Словацкие сказки. Книга 1 - Павел Добшинский

Пока Шурьенка ел, Атальенка выкорчевала все деревья и ушла. Вернулся Шурьенка домой, а старуха на него набросилась:

— Ну, что, выкорчевал?

— Все, до последнего пенёчка! — хвалится Шурьенка.

Не понравилось это старухе, давай ворчать, криком кричать, весь дом на ноги подняла: ей, мол известно, что Шурьенка с Атальенкой замышляют, какие козни за её спиной строят! Бесновалась, бесновалась, пока спать не легла, с тем и уснула.

На другой день велела она Шурьенке с большим мешком в лес идти и полный мешок мух наловить. Не наловит — тут ему и конец!

Пошёл Шурьенка в лес, ни одной мухи поймать не может. Сел и заплакал. Тут Атальенка пришла, обед принесла, пожалела Шурьенку, опять спрашивает, будет ли он ей верен и в горе и в радости.

— Буду, душенька моя, буду, только не отдавай меня старухе на растерзание!

Атальенка велела ему обедать, и пока он ел, наловила полный мешок мух. Но только Шурьенка с мухами домой возвратился, поднялся в доме крик. Старуха уснуть от злости не может. До самой полуночи в голос орёт, что Шурьенка с Атальенкой против неё что-то замышляют.

На третий день послала старуха Шурьенку на мельницу, велела мух смолотить и вечером муки принести.

Пошёл Шурьенка на мельницу, а мельник не даёт ему жернова поганить.

Сел Шурьенка и заплакал.

Подоспела Атальенка с обедом:

— Ну, Шурьенка, клянёшься в третий раз, что не оставишь меня ни в горе, ни в радости? — спрашивает она.

— Клянусь, всё тебе обещаю, только спаси меня! — отвечает Шурьенка.

— Ну, смотри, не забудь, что мне сейчас обещал! — говорит Атальенка и подаёт ему обед.

Пока он ел, Атальенка всех мух превратила в муку и говорит Шурьенке:

— На этот раз тебе от старухи не спастись. Она всё знает и надумала тебя в печи изжарить и съесть. Но если ты останешься мне верен и возьмёшь меня с собой, я тебе помогу из беды выпутаться. Вечером бабка тебя спать пошлёт, как ни в чём не бывало, а я начну посуду мыть. Как звякну тарелками в первый раз, ты просыпайся, как звякну во второй — вставай, а в третий — прыгай в окно, а я за тобой, вместе убежим.

Сказала Атальенка и ушла, а Шурьенка вечером принёс муку и, дрожа от страха, как осиновый лист, отдал её старухе. Та опять давай браниться да кричать, что Атальенка с Шурьенкой спелись. Потом вдруг притихла, накормила его ужином и послала спать. А старику тем временем печь велела топить. Когда вытопит, чтоб старуху будил.

Но Атальенка напоила его хмельным вином, свалился дед у печи на лавку и уснул мёртвым сном, не заметил даже, как кочерга сгорела.

Атальенка тарелки моет. Раз звякнула, два звякнула, как в третий раз звякнула, Шурьенка-то из постели в окошко и выскочил. Атальенка во все углы плюнула, ведьмины сапоги схватила и вслед за Шурьенкой кинулась.

Утром старая проснулась, как заорёт:

— Атальенка, погляди, протопилась ли печка?

Тут из одного угла отзывается:

— Сейчас, только оденусь!

Через минуту старуха снова закричала, из другого угла кто-то откликнулся:

— Сейчас!

Обозлилась ведьма, из постели выскочила, видит: изба пуста, старик на лавке храпит, а в печи погасло.

Накинулась старуха на деда, честит его на чём свет стоит, дубинкой охаживает, вслед за беглецами посылает.

Старик надел сапоги, что в углу остались и зашагал. Шаг шагнёт — верста позади.

Заметила его Атальенка, обернулась розой, а Шурьенку сделала острым шипом. Ничего старик поделать не смог, обратно домой вернулся.

— Ступай ещё раз! — шумит старуха.

Хочешь не хочешь, пришлось идти. Напялил дед другие сапоги — что ни шаг — две версты.

Заметили его беглецы, превратились она — в часовню, он — в попа.

Ничего с ними старик поделать не может, вернулся домой, и сказал жене, чтоб сама за ними бежала.

— Уж я-то их не упущу! — зашипела ведьма, уселась на помело и полетела за ними в красном облаке. Вот-вот догонит!

Но нет — превратились тут Шурьенка в полноводную реку, Атальенка — в уточку.

Хотела было старуха реку выпить, чтоб птицу схватить, стала пить да лопнула, тут ей и конец пришёл! А Шурьенка с Атальенкой стали снова сами собой. Шли-шли, пока не пришли в ту страну, где Шурьенкины родители жили. А были они король с королевой. Велел Шурьенка Атальенке во дворе подождать, пока он родителям всё расскажет.

Да только позабыл Шурьенка Атальенку! А вскоре задумал свадьбу с другой играть. Гости из замка выходят — видят на дереве возле колодца девица-красавица сидит.

Позвали её в замок, посадили за стол. Она за стол села, достала из кармана золотой ларец, а в нём два голубка целуются. Девушка говорит:

— Сидят голубки милуются, ровно Шурьенка с Атальенкой!

Узнал тут Шурьенка свою Атальенку и взял в жёны, а ту, другую прочь послал.

И стали они жить вместе, как два голубка, и до тех пор жили, пока не померли.

Гордячка

Что было, то было, а когда — не знаю.

Старая Недотепа про то знала, да молчала, и когда я спросила, говорила, что позабыла, сама как щепка тоща стала, но тайну не раскрыла, а потом и дух испустила.

В зеленой роще стояла избушка, а в той избушке жила бедная вдова со своим маленьким сыном. Пока жив был муж-лесник, она не знала, что такое бедность. А как помер, туго ей пришлось.

Стала бедная женщина в лес ходить по ягоды, по малину, по грибы, по орехи лесные. Добрые люди давали ей за них кто крупы немного, кто мучицы, кто сальца кусок, кто молока кринку.

Мать по лесу ходила, а мальчик дома играл или во двор выходил позабавиться.

Однажды, уходя, мать наказала ему нарубить сухого хвороста на растопку, что во дворе кучей лежал. Стал мальчик хворост рубить, а из-под него вдруг огромный змей вылезает и поспешно среди камней прячется. Мальчику змей понравился и захотел он с ним поиграть. Уселся возле камней, ждет, не вылезет ли. Долго ждал, но змей так и не показался.

С тех пор, каждый день ходил мальчик к этим камням и оставлял там немного