Борьба на Юге. Жаркое лето и зима 1918 (СИ) - Дорнбург Александр

Центром, где сплетались все интриги и рождались злободневные слухи, где весьма часто происходили столкновения, ссоры и скандалы, где, наконец, за небольшую плату можно было получить хороший обед и ужин, — служило донское гарнизонное собрание в Новочеркасске. Его охотно посещали и щеголеватые офицеры-добровольцы, чьи тщательно завитые усы, чрезмерно пропитывались ароматным лосьоном, причем, нередко, такие скромные ужины кончались бурной попойкой.

Винные пары развязывали языки и бывали случаи, когда бродячими офицериками — идиотами, пьяницами и скандалистами, уже позабывшими как живется на большевистских территориях и как там запросто ставят их к стенке, по адресу войска Донского отпускались нелестные замечания. Войско эти резвые "доморощенные юмористы", до синего звона заточенных на своем нелепом кредо, называли "самостийным", считая его вредной глупостью, вместо "Всевеликое" говорили "всевеселое", высмеивали Донской флаг, издевались над Донским гимном, оскорбляя этим молодое национальное чувство казаков. В общем, без массовых расстрелов (которые Краснов почему-то в данном случае запретил) эта сволочь оперилась и забылась, на кого она бочку катит.

Такие обидные отзывы о Войске задевали донских офицеров и они, не оставаясь в долгу, отвечали резкой бранью по адресу трусливой Добровольческой армии. В результате происходили горячие споры и опасные столкновения, грозившие порой окончиться свалкой с употреблением даже оружия. Как известно, у корриды свои законы. Бывает, что бык матадора, но, как правило, все же матадор быка. Я каждый раз старался спускать дело об убийстве нахалов свирепыми казаками на тормозах, бомж есть бомж, одним больше, одним меньше, никого это не волнует кроме разных идиотов, типа Деникина. Убить значит убить. Ранить значит ранить. А вот простой спонтанный мордобой, мной не поощрялся.

Особенную страстность вызывал вопрос "ориентации". Каждая сторона, отстаивала свою точку зрения, не стеснялась подбором выражений, часто весьма оскорбительных. Взаимные обвинения усилились, когда стало известно, что как-то в частном доме, командующий Донскими армиями генерал С. Денисов, доказывая, что войско Донское силой обстоятельств вынуждено было принять немецкую помощь, сказал, что Донская армия, будучи связана территорией и народом, никуда не может уйти, как Добровольческая армия, напоминающая ему в этом случае "странствующих музыкантов". Слова "странствующие музыканты" с большими комментариями тотчас же стали известны в Екатеринодаре и там, нарываясь на ссору, войско Донское прозвали проституткой, продающей себя тому, кто ей больше заплатит.

Это само по себе было вопиющей наглостью! А наша глубинка была взвинчена донельзя, тем паче что щадить национальные чувства гордого и, в общем, достаточно политизированного казачьего народа Добровольцы даже не думали. Реалии были столь ясны, что даже некоторые лидеры добровольцев и генералы из числа не до конца отмороженных на всю голову, высказались в том смысле, что не худо бы притормозить с подобным юмором. Генерал Денисов снова не остался в долгу и ответил: "Если Войско Донское проститутка, то трусливая Добровольческая армия есть помойный кот, пользующийся ее заработком и живущий у нее на содержании".

Эти правдивые слова создали генералу Денисову репутацию злейшего врага Добровольческой армии и слабоумный генерал Деникин, так и не уяснивший, наконец, что все шутки давно закончились, никогда не мог простить ему их.

В общем, из-за каждого пустяка, страсти разгорались и разлад между армиями ширился с каждым днем. Теперь котел был перегрет так, что было ясно и ежику — оставалось только одно: срочно искать принципиально новое решение. Скажем прямо, положение сложилось пиковое. А раз так, то следует делать то, что велят жизненный опыт и здравый смысл. Задачка была та еще. Хотя…

ГЛАВА 3

Все это я так подробно рассказываю, чтобы всем и сразу стало ясно — Белое Движение обречено. Из гнилого плода обратно не получится свежий и ароматный персик. Во-первых, ясен пень, к нам на юг из центральной России сбежала в первую очередь "новая аристократия": сыновья лавочников и буфетчиков, парикмахеры и "кухаркины дети", элемент паразитический и бесполезный, но полагающий себя венцом творения и пупом земли. Такой вот «национально-освободительный» контингент. Не приходится удивляться, что вся эта свора, в России смиренно бегавшая на побегушках, здесь, «на периферии Азии», мнила себя Иван-Иванычами, норовя и капиталец сколотить, и отыграться за все пережитые унижения.

