Все, что тебе нужно – это убивать (ЛП) - Хироши Сакуразака

Рэйчел нахмурилась.

- Этот коротышка не постоит за себя? - Он протянул одну большую, мясистую руку через плечо Рэйчел и нанёс удар.

Я среагировал мгновенно. Месяцы, проведённые в бронекостюме, научили меня твёрдо стоять на ногах. Моя правая нога повернулась по часовой стрелке, а левая - против часовой, переводя меня в боевую стойку. Я парировал его выпад левой рукой, а правой поднял поднос, не дав упасть тарелкам. Мой центр массы никогда не выходил за пределы моих ног. Рэйчел уронила жаренную креветку. Я виртуозно поймал её в воздухе до того, как хвост коснулся пола.

Парирование нарушило равновесие парня. Он сделал два нетвёрдых шага, а на третьем рухнул на обед солдата, сидевшего перед ним. Еда и тарелки полетели в стороны с характерным шумом. Я выпрямился, удерживая свой поднос в руке.

- Вы обронили. - сказал я, передав креветку Рэйчел. Зал разразился аплодисментами.

- Сраный кусок дерьма! - Парень был снова на ногах, и его кулак летел ко мне. Он был упрямый. У меня оставалось несколько мгновений, чтобы решить, избежать ли его удара, перейти в нападение самому, или поджать хвост и бежать.

Я знал по опыту, что прямой удар от человека, который натренирован управлять бронекостюмом, будет болезненным, но ему далеко до удара Мимика. Удар этого неудачника был бы достаточно сильным, чтобы вызвать боль, но не смертельным, если только он не страшно везуч. Я видел, как он использует каждую унцию своего веса, вкладывая её в удар. Его кулак пролетел справа от кончика моего носа. Он пренебрегал работой ног, оставив мне дыру. Я ей не воспользовался.

Это был мой первый шанс убить тебя.

Он оправился от неудачного удара. Дыхание с рёвом вырывалось из его носа. Он начал скакать вокруг меня, как настоящий боксёр.

- Кончай вилять и дерись как мужик, сука!

Ему всё ещё мало?

Пропасть между нашим уровнем подготовки была глубже Марианской впадины, но, как видно, демонстрации было недостаточно, чтобы до него это дошло. Жалкий ублюдок.

Он подскочил с хуком слева. Я отступил на полшага.

Свист рассекаемого воздуха.

Ещё тычок. Я отступил. Я мог бы убить его уже дважды. А вот и третий шанс. Четвёртый. Он слишком часто раскрывался. Я мог бы уложить его на пол больше десяти раз за одну минуту. Ему повезло, что моей работой не было отправлять здоровых операторов бронекостюмов в лазарет, как бы сильно они мне не досаждали. Моей работой было отправлять Мимиков в их персональное местечко в аду.

С каждым следующим его ударом, не достигшим цели, из толпы неслись выкрики.

- Давай! Ты его даже не поцарапал!

- Хватит танцевать и врежь ему уже!

Бей его! Бей его! Бей его!

- Стерегите дверь! Не хочу чтобы кто-нибудь помешал! Ставлю десять баксов на здоровяка! - ответ не заставил себя ждать, - Двадцать на тощего парня!

"Это они обо мне!" подумал я, увернувшись от очередного удара.

Кто-то кричал, - Где мои жареные креветки? Мои жареные креветки пропали!

Чем больше бесновалась толпа, тем больше усилий он тратил на свои удары, и тем проще было их избегать.

У Феррелла была поговорка: "Разбивай каждую секунду". Когда я её впервые услышал, я не понял смысла. Секунда ведь всего лишь секунда. В ней нечего растягивать или разбивать.

Но выходило, что ты можешь делить своё восприятие времени на всё более тонкие кусочки. Если сдвинуть рычажок в голове, можно просматривать секунды, как кадры киноплёнки. Однажды вы начнёте понимать, что случится в следующих десяти кадрах, и сможете предпринять шаги, чтобы обернуть ситуацию в свою пользу. Всё на уровне подсознания. В бою ты не можешь полагаться на того, кто не умеет разбивать время на части.

Избегать его атак было легко. Но мне не хотелось изменять сценарий еще больше, чем я уже было. У меня возникла куча проблем, сбивших моё расписание, но если я буду продолжать, скоро тут будет вся 17-ая рота. Мне нужно было завершить эту заваруху до того, как они начнут собираться.

Я решил, что пропустить один из его ударов будет стоить мне меньше всего времени. Но я не рассчитывал, что Рэйчел вмешается, чтобы попытаться его остановить. Она изменила направление его удара справа, и удар, который бы лишь скользнул по моей щеке, угодил мне прямо в подбородок. Волна тепла распространилась от моих зубов до самой спинки носа. Тарелки спорхнули с подноса. В поле зрения я заметил Риту, покидающую столовую. Эта боль послужит мне уроком на следующий раз. Я потерял сознание и провалился в мутный сон...

