Цифровой журнал «Компьютерра» № 97 - Коллектив Авторов

Пять с лишним лет назад, весной 2006 года, Кребс уже предпринимал довольно обширное исследование — он хотел узнать, сколько времени у Apple в среднем уходит на выпуск патчей для своих продуктов. Были отобраны обновления, выпускавшиеся в течение двух лет для исправления серьёзных дефектов в защите операционной системы Mac OS X и прикладных программ. Было установлено, что в среднем проходил 91 день между датой, когда исследователи предупреждали Apple о выявленной дыре, и тем днём, когда Apple выпускала соответствующий патч для решения проблемы. В своём исследовании Кребс проследил время создания патчей для полусотни дефектов. Рекорд составил аж 245 дней.

Закрывая тему «cтранного» поведения Apple в вопросе латания конкретной дыры в iTunes, уместно задаться и ещё одним, более широким вопросом.

Нынешнее повышенное внимание публики ко всем тем инструментам цифровой слежки, что бойко продаются правоохранительным органам по всему миру, простимулировало дискуссии о двусмысленной роли антивирусных фирм. В частности, задаётся много вопросов о том, что они реально делают и делают ли что-то вообще для того, чтобы выявлять подобных «законных шпионов».

Наиболее известные производители антивирусов предпочитают отмалчиваться. Но есть и исключения. К примеру, Микко Хиппонен, директор по исследованиям в финской фирме компьютерной безопасности F-Secure, смело говорит на столь деликатную тему.

Хиппонен упомянул в блоге F-Secure знаменитую ныне программу-троянца FinFisher ещё в марте 2011 года, когда восставший против Мубарака народ захватил здание штаб-квартиры египетской госбезопасности и получил доступ к конфиденциальным государственным документам. Включая и те, что демонстрировали закупки западных программных продуктов для цифровой слежки за пользователями компьютеров и мобильных телефонов.

По этому поводу Хиппонен чётко сказал, что F-Secure однозначно будет выявлять любое вредоносное ПО, о котором узнает, независимо от того, насколько активно власти применяют его для слежки. Он также заметил, что не все антивирусные компании публично объявляют о подобных обязательствах: «В действительности здесь нет какой-то реальной дискуссии или же чего-то вроде общего для всей индустрии соглашения... Всё это происходит так, что [антивирусные] компании не имеют ни малейшего понятия о том, является ли очередной троянец, которого они зацепили, неким правительственным инструментом или же это их обычный материал. Вполне возможно, что существует намного больше правительственных троянцев, которых выявляем и мы и остальные [антивирусы]. Часто мы так и не узнаём, что они применяются для правительственной слежки».

К оглавлению

Василий Щепетнёв: О параллельных мирах

Василий Щепетнев

Опубликовано 30 ноября 2011 года

Алексей Жариков в комментариях к недавней колонке спрашивает: "Как вы думаете, разрешил бы ваш любимый Гайдай зрителю поменять концовку «Кавказской пленницы» так, чтобы зло победило – Нина вышла бы замуж за товарища Сааxова, а Шурик был бы пожизненно заперт в псиxушке?"

А это какой зритель. Были у нас такие зрители, чьё мнение не обсуждалось в принципе, а являлось руководством к действию. Не то что финал менять приходилось – всё. От первого кадра до последнего.

У режиссёра оставался выбор: либо согласиться – с глубокой благодарностью! – на осуществление поправок, либо передать фильм другому режиссёру. И остаться вне профессии. Ничего удивительного: фильм принадлежит не только режиссёру, более того, фильм режиссёру часто совсем не принадлежит.

Создание кинофильма – это производство. В постановку вложены деньги, и немалые деньги, потому ждать, что режиссёр будет творить бесконтрольно – наивно. Тут дело не только в идеологии: контроль за производством фильма практикуется и в Голливуде, и в Болливуде. Предварительные зрительские просмотры порой влияют на окончательный вариант фильма. И никого не удивляет наличие наряду с прокатной версией фильма версия режиссёрская.

Но всё-таки «у ней особенная стать» – и у России в целом, и у российской кинопромышленности. И потому с режиссёрскими версиями «от Гайдая» и других великих советских режиссёров ознакомиться трудно. Делайте, как решил худсовет. А худсовет руководствовался мудрыми советами вождя – и это половина беды. Полная беда приходила тогда, когда мудрого совета не было.

