Короли без короны - Екатерина Александрова

— Ну что ж, приятель, тебе повезло, его милость принял в тебе участие, — произнес Бризамбур, окинув арестованного оценивающим взглядом. — Возможно, тебе даже удастся избежать колеса. Разве ты не хочешь, чтобы тебя просто повесили? По глазам вижу, что хочешь, — бросил он. — Для такого душегуба как ты, виселица — все равно, что помилование.

— Я… я все расскажу ее величеству, — пожаловался Ален. — Я пойду к господину де Бельевру!

— Вы никуда не пойдете, шевалье, — произнес придворный самым строгим тоном. — Вы никуда не пойдете, пока я не разберусь с этим господином.

— Так вот, приятель, — презрительный прищур глаз, пренебрежительно выпяченная губа, платок поднимается к носу, — рассказывай, откуда ты все это взял, и тогда я похлопочу, чтобы тебя повесили — высоко и сразу. А если вспомнишь побольше — что ж, может быть, тебе удастся отделаться галерами.

Капитан не верил ни единому слову Бризамбура, но все же обрадовался, получив разрешение говорить. Только как убедить в своей невиновности человека, не желающего видеть очевидное?

— Ну? — нетерпеливо прикрикнул воспитатель принца. — Ты что — онемел? Шевалье ждет.

— Маршал де Бриссак поручил мне доставить пакет господину де Бельевру, — проговорил Александр, но Бризамбур только с досадой топнул ногой.

— Опять эти сказки… Вот что, приятель, или ты немедленно во всем признаешься, или… Ты знаешь, кто такой мэтр Кабош? Отвечай!

— Палач парижского суда.

— Вот видите, шевалье, это он знает, — заметил Бризамбур.

— Это все знают. И я тоже. И вы! — дерзко возразил паж. — Только это ничего не значит.

— Я предлагал тебе хорошую сделку, мошенник, — продолжал придворный, делая вид, что не слышит слов воспитанника, — очень щедрую. Облегчить душу, во всем признаться и, слово дворянина — тебя даже не стали бы долго держать в камере. Уверен, твои приятели распили бы не одну бутылку под твоей виселицей на Монфоконе. Ты ведь не претендуешь на обезглавливание? Обезглавливание — привилегия дворянства. Так как?

— Я выполнял поручение его светлости…

— Что ж, ты пойдешь на колесо, — сообщил Бризамбур. — Это серьезное событие в карьере любого браво и тебе следует поберечь силы и не запираться слишком долго.

— Господин де Бельевр вручил мне заемное письмо для нужд армии и патент с деньгами в награду за удачно выполненное поручение. Это произошло около часа тому назад…

— В прошлом месяце такая же сволочь, как ты издохла на колесе только после пятьдесят шестого удара… — заметил придворный.

— Ну почему вы не даете ему сказать? — возмутился Ален. — Крестный говорит, надо уметь слушать людей…

Бризамбура перекосило, а Александр отрешенно подумал, что принц Релинген далеко не всегда следовал этому чудесному правилу.

— Мои слова может подтвердить господин де Бельевр, — вслух произнес молодой человек, решив более не отвлекаться на бессмысленные воспоминания и не менее бессмысленные сожаления.

— Да, приятель, ты весьма складно врешь, но когда в тебя вольют ведро воды, а потом поджарят пятки — ты заговоришь по другому. Ты же не хочешь встретиться с мэтром Кабошем, правда?

«Хочу!» — чуть было не крикнул Александр, но вовремя прикусил язык. Бризамбур усмехнулся, решив, что достаточно запугал негодяя.

— Мои слова могут подтвердить господа де Сен-Мегрен, де Келюс, де Монтиньи, де Можирон, де Ливаро и де Сагонн… — упорствовал Александр. — А что до моего второго поручения, — заторопился капитан, заметив, как Бризамбур нахмурился, и, догадываясь, что сейчас его чуть ли не за шиворот поволокут в Шатле, — то оно касалось лично вас. Один ваш должник поручил мне передать вам пять тысяч ливров, и если вы вернете мне бумаги, до конца дня вы получите долг.

Придворный молчал, мрачно разглядывая оборванца.

— Этот человек задолжал вам в августе семьдесят второго, — добавил Александр, несколько обескураженный малым результатом своих слов. — Его зовут…

— Не надо, шевалье… не стоит называть здесь это лицо. Я все понял, — почти прошептал господин де Бризамбур. Ален облегченно вздохнул. Слуги вопросительно глядели на господина, все еще не решаясь отпустить пленника.

Придворный слабо махнул рукой, и Александр почувствовал себя свободным. После второго взмаха руки воспитателя принца шевалье де Бретею вернули оба кошелька, патент и заемное письмо.

— И верните моему другу его книгу! — вмешался малолетний шевалье де Шервилер. — Это я ее ему подарил!