Добрая половина из них ничего общего с военным делом не имела: кандидаты на должности будущих губернаторов или градоначальников новой России, статские советники, акцизные чиновники, исправники, дамы и девицы, сестры милосердия, никогда не видевшие раненых и больных, разнообразные председатели бывших еще в проекте многочисленных организаций и "акционерных компаний", командиры несуществующих бригад и полков, священнослужители разных рангов и так далее. Одним словом чрезвычайно разношерстный элемент, малопригодный к военной службе и к тому же настроенный весьма панически. "Союз Меча и Орала" в своем сатирическом проявлении!

Мировая война потребовало множество новых офицеров и офицерский корпус необычайно разбух и достиг 300 тысяч человек. Причем люди дельные, умеющие работать головой или руками к нам не побежали. Такие, как "Русский Форд" Алексей Мещерский или авиаконструктор Игорь Сикорский. Зачем? Ленин отдал свежеиспеченной Финляндии территории вплоть до питерских дач, а пройти по льду неохраняемого Финского залива за границу было по силам даже дряхлым старикам, женщинам и малым детям. Так что ценные люди могли найти себя в жизни и без нас.

Даже большинство дельных офицеров, умеющих воевать, сейчас могут спокойно пойти к большевикам и иметь стабильный паек за свою "работу". Люди, имеющие хорошие боевые навыки, были Кремлем сочтены полезными. И пошли такие в свежую Красную Армию, таких было целых 55 тысяч человек. Намного больше чем у белых. А к нам "под крыло" сбежали люди не умеющие работать ни головой, ни руками, да и воевать отчаянно трусившие. И таких почти 10 тысяч никчемных офицериков, до крайней степени испуганных и нервозных, сбежалось под декоративные знамена клоуна Деникина.

Единственная стратегия выживания у них, принесенных ветром, была сесть к нам на шею и жить за наш счет. Так как шиковать и роскошествовать более было не на что. Рабы на севере закончились. Теперь только необходимо стать нашими господами и хозяевами, считая текущее положение вещей неким досадным нонсенсом. Если же казаки не хотели обслуживать все их "хотелки," то эти" чудо-богатыри" немало ни стесняясь упрекали нас в "измене". Экономика, господа мои, экономика! Она всему голова. Проблема, однако, заключалась в том, что рыбка задом не плывет. Деникинцы хотели иметь нас в батраках, и притом ничего не платить! Мы же, конечно, не пошли бы в бесплатные батраки… Так не бывает. Какие бы "сказки" нам ни преподносили. Причем, если нашу "гуманитарную помощь" нищенствующие Добровольцы считали недостаточной, то единственное до чего они могли додуматься своей дурной головой — грабить. Нас же. Добром подобное кончиться не могло.

Сколько я не упрашивал Атамана Краснова (это бабье сердце), по примеру большевиков жестко подчинить буйные деникинские банды моему централизованному руководству — все как об стенку горохом. Легче себя за подбородок укусить, чем дурака в споре одолеть. Ты ему про звезду, он тебе про собачий хвост. Как выразилась однажды, правда, по другому поводу, Екатерина Вторая — «Вольно ж ему, взбесяся, бегать…»

— Господин Атаман, Вы же понимаете, что человек, пригревший на груди ядовитую змею, рано или поздно будет поражен ее ядом — горячась, убеждал я Краснова. — Наши действия неслыханны даже для Европы! Там подобный беглый сброд быстро определят в чернорабочие! Не будем же вязать бесполезных гирь на ноги нашим казакам, кому и без того предстоит тяжелый путь в борьбе с большевизмом.