Мой друг Тролль (авторский сборник) - Александр Мазин

– Так за чем же дело стало,– буркнула Катя.– Выпусти меня отсюда. Я уйду, а ты оставайся тут, со своим возлюбленным Туат'ха'Данаанн!

– Ты знаешь, что это невозможно,– баньши испустил горестный стон.– Ах, если бы ты знала, как он велик! Как он великолепен в любви, как искусен… Счастливая…– еще один горестный стон.– Всегда – с ним, всегда – в его объятиях…

– Да по мне лучше сдохнуть, чем отдаться этому садисту! – бросила Катя.– Слушай, а это идея! Скажи, ты можешь меня убить? Можешь?

– Не могу. Даже когда был сильнее, не мог. Мои чары не действуют на тебя, ты же знаешь.

– Но ты же можешь брать мою жизнь,– сказала Катя.– Так возьми ее всю, целиком.

– Нет, невозможно…

– А ты попробуй. Вдруг этого хватит, чтобы ты сумел уйти в Долину Тумана или куда там ты хотел уйти?

– Нет…– прошелестел призрак.– Не дразни меня, девушка. Пощади. Ты не сможешь отдать мне больше, чем отдаешь сейчас.

– Сделай это! – потребовала Катя.– Я расслаблюсь… В общем, я постараюсь тебе помочь. Что делает ши, когда хочет отдать силу такому, как ты?

– Ты – не ши,– возразил призрак.– И если ты умрешь, я потеряю даже ту малость, которую ты даришь мне сейчас.

– Когда я стану ши, ты вряд ли получишь хоть что-то. Сам же говорил: вам чуждо сострадание. Если сейчас ты не возьмешь мою жизнь, то завтра просто исчезнешь,– напомнила Катя.– Совсем. Говори мне, что делать. И поторопись. Ты должен успеть раньше, чем Ротгар.

– Ладно, будь по-твоему,– сдался баньши.– Сначала ты должна снять с себя всю одежду. И найди что-нибудь острое… Мне понадобится твоя кровь. Плохо, что здесь нет бассейна или хотя бы ванны…

Глава тридцать восьмая

Сказка о любви – еще один вариант

То, что эльфы называют наслаждением, удовлетворением естественной потребности и восстановлением жизненных сил, тролль называет завтраком, обедом или ужином.

Давно уже Ротгар не чувствовал себя таким сильным. Пожалуй, лет триста. Сила переполняла его. Она струилась по мышцам, наполняла чресла, пульсировала в позвоночнике, поднимала дыбом волосы на затылке. Ротгар ощущал себя переполненной чашей, балансирующей в состоянии неустойчивого равновесия. Одно движение – чаша опрокинется, и ее содержимое хлынет наружу.

Конечно, это всё – действие чар и эликсиров. День-два – и оно закончится. Мышцы ослабнут, кожа потеряет упругость, в волосах снова появится седина. Пожалуй, ее будет даже больше, чем раньше…

Но это – если Ротгар потерпит поражение. Если же его мечты сбудутся, то кипящая в нем сила обретет свободу значительно раньше. И он, Туат'ха'Данаанн Ротгар, станет воистину Сыном Дану.

Ротгар снял рубашку, посмотрел на свое отражение в двухметровом настенном зеркале. Как он великолепен! Кто, если не он, достоин повелевать этим миром… Нет, всеми мирами! Кто способен противиться его величию? Никто!

Щелкнула пряжка пояса. «Последний довод», затаившаяся в кожаных ножнах серебристая смерть, лег на полку у дверей. Сегодня он не понадобится хозяину. Сегодня у хозяина другое оружие.

Без лишней спешки Ротгар избавился и от остальной человеческой одежды. Протер шею и грудь губкой, смоченной в человеческом афродизиаке. Малышка должна отдаться ему целиком. Желать его жадно и нетерпеливо. По-человечески…

Кроме этого запаха, больше ничего человеческого на нем не будет.

Ротгар откинул крышку кожаного чемодана. В его атласном нутре покоилась его родовая одежда. Настоящая мантия Туат'ха'Данаанн, которую Ротгар за всю свою долгую жизнь надевал не более дюжины раз. Взял тонкую, металлически серебрящуюся ткань. Полтысячи лет назад руки низших ши соткали ее из паутинных нитей. Последний раз Ротгар держал ее в руках почти сто лет назад. И почти сто лет нет в этом мире той, которая последней расстегнула эту янтарную брошь. Вспоминая, Ротгар привычными движениями сложил ткань, обернул вокруг бедер, набросил на левое плечо, скрепил янтарной фибулой.

Всё. Можно идти. Густоворсный ковер приятно пружинил под босыми ногами. Ротгар предпочел бы живую траву, но придется удовольствоваться корзинами цветов, которые по его указанию расставили в спальне.