Ошеломленный происходящим, Бризамбур лишь вяло кивнул. Затем собрался с силами. Необходимо было спешно примириться с посланником шевалье де Бретея.

— Вот ваша книга, капитан. Вы свободны. Надеюсь, вы понимаете, что произошла досадная ошибка, — осторожно проговорил придворный. — Я принял вас за другого. Но, полагаю, справедливость не позволит вам отрицать, что во многом вы сами были в этом повинны. Я понимаю, всему причиной возложенное на вас поручение и спешка, однако постарайтесь впредь… э-э… не путать королевскую резиденцию с Сен-Жерменской ярмаркой.

Дворяне учтиво раскланялись, словно попытка одного прирезать другого была не более чем дурным сном. Александр собирался уходить, когда Бризамбур остановил его:

— И, кстати, капитан, передайте мое нижайшее почтение господину полковнику и оставьте себе тысячу ливров из тех пяти. Не стоит расстраивать господина полковника рассказом о нашем маленьком недоразумении.

Господа де Бризамбур и де Шервилер наблюдали, как офицер скрылся за поворотом, а потом гнев воспитателя обрушился на воспитанника:

— Итак, шевалье, из-за вашего легкомыслия, из-за вашей навязчивости я чуть было не оскорбил благородного офицера. Неужели вам не понятно, что если дворянин, уважая ваше происхождение, не смеет вас покинуть, то это не значит, что у него нет неотложных дел?

Мальчик виновато опустил голову, вспоминая, как обидел доблестного офицера. Бризамбур ждал.

— Я больше не буду, — наконец-то вымолвил юный шевалье. — Слово чести.

— Ну что ж, шевалье, вас ждет ее величество, — буркнул воспитатель, размышляя о наказании для мальчишки, которое бы произвело на щенка впечатление, но вместе с тем и не вызвало бы негодования против воспитателя. Кто знает этого принца Релинген, вдруг он вернется в Париж через неделю? Бризамбур вспомнил, с какой скоростью принцы и короли имеют привычку ссориться и мириться, и подумал, что из-за них у простого придворного вполне может снести голову, причем в прямом смысле этого слова. Опала королевы Наваррской и недельное заточение любимцев короля случились слишком недавно, чтобы об этом можно было забыть. Король, королева-мать, супруги Релинген и Бретей — нет, это было слишком много для одного Бризамбура…

— И что у вас случилось? — раздался хмурый голос капитана де Нанси, в сопровождении четырех солдат вступившего в коридор. — Еще один призрак?

Бризамбур бросил на мальчика предостерегающий взгляд и барон усмехнулся.

— А, понимаю, этот юный шевалье опять потерялся. Знаете что, Бризамбур, повесьте ему на шею колокольчик, как корове. Все равно среди его побрякушек он не будет заметен.

Ален обиженно вскинул голову и шагнул вперед.

— Ее величество меня ждет, — гордо объявил он и пошел прочь, даже не поклонившись капитану королевской стражи.

Александр де Бретей пересекал двор Лувра и с тоской размышлял, где раздобыть обещанные Бризамбуру деньги. «Придется занять», — со вздохом решил капитан, прикидывая, что за десять лет ему, возможно, удастся покончить с долгом. «А теперь — в баню! В ближайшую…» Шевалье де Бретей чувствовал, что еще одной встречи в подобном виде он не переживет.

ГЛАВА 5

В которой шевалье Александра за один день трижды выставили за дверь

Как бы не изменился за минувшие годы Париж, хорошо известная шевалье Александру баня находилась на прежнем месте. Прежними были и царившие в ней порядки, но вот люди сменились полностью. Последнее обстоятельство немало порадовало капитана, поскольку сталкиваться со старыми знакомыми и воскрешать то, что он полагал давно погребенным, Александру не хотелось.

Еще одной радостью шевалье стала возможность после мытья переодеться. Как и в прежние времена в бане процветала торговля старой одеждой, приобрести которую не представило бы труда для Александра даже в том случае, если бы он не получил кошелек господина де Бельевра. Примерив обнову, капитан решил, что имеет вполне приличный вид и может без стыда пройти по улицам Парижа и даже заглянуть в Лувр без того, чтобы его заподозрили в чем-либо дурном. Конечно, кружева и шитье на его новой рубашке основательно расползлись, зато полотно оставалось добротным даже после многочисленных стирок. Бархатные полоски на куртке и штанах слегка вытерлись, но само сукно было таким плотным и крепким, что ему не были страшны никакие испытания. Чулки оказались почти новыми, а перчатки лишь слегка потертыми. Плотный черный плащ был украшен самым простым и дешевым галуном, зато капитан не сомневался, что плащ прекрасно защитит его от непогоды. Шляпа и вовсе показалась Александру выше всяких похвал, и он лишь украсил ее тремя петушиными перьями, которые приобрел у того же банщика.