Худсовет начинал мыслить за вождя, старался предупредить невысказанные попреки вождя и, как водится, зачастую думал о вожде много хуже, чем вождь того заслуживал. Там, где можно было ограничиться ампутацией пальца, худсовет отрезал ногу до бедра. Иногда терялись и обе ноги, из-за чего выползали на экран увечные фильмы, а неискушённый зритель считал, что так и нужно. Или постановка спектаклей! Иной раз от первой читки до премьеры проходили годы, и какие годы!

Мир советского театра – это мир «Замка» Кафки. Три года репетиций, пять, семь! Порой спектакль доживал до генеральной репетиции, но умирал накануне премьеры. Всякое бывало. Но опять, театр – штука дорогая, очень зависимая от денег.

А как писатели, не получавшие от казны ничего, кроме небольшого аванса, и то далеко не всегда, благодарили за правильную, принципиальную критику! Как каялся Бабель, упрекал Будённого за то, что тот не взял его союзником, выступая против «Конармии», которая ему, автору, конечно же не нравилась…

Так что примеры с изменением финала у меня есть. Не только разрешали переделки, а и умоляли позволить исправить, поменять, привести в соответствие с указаниями.

Но Гайдай – комедиограф. Он брал реальный сюжет, выворачивал его наизнанку и получал смешную и бессмертную историю. Действительно, мало ли в жизни примеров, когда человека, случайно или намеренно перебежавшего дорогу начальству, губят? Могут просто нос расквасить. Могут серьёзно покалечить. Могут упрятать в психушку. Могут посадить в тюрьму. Могут в тюрьме запытать до смерти. Могут, наконец, сделать так, что неугодного Шурика неизвестные расстреляют из автомата на пороге собственной квартирки «на почве бытовой неприязни».

Историй достаточно, желающие пусть смотрят ленту новостей за последние три-четыре дня. Однако, повторю, Гайдаю лучше драм и трагедий удавались комедии (кто помнит фильм «Трижды воскресший»?), удавались в том числе и финансово, Гайдай был прибыльнее иного завода, вот ему и позволяли придумывать счастливые финалы к несчастливым историям – спасать похищенных невест и перекрывать контрабандные каналы. За что мы все ему благодарны («честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой»).

Ну и под занавес – немного истории. В революционные и послереволюционные годы и с киноплёнкой, и с аппаратами, и с сопутствующими процессами (освещением, проявлением и проч.) в России было не плохо, а очень плохо. Гражданская война, отсутствие средств, гибель империи. А учиться делать кино хотелось. Практиковался такой метод: из старых кинолент монтировали новые, порой совершенно неожиданные и оригинальные.

Быть может, именно тогда и произошло первое массовое зарождение параллельных миров.

К оглавлению

Дмитрий Шабанов: Протопопов и инстинкты

Дмитрий Шабанов

Опубликовано 30 ноября 2011 года

Мысль о том, что даже самые наши возвышенные душевные проявления могут зависеть от таких «низменных» вещей, как эмоциональный фон и физиологическое состояние организма, одним кажется абсолютно очевидной, другим – нелепой, возмутительной и безнравственной. Причём, что характерно, первые часто отказываются верить в существование вторых, и наоборот.

- Александр Марков (Эволюция человека. Кн. II: Обезьяны, нейроны и душа. М.: Астрель-CORPUS, 2011. С. 151)

На харьковском биофаке, где я работаю, проводится регулярная конференция молодых учёных. Её тематика охватывает всю биологию, от биохимии до экологии. Несколько сот участников присылают материалы, сотни полторы-две принимают участие в работе.

...Отступлю в сторону. Слышал на днях ламентации, сколь трудна жизнь современных студентов: ничему не учатся, откупаются взятками от преподавателей и вовсе отвыкают от самостоятельных решений. Может, во многих местах дело обстоит именно так, но у нас, к счастью, картина иная. Организуют конференцию сами студенты. Если их и приходится иногда упрекать, так не за невыполнение руководящих указаний, а за то, что решали какие-то сложные вопросы, не посоветовавшись, и потому не учли неизвестные им обстоятельства.

Когда гости со стороны расхваливают культурный уровень и активность наших студентов, их слова, похоже, одной лишь вежливостью объяснить нельзя. С другой стороны, приезжая на конференцию, гости видят лучшую часть нашей молодёжи. Студенты бывают и иными — но это уже преподавательские жалобы...