Солги обо мне - Айя Субботина

У него все-таки заплетается язык, хотя говорит без заминки. Не как человек, на ходу выдумывающий вранье. Да и какой мужик в здравом уме будет называть себя рогоносцем, если на самом деле ничего такого и близко не было?

Я окончательно перестаю что-либо понимать.

Поэтому просто варю нам еще по чашке кофе.

— Я был на деловом ужине - отжал у Толстицина контракт, - продолжает друг, а я не могу придумать логичный повод предложить ему заткнуться. - Вернулся - а ее, блять, нет! Нигде! И все родственники как в рот воды набрали! Только сестра одна так нагло мне: «А что, Олег, разве Ника не должна быть у вас?»

Он кривляется, подражая женскому голосу, но все-таки закрывает рот, когда я ставлю перед ним чашку. Пьет и курит - я уже сбился, какую по счету сигарету. Но и сам закуриваю. Возможно, в клубах горького дыма на меня сойдет какое-то озарение - и я начну понимать хоть что-нибудь из бреда, которым Олег щедро нашпиговал мои уши.

— Ника… - в этот раз я не теряю бдительность и «правильно» называю ее по имени. - То есть она… с ее ногами все в порядке?

Олег передергивает плечами и что-то невнятно бормочет про неприятный, но не смертельный диагноз. Правда, сам диагноз не называет, хотя я пару раз пытаюсь его вытрясти. Как же херово корчить просто «друга», которому, по идее, до таких тонкостей не должно быть дела.

— Я почти договорился отвезти ее к американцам, - продолжает исповедь Олег. - Жопу порвал, чтобы ей было хорошо!

«Ты про порванную жопу уже раз сто сказал», - мысленно отвечаю я.

Украдкой, пока Олег по третьему кругу заводит про любовника, забираюсь в телефон и вбиваю имя Планетки. Статей, увы, не так много - все же, она просто балерина, а селебрити. Но пара статей все-таки есть. На некоторых - даже с фото. Некоторые ссылки ведут на видеоролики, на которых запечатлен сам момент падения. Всего двадцать три секунды, но, когда я его смотрю, мои яйца сжимаются от боли. Потому что это выглядит как полный пиздец. Готов поспорить, что в тот момент, когда у Планетки подгибается колено, я чувствую прострел в собственной ноге. Но нигде, ни на одном снимке, в ее глазах нет слез. Она, наоборот, только шире улыбается, хотя и отказывается дать интервью.

Самую большая и подробная статья, как ни странно, на итальянском. Читаю с автоматическим переводчиком - в наше время они работают почти без грубых косяков, так что понимаю примерно девяносто процентов текста. Там, в основном, о блестящей карьере юной балерины, которая так трагически оборвалась из-за тяжелой хронической болезни - они называют ее «бичом всех танцоров». Диагноза тоже нигде нет (ох уж эти европейские танцы с бубнами вокруг конфиденциальности), но это не имеет значения. Важно другое - статьи расходятся со словами Олега о якобы «подставе». Маленькая сопливая девчонка, даже если предположить ее связь с опытным аферистом, не смогла бы обвести вокруг пальца не только наших, но и «импортных» врачей.

— Что собираешься делать? - спрашиваю я, когда Олега перестает «тошнить» пиздостраданиям. Ей-богу, бездушной тварью он нравился мне больше. - Ты уже знаешь… где она?

— Нет, - сквозь зубы цедит он. И так зловеще кривит рот, будто репетирует роль карикатурного злодея для детского фильма. - Пока не знаю. Это вопрос времени. Италия, как оказалось, не такая большая, а клиник в ней не так много. Особенно тех, в которых лечатся маленькие сломанные балерины.

— И что потом?

— Потом? - Он буквально расплющивает окурок в бронзовой пепельнице. - Верну себе свое, для начала.

За сегодня это второй непонятный звоночек, на который я обращаю внимание. Я не большой романтик - точнее, вообще ни хрена не романтик - но все равно как-то иначе представляю себе мужика, который собирается спасать отношения и налаживать контакт с любимой женщиной. Сейчас он как раз очень похож на того Олега, которого я хорошо знаю: циничного, холодного и трезвомыслящего. У которого всегда есть какой-то запасной план, в котором предусмотрены все способы достижения цели. И я бы даже сказал, что начинать он собирается с самых радикальных, читай - грязных.

— Может, не стоит? - рискую вставить свое мнение, хоть Олег о нем и не спрашивал.

Он молча и снова на удивление трезво фокусирует на мне взгляд. Смотри так долго, что даже мне, привыкшему к дулу в упор, на секунду становится не по себе. Если бы Олег только что не «представил» мне в лоб любовника Веры, я бы точно решил, что на самом деле эту «роль» он отвел мне. Приходится напомнить себе, что все эти мысли не от реального положения вещей, а потому что глубоко внутри меня продолжает загрызать совесть и страх быть пойманным. Не тот страх, который про мордобой и чисто мужское выяснение отношений, а страх стать огромным вонючим куском говна, страх стать мудаком, предавшим дружбу ради женщины.

Даже если Планетка, кажется, стоила бы этого.

— Считаешь, нужно дать ей просто так уйти? - медленно, уже не путаясь в словах, переспрашивает Олег. - Типа, сделать широкий благородный жест и отпустить? Как там? «Будь счастлива, дорогая, даже если не со мной?»

— Не перекручивай.

— А ты не неси хуйню, - огрызается Олег. - Я к тебе пришел как к лучшему другу, а не затем, чтобы выслушивать разную сопливую мораль.

— Извини, что я стал пиздец каким сопливым моралистом, - тоже огрызаюсь я. - Жизнь под пулями и артобстрелами, знаешь, расслабляет и делает мягкотелым. Это не твои тяжелые будни в удобном и безопасном офисном кресле.

Олег тянется за сигаретой, прикуривает, зажимает ее между ровными пальцами (пьяный или нет, а он даже в таких мелочах всегда позер) и тычет ими куда-то в область моего носа.

— Ты поможешь мне найти ее. Мои связи работают не всегда и не везде. А у вас, парней из «особых служб», все и везде схвачено. И не рассказывай, что ты типа не можешь. Я знаю, что можешь.

Два года назад, когда Олег влетел по-крупному с одной фэйковой конторой, он пришел с аналогичной просьбой. Там была вообще мутная история с какими-то счетами и подставным доверителями, которые клялись и божились, что понятия не имели, с кем на самом деле связываются. В общем, стоило копнуть глубже - и вся схема рассыпалась как карточный домик, только без последних карт. А концы,