Дух Зверя. Книга первая. Путь Змея - Анна Кладова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ворон — воронок,
Сядет на шесток,
Склюет наше горе,
Да выбросит в море.
Слова давно забытой песни сами собой всплыли в памяти, навеянные трескотней обрадованных теплу сверчков. Лис встрепенулся, как будто услышал чужие мысли, и мутным от жара взглядом скользнул по обнаженному телу Змеи. Ловко соскочив на пол, он вынул из бадьи набрякшие водой еловые ветки, связанные грубой нитью, встряхнул и принялся за дело. Парил Рыжий отменно. Олга переворачивалась, повинуясь его указаниям, и думала о шрамах на красивом Лисьем теле, заметных лишь в такой вот жаре. Все возможно: и кандалы, и каторга, и рабство — все. Но ведь если спросить, так ведь и не скажет ничего. Буркнет что-нибудь расплывчатое, да и прогонит дрова рубить. Так было и с последним, третьим, вопросом, выигранным Змеею на трассе.
— Скажи твой дух запечатан или… или нет?
— Конечно, причем целых два раза.
И замолчал, предоставив Олге возможность самой делать выводы. И она делала, причем весьма неоптимистичные.
Если Лис и сумасшедший, то не потому, что Печать отсутствовала. Скорее всего, он некогда самолично повредил или вовсе сломал ее, тогда же и тронулся умом. Духа заперли вторично, а трещина в мозгу так и осталась. Возможно, поэтому он такой неуравновешенный. А может, он не простой дух, сорвавший затвор Печати? Возможно, он что-то иное, как и сама Змея.
Да, возможно… все возможно.
Лис, убрав со лба мокрую прядь черных волос, бросил веники обратно в бадейку. Олга ужом проскользнула в дверь, и, прыгнув голышом за порог в объятия морозной зимней ночи, нырнула в ближайший сугроб. На мгновение перехватило дыхание, и холодный липкий ком, застрявший в горле, вырвался наружу залихватским “ух!”. Она вскочила и, обжигая пятки о колючий снег, бросилась обратно в тепло. У самого крыльца ее вдруг остановила ледяная волна, окатившая дрожащее тело с ног до головы. Олга завизжала, прикрыв ослепшие на миг глаза от брызг ледяного огня. Уши заложило и стало больно дышать. Но все это лишь на миг. И вот она снова ощущает окружающую действительность — вот Лис, размахивающий пустым ведром, а вот — смех Рыжего. Олга зло глянула в его сторону. “Что-то ты часто ржешь, мерин!” И, проходя мимо, легким тычком и четкой подсечкой отправила хохочущего нелюдя лицом в сугроб. Ох, и ловко же она сработала, даже Учитель не успел среагировать. Хотя, наверное, и успел, только здесь вам не утоптанный плац и падать, кроме как в сугроб, больше некуда. Еще бы веником хлестануть по голым ягодицам для острастки. Змея задержалась на крыльце, наблюдая, как Лис, размахивая ведром и выплевывая снег, выбирается из сугроба, шипя от злости, как дикая кошка в клетке. Ждать его она не стала и юркнула обратно на полок, где и замерла, давясь смехом в холодные ладони.
Скрипнула дверь. Лис снова стряхнул веники, и звук проливного дождя на миг наполнил мыльню.
— Хорошая подсечка, хвалю.
По голосу Олга поняла, что Рыжий не злится и ответную шутку оценил. Поняла и сразу обнаглела.
— Так ведь каков скот, таков и приплод.
Ай, зря я это сказала, идиотка!
— А вот дерзить мне не следует, — тихо произнес Лис, и девушка сразу представила себе лицо — две узкие злые черточки глаз и крепко сжатые губы.
Ох, она и не знала, что веником можно так хлестать. Почище кнута будет. Мягкое место полыхало ярым пламенем, хоть пироги жарь, и слезы непроизвольно сочились из-под крепко сжатых век. Один, два, пять, десять, все. Лис окатил пунцовые ягодицы холодной водой из ушата, и, бросив веник обратно в бадейку, в сердцах сплюнул на пол.
— Тьфу, дура!
Олга лежала, спрятав лицо в ладони и хрюкая не то от слез, не то от смеха. Высек ее! Как малолетнюю соплю из подворотни! Веником! И смешно, и больно, и обидно.
Нелюдь повозился, укладываясь на полок и недовольно, как-то совсем по мальчишески буркнул.
— Ну все, хватит, теперь твоя очередь.
Олга сползла на пол, потирая горящий зад, и взялась за веники. Парила Змея отменно.
* * *
— Ну, что ты хочешь узнать на этот раз?
Лис, сидя с ногами на лавке, нещадно драл спутанные после бани волосы деревянным гребнем с редкими зубьями, от чего последних становилось с каждым разом все меньше. Змея, отрешенно наблюдавшая с табурета за бесплодными попытками Рыжего расчесаться, встрепенулась.
— Узнать? Ах, да… расскажи мне про своего Учителя. Кем он был?
— Он был сволочью, — твердо заявил нелюдь, распутывая очередной колтун.
— И?.. — робко протянула Олга.
— Что “и”? — Лис уставился немигающим взглядом на надоедливую Ученицу. — Сволочью он был, ею и пребудет в сердцах помнящих его, — и воздел очи горе. Как есть, набожный дьячок из сельского прихода. Впрочем, издевательская гримаса быстро, что вешний снег, сошла с надменного лица. Нелюдь помолчал, задумчиво перебирая подол рубахи.
— Помнится, я ему другие вопросы задавал. Например, зачем он убил мою семью, и почему бросил меня, сделав йоком, а не взял в ученики сразу. Он, знаешь ли, не умел держать слово, и я так ничего от него и не добился. А потом я убил его. Отомстил. Во время последнего поединка, когда защищал свое право носить ритуальный кинжал. Он, скажу честно, не был удивлен, когда я забрал из него Змея. По-моему, даже рад. Он давно сломал свою Печать, но