Когда я пришёл в себя, я обнаружил себя уложенным поперёк нескольких стульев, сдвинутых в подобие импровизированной кровати. Что-то мокрое было на моей голове. Женский носовой платок. Цитрусовый аромат чувствовался в воздухе.

- Очнулся?

Я был на кухне. Сверху гудел промышленный вентилятор, выгоняющий пар наружу. Поблизости, оливково-зелёная жидкость бурлила в исполинской кастрюле, размером не уступающей котлам, в которых злобные аборигены варили своих первооткрывателей до самых краёв их пробковых шлемов, конечно, если только те не оказывались намного выше. На стене висело меню на следующую неделю. Над ним красовалась голова мужчины, оторванная с какого-то плаката.

После вглядывания в его белоснежные зубы, что, казалось, заняло целую вечность, я сообразил, что это голова бодибилдера с плаката в нашей казарме. Мне стало интересно, как же он перекочевал с оттуда на свою новую стенку, где мог проводить свои дни, понимающе улыбаясь женскому коллективу на кухне.

Рэйчел чистила картошку, сбрасывая спиральные очистки в огромную корзину, которая могла соперничать размерами с кастрюлей. Это была та самая картошка, что дождём посыпалась на мою голову во время четвёртого прохождения петли. Я ел это проклятое картофельное пюре уже 79 раз. Поблизости от Рэйчел не было никаких помощников. Должно быть, она готовила всю пищу для всех людей на базе сама.

Усевшись, я несколько раз открыл и закрыл рот, чтобы проверить челюсть. Этот удар задел меня под правильным углом. Очертания предметов, казалось, были искажены. Рэйчел взглянула на меня.

- Сожалею об этом. На самом деле он не такой уж плохой парень.

- Я знаю.

Она улыбнулась. - Ты гораздо взрослее, чем кажешься

- По-видимому, не достаточно взрослый, чтобы держаться подальше от неприятностей - Ответил я, пожав плечами.

Люди всегда немного нервничают перед боем

И парни всегда искали возможность показать себя с хорошей стороны перед таким замечательным человеком, как Рэйчел. Солдаты явно были настроены против меня, но и моя унылая физиономия поспособствовала созданию такой ситуации.

- Ты что, пацифист? Редкие породы в этих краях.

- Я хочу оставить это для поля боя.

- Это всё объясняет.

- Что именно?

- Почему ты только оборонялся. Ты определённо лучший боец. - Рэйчел посмотрела на меня пристально. Она была довольно высокой для женщины. База "Цветочное шоссе" была построена три года назад. Если она устроилась на неё сразу после получения лицензии диетолога, то должна быть, по крайней мере, на четыре года старше меня. Но она не выглядела на свои года. И это было не потому, что она старалась казаться моложе. Отлив её бронзовой кожи и тёплая улыбка были совершенно естественными. Она напоминала мне библиотекаршу, в которую я был влюблён в старших классах. Та самая улыбка, которая покорила моё сердце и заставила радостно работать на прилегающей к библиотеке территории в то жаркое лето давным-давно.

- Наши жизни должны быть высечены на камне. Бумага недолговечна - легко переписать. - Такие мысли посещали меня в последнее время.

- Ты говоришь странные вещи.

- Может быть.

- Ты встречаешься с кем-нибудь?

Я посмотрел на неё. Зелёные глаза. - Нет.

- Я свободна сегодня. - затем она быстро добавила, - Не пойми меня неправильно. Я не говорю такие вещи кому попало.

Я знал это. Она избавилась от Йонабару достаточно легко. Целую неделю я слушал его жалобы про очень сексуальную женщину, чьи ноги представляли для него огромный замок.

- В наши дни это какое-то извращение. - говорил он.

Но я не слышал в этом ничего особенного, потому что Йонабару был тем, кем он был.

- Сколько времени? - нужно было придерживаться графика.

- Почти 3 часа. Ты проспал около трех часов.

15:00. Я должен быть на поле с Ферреллом. Я должен исправить то, что натворил в прошлой петле. То действие, что убило Феррелла и лейтенанта. Они умерли, защищая меня, потому что я заважничал. У меня всё ещё стояли перед глазами обгоревшие, дымящиеся семейные фотографии, висевшие в Броне Феррелла и развеенные ветром. Снимок с ним, улыбающимся под ярким бразильским солнцем, в окружении братьев и сестёр, отпечатался в моих мозгах.

Я не обладал какими-то экстраординарными способностями, которые бы отличали меня от моих товарищей. Я был простым солдатом. Были вещи, которые я умел делать и, и которые не умел. Если я буду тренироваться, со временем я смогу превратить вещи, которые не могу делать, в те, которые могу. Я не мог позволить своей самоуверенности убить людей, которые спасали мне жизнь снова и снова.