стренгл, — сказала Дороти.
— Иди, ты мне не нужна, мне поможет санитар.
Дороти с облегчением побежала к миссис Уиттли и по дороге поскользнулась на липкой крови и чуть было не упала, но сильная рука округлого пирата жестко и сильно подхватила ее и чуть было не подняла на воздух.
— Трэ шарман, — сказал он — или что-то похожее. Но в этом не звучало оскорбления.
— Спасибо, — сказала ему Дороти и сделала несколько последних шагов к Регине.
— Ты где была?! — накинулась на нее Регина, но, когда Дороти хотела ответить, тут же знаком заставила ее замолчать, потому что капитан пиратов как раз заговорил:
— Будучи корсаром на службе Республики Франция, — сказал он на правильном, но каком-то ненастоящем, попугайском английском языке, — я объявляю вас своей добычей, своим призом.
Капитан Фицпатрик обреченно склонил голову.
Предводитель корсаров сделал короткое, почти незаметное движение рукой, как бы выпуская на слушателей старого послушного пса, и человек с большими черными усами, в форме французского офицера и странном красном колпаке на голове, сделал полшага вперед и продолжил.
Дороти догадалась, что капитан корсаров специально выучил первую фразу и повторяет ее всем захваченным капитанам английских судов. А другой человек знает английский и должен все объяснить.
— Капитан Робер Сюркуф, корсар Республики Франция, просил меня, господа, довести до вашего сведения, что ваше судно отныне считается призом нашего корабля «Кларисса».
Сюркуф слушал помощника, внимательно и быстро оглядывая всех, кто стоял перед ним. Затем взгляд его, остановившись на несколько секунд на двух молодых женщинах, скользнул вверх, и он принялся, как поняла Дороти, изучать состояние вант и прочего такелажа «Глории», искалеченного во время боя.
— Наш корабль, — говорил далее человек в колпаке, — проследует со всей возможной скоростью на остров Реюньон, чтобы сдать приз комиссару острова и представителям призовой комиссии. Нижние чины и прислуга будут оставлены на острове с кораблем или при желании могут перейти на службу к капитану Сюркуфу, чтобы заменить тех, кто пал в бою с вами. Офицеры, леди и джентльмены, находящиеся на борту, проследуют на «Клариссу», где получат возможность довершить в нашей компании свое путешествие. На острове Реюньон их судьба будет решена в зависимости от суммы выкупа, который готов выплатить за них губернатор Мадраса. Я говорю понятно?
Он говорил с акцентом, но понятно.
Капитан Сюркуф перевел взгляд на Регину и с наслаждением гурмана медленно оглядел знатную даму. Регина почувствовала этот взгляд и была возмущена.
— Милорд! — воскликнула она. — Милорд!
Сюркуф задал вопрос своему помощнику, но миссис Уиттли сама ответила на него по-французски. Все-таки она не зря провела столько лет в пансионе.
Тогда Сюркуф заговорил с ней, и Дороти не понимала, о чем они говорят, но видела, как Регина волнуется, как ходуном ходят ее тугие груди,
