Многообещающее Рождество - Хелен Брукс

Если подумать, у них не было ни одного откровенного разговора. Кей нахмурилась, глядя в окно. Она совсем не знает его. Он жесткий человек, который всегда контролирует себя и окружающих, и ей ни разу не удалось проникнуть за невидимый барьер, которым он отгородил себя от нее. Какая ирония! Вчера, когда Митчелл отвозил ее домой после спектакля, он обвинил ее в том же самом.

— Сколько пройдет времени, пока рухнет эта баррикада?

Она бросила на него быстрый взгляд и заметила, что его глаза смеются.

— Что вы сказали?

— Вы знаете, Кей, что я имею в виду.

— Не знаю, — инстинктивно напряглась она.

Они молча проехали пару миль, затем он сделал какое-то глупое замечание о пьесе, которую они посмотрели, и неприятный момент прошел.

Прощальный поцелуй вызвал у нее болезненное желание большего, что происходило всегда, когда он целовал ее. Однако, анализируя события при холодном утреннем свете, Кей чувствовала, что Митчелл играет роль. Он доходит до определенного предела — эмоционального, психологического, физического, но не делает ни шага дальше. Но, с другой стороны, разве она не поступает так же?

Быть может, если бы они переспали, стали любовниками в полном смысле этого слова, это безумное влечение сгорело бы дотла? Кей скривила губы. Глупая мысль! Так могло бы произойти с ним, но она устроена иначе, для нее душа и тело неразделимы.

Дело еще и в том, что она не хочет, чтобы Джорджия и Эмили привыкли к Митчеллу и полюбили его. Во время первого свидания он ясно дал понять, что о длительной верности не может быть и речи, и она знает, что их дружба — вовсе не дружба, и этим не поддающимся описанию отношениям, как бы их ни называть, не суждено продлиться долго. Но как объяснить это двум маленьким девочкам, которые с самого начала решили полюбить его?

Кей тяжело вздохнула и, закончив мыть посуду, вытерла руки полотенцем. Потом вскипятила чайник и приготовила лимонный напиток для матери. Последние дни Линора болела тем, что она упорно называла простудой. Сегодня утром она почувствовала себя так плохо, что не смогла встать с постели, и Кей вызвала врача. Она подозревала, что мать заболела гриппом, охватившим всю страну, но частый сухой кашель, усилившийся по ночам, свидетельствовал о присоединившейся инфекции.

Держа в руках чашку с горячим напитком, Кей собиралась подняться по лестнице, когда стук в дверь возвестил о приходе доктора Гэлбрейта.

Осматривая Линору доктор был весел, но как только они спустились в гостиную, он бросил взгляд на близнецов, которые, уютно устроившись перед камином, смотрели рождественский мультик.

— Следить за инфекцией. Никаких разговоров о том, чтобы встать с постели. Побочное воздействие этого вируса вызывает воспаление легких у пожилых пациентов. Хотя ваша мать не обрадовалась бы, если бы узнала, что я отношу ее к этой категории, — слегка улыбнувшись, добавил он. — Давайте ей больше жидкости, антибиотики и парацетамол.

— Спасибо, доктор. — Кей кивнула и сразу пожалела об этом, почувствовав, как усилилась головная боль, с которой она проснулась утром.

— У вас нездоровый вид, — сказал доктор Гэлбрейт, взглянув на ее осунувшееся лицо, бледность которого подчеркивали рыжие кудри. — Вы тоже можете заболеть — обычно этот грипп поражает всех в доме. Запаситесь парацетамолом и в случае необходимости вызывайте меня. Если у вас есть планы на Рождество, отмените их.

«Великолепно! Счастливого вам Рождества!» — промелькнуло у Кей в голове.

— Спасибо, доктор, — повторила она и проводила его до двери. Морозный воздух вызвал у нее дрожь, и она быстро закрыла дверь. — Девочки, надевайте туфли, пальто и шапки, — объявила она с наигранной бодростью. — Нам нужно купить лекарства для бабушки, и, если вы будете хорошо вести себя, зайдем в кондитерскую и купим два имбирных пряника.

К счастью, магазины находились недалеко от дома, и все же, возвращаясь с девочками домой, Кей пожалела, что у нее нет машины. С каждой минутой она чувствовала себя хуже, и Эмили пожаловалась, что у нее болит голова, и отказалась есть своего любимого имбирного человечка.

Переменив матери постельное белье, Кей дала ей антибиотики и парацетамол и, напоив горячим лимонным напитком, спустилась вниз, где обнаружила, что Эмили лежит на диване, прижимая к себе плюшевого медвежонка. Когда девочка отказалась от шоколадки, которую она сняла для нее с маленькой елки, стоявшей у телевизора, Кей поняла, что дочь заболела, хотя Джорджия резвилась как обычно.