У дверей Ротгар замешкался. Он волновался. О, Богиня! Ротгар уже не помнил, когда в последний раз испытывал этот тонкий внутренний трепет. Наверно, это побочное действие омолаживающих эликсиров. Или – нет? Ведь он сейчас накануне величайшего испытания…

Ротгар повернул ключ. Замок открылся тихо, без щелчка. Ротгар снял его, решительно распахнул дверь…

Она стояла на пороге. Нагая. Очень красивая. Для человека. Нет, по-настоящему красивая. Ротгар отступил назад, чтобы видеть ее всю: от пальчиков ног до пшеничных распущенных волос. Она улыбнулась ему. Она поняла, почему Ротгар подался назад.

Поистине Ротгар не ошибся в ней. Она – лучшая из всех, рожденных людьми. Ротгар вдохнул ее запах – и ощутил в нем тона Тил'вит'Тег. Этого не могло быть. Раньше Ротгар не чувствовал в девочке крови ши. Возможно, это эликсиры изменили его обоняние. Или – обострили?

Губы ее шевельнулись.

«Как ты прекрасен!» – беззвучно произнесли они.

Она опустилась на колени. Пушистые волосы легли на ступни Ротгара… Он наклонился, взял ее за хрупкие холодные (она совсем замерзла, подумал он) плечи, поднял, прижал к груди, позволяя вдохнуть аромат афродизиака и уже понимая, что это – не обязательно. Малышка так долго оборонялась от его чар, но ее ненависть обратилась в свою противоположность. Так было всегда. В конце концов, неотразимое обаяние Туат'ха'Данаанн побеждало отчуждение. Иначе и быть не могло. Не во власти человека противиться очарованию бессмертного ши. Ротгар знал человеческую натуру. Только человек-жертва способен полюбить своего палача. Победитель получает всё. Проигравший может рассчитывать только на его милосердие. Вот только милосердие очень редко встречается среди победителей-людей. А среди победителей-ши – никогда.

Ротгар сжимал в объятиях хрупкое человеческое тело. Он чувствовал ее трепет, чувствовал желание отдаться ему, открыться, принять всё, что он даст нежному девственному телу, этой храброй и сильной духом девушке, которая наконец пала к его ногам.

Ротгар ощущал ее эмоции и чувства, так похожие на эмоции ши, но все равно (он знал это) чуждые, человеческие. Он может принять их, впитать в себя вместе с частью краткой человеческой жизни. Это возбуждало. Так возбуждается аппетит гурмана при виде изысканной пищи. Но сегодня Туат'ха'Данаанн сделает нечто большее, чем утолит «голод». Сегодня он «вложится» сам. Его сила заполнит и растопит бренную человеческую сущность. Она расплавится в мощи Туат'ха'Данаанн, как льдинка в кипятке. Однако само хрупкое тело девушки останется жить. Более того, оно станет еще более прекрасным и совершенным, потому что в нем поселится частица великой силы ши. А глубоко внутри этой силы будет спрятана бессмертная человеческая душа Малышки… Ключ к будущему могуществу Ротгара.

Минуту спустя они упали на постель в спальне Ротгара. Простыни были черными, как он и обещал. Но девочке было все равно. Она видела только его, могучего и прекрасного Туат'ха'Данаанн. Она льнула к нему, желала его, жаждала…

Но он отстранил ее.

– Сначала я расскажу тебе сказку,– негромко произнес он, наслаждаясь звуком своего совершенного голоса.– Хочешь?

Ротгар знал, что она не хочет никаких сказок. Только – его. Но все-таки она кивнула. Коротко, поспешно. В этом кивке было самое искреннее желание угодить ему, повелителю.

Эти сияющие глаза… Как они похожи на глаза ши. На глаза той, что навеки ушла из этого мира, чтобы он, Ротгар остался здесь еще на одно столетие. Такая редкость для ши – самопожертвование. Может, потому, такое происходит только с Тил'вит'Тег. И только по отношению к Высшим. А высших ши, Туат'ха'Данаанн, остается в этом мире всё меньше и меньше…

– Давным-давно, в начале времен,– начал Ротгар,– когда твои предки, Катерина, еще не знали железа, жили на свете два ши. Два совершенных Туат'ха'Данаанн, пришедших в мир одновременно и из одной утробы. Это очень большая редкость для Туат'ха'Данаанн – рождение двойни. Почти чудо. Им предрекали великое будущее. И предреченное должно было сбыться, ведь иначе и быть не могло. Конечно, они любили друг друга, ведь они были двумя частями одного целого. Вместе они были непобедимы. Потому им нельзя было расставаться. Но однажды их мудрость понадобилась в двух местах одновременно. И они расстались. Ненадолго. Всего лишь на день. День – это так мало. Особенно для бессмертных. Расставшись утром, они уговорились встретиться на закате в священной дубовой роще.

Настал вечер, и один из них пришел на условленное место. Другого не было. Первый ждал. Солнце село, а он все еще оставался один. Отчаяние охватило его. Он опасался, что с братом случилось несчастье….