Консервативный вызов русской культуры - Русский лик - Николай Бондаренко

Василий Шукшин,

предисловие к сборнику рассказов

СТИХИЙНЫЙ ПОРЫВ

ВАСИЛИЯ ШУКШИНА

...И было видно: начинается большой художник. Все чаще имя писателя, режиссера, киноактера Василия Шукшина не пристегивалось к очередной обойме связанных общей тематикой мастеров искусства, а становилось предметом отдельного спора. Зрители ждали от режиссера Шукшина его главной работы кинофильма о донском атамане Стеньке Разине, к которому он подбирался долгих шесть лет. Читатели ждали явления нового, зрелого мастера, удачно сочетавшего в себе дотошного социолога современной жизни, исследователя народного характера и смелого художественного экспериментатора, философа, творца фантасмагорических образов и гротескно-сатирического условного мира. Собственно, Шукшин уже стал явлением, но круги от этого явления расходились все шире и шире, устремляясь, в основном, в будущее, порождающее самые большие надежды. И вдруг оказалось - все в прошлом. Не будет ни кинофильма о Разине, ни нового великого синтеза в прозе. Ранняя, резанувшая по сердцам многих тысяч своих земляков, смерть Василия Шукшина поставила все точки над "и". Что сделано, то сделано. Больше ничего не будет. Только из этого надо исходить.

Сделано немало. Сделано главное - во всем разнообразии характеров, со страниц книг и с экранов кинотеатров с нами заговорил наш современник. Не герой будущего, не герой идеальный, не свидетель иных эпох, а наш сосед по квартире, сослуживец по работе, спутник по поездке.

Вместе со своими героями заговорил сам автор, становясь постоянно действующим лицом собственных произведений. Меня всегда удивляло в Шукшине, как он, практически всю жизнь демонстрируя одних и тех же героев, даже часто не меняя их имена, по-разному трактовал их характеры. Что это: кажущаяся холодная объективность, когда отстраненно показываются одни и те же события с разной точки зрения? Нет. Хотя есть у Василия Шукшина целая повесть, из серии его "странных", условных произведений, под названием "Точка зрения". Скорее - это эволюция мысли самого художника, его отношения к миру, простосердечно, искренне показанная читателю. Шукшин и сам себя не раз бил, перечеркивая свои отдельные произведения, сценарии фильмы. Так было, например, с его первым фильмом "Живет такой парень", завоевавшим немало премий и дипломов на различных и отечественных и международных кинофестивалях, но в конце концов отвергнутым самим автором и режиссером. Так было с рассказами из его первых сборников, даже такими общеизвестными нынче, как "Классный водитель", "Гринька Малюгин".

Василий Шукшин писал только о том, что сам хорошо знал, а значит, весь художественный мир его героев - это мир его алтайских земляков: шоферов Чуйского тракта, крестьян, горожан первого призыва, еще вчера приехавших из деревни.

Герои сыграли злую шутку со своим автором, они превратили его в глазах умудренных литературных критиков в писателя-деревенщика, смысл которого доказать преимущество города над деревней. Если верить простоватым, бесхитростным сюжетам его первых рассказов, так оно и есть. Ищет в городе деревенский юноша Максим Воеводин лекарство для своей матери - и не находит. И кричит его чистая оскорбленная деревенская душа: "Я вас всех ненавижу, гадов!" ("Змеиный яд"). Не выдерживает телевизионного вранья о том, каким должен быть плотник, деревенский дед, всю жизнь продержавший топор в руках, и от огорчения даже телевизор разбил ("Критики").

Все вроде бы ясно: душит писателя обида за деревню, обезлюдевшую, лишенную древней культуры. Приглядимся внимательно, кого противопоставляет Василий Шукшин своим деревенским героям. Нравственное превосходство деревни над городом мы наблюдаем в его рассказах или же нечто иное? Так ли крепки городские корни возмущавших писателя хамоватых продавцов, равнодушных аптекарей, вконец обюрократившихся чиновников? В том и дело, что нет. Отрицательные герои у Шукшина - все те же деревенские жители, лишь недавно покинувшие свое село. Потерявшие себя для деревни, не нашедшие себя в городе.

"Тревожно. Уехали...- пишет Шукшин.- Куда? Если в городе появится еще одна хамоватая продавщица (научиться этому - раз плюнуть), то кто же тут приобрел? Город? Нет. Деревня потеряла. Потеряла работницу, невесту, мать, хранительницу национальных обрядов... Если крестьянский парень, подучившись в городе, очертил вокруг себя круг, сделался довольный и стыдится деревенских родителей, - это явно человеческая потеря". Все до единого герои писателя - это сельские жители. Сам родом из деревни, Шукшин раскрывает нам сельского жителя и современную ему действительность, показывает его нравственное состояние, его возможности и его потери. Признается сам писатель: "...С места деревня стронулась... Она стала видеть город и у себя дома, в виде всяких технических новшеств, строений... даже способа работы: техника, механизмы... И вот на этом этаже, на этом своеобразном распутье, меня деревенский человек интересует. Вот он вышел из деревни. Что дальше? Если ты уходишь - то уходи, но не надо терять себя как человека, личность, характер. Когда такая происходит утрата - происходит нравственная гибель человека".

Мы добрались, наконец, до того, о чем всю жизнь говорил художник Василий Шукшин. Он говорил о нравственном состоянии человека. Но что же такое нравственность для него? "Нравственность есть правда. Не просто правда, а - Правда. Ибо мужество, честность, это значит - жить народной радостью и болью, думать, как думает народ..."

Именно в наши дни окончательно уходит в прошлое тысячелетний уклад деревни, диктовавший наряду с экономическими, хозяйственными и нравственные нормы поведения крестьянства. Потеряв привычные формы почти интимного общения с землей-кормилицей, сможет ли вчерашний крестьянин не потерять свои нравственные корни, уважение к старикам, чистоту любви, честность, совестливость? Так легко на место вековечных этических понятий поставить веру во внешние признаки современной цивилизации, веру в холодильник и автомашину, в дачу и дорогую мебель. Поверить в то, что вещизм, потребительство и есть признак современного человека, заменить прежнее отношение к людям подобием отношений, рассматривая людей, не только далеких, но и близких: родственников: соседей, друзей,- с точки зрения: а что они могут тебе дать, какие полезные связи, знакомства, какие материальные ценности они представляют?

Бездуховность - враг номер один во всех произведениях Василия Шукшина. С первых рассказов, со сборника "Сельские жители", и до последнего, посмертного сборника "Брат мой" воюет писатель с миром пошлости, с затягивающей трясиной материальных интересов, с бездуховным, животным состоянием человека. Поэтому он и постоянен - однажды заявив свое отношение к жизни, уже не меняет его никогда. Но как утрачивается былое равновесие крестьянской человеческой души, кто противостоит злу, кому отдает свои надежды писатель?

Посмотрев на Шукшина под этим углом зрения, увидим, что, пожалуй, нет в современной литературе более разного, меняющегося писателя.

Перед внимательным читателем его рассказов, перед серьезным зрителем всегда будет пролегать шукшинский путь развития наивного деревенского парня, интуитивно отворачивающегося от зла, обладающего духовной обостренностью, но еще мало разбирающегося в жизни современного общества. Он готов сражаться, но пока не знает с кем. Немало донкихотствует, не единожды бросается на ветряные мельницы, принимая их за носителей зла. Одинаковый в открытости своих чувств, в своей нравственной позиции, Василий Шукшин - очень разный в способах защиты ее. Неумело отмахиваясь от невидимых противников разора любимой деревни, он натыкается то на романтическую, нетерпеливую "Лелю Селезневу с факультета журналистики", требующую сиюсекундного исправления всех увиденных недостатков, то на тихого счетовода, то на ученого, забывшего про свое родовое село. И над его невольными промахами ядовито смеется эстетствующая критика, железно, по всем правилам разбивающая его наивные концепции. Но, может, не стоит осуждать сегодня этих критиков, может быть, стоит поблагодарить их, как когда-то Петр Великий благодарил шведов за уроки военного дела после победы под Полтавой? Предельно искренний и откровенный во всем творчестве Василий Шукшин напрямую объяснял критикам и читателям уже в публицистических статьях, чего же он хочет, почему он пишет. Его статьи стали яркой страницей нашей гражданской публицистики. "Почему я пишу?..", "Монолог на лестнице", "Нравственность есть правда" - это уже раскрывающаяся на наших глазах эволюция творчества художника. Вынося все боли своей души читателю, он объясняется не только с ним, но и с самим собой.

"Так у меня вышло к сорока годам, что я - ни городской до конца, ни деревенский уже. Ужасно неудобное положение. Это даже - не между двух стульев, а скорее так: одна нога на берегу, другая в лодке. И не плыть нельзя, и плыть вроде страшновато... От сравнений всяческих "оттуда - сюда" и "отсюда - туда" невольно приходят мысли не только о "деревне" и о "городе" - о России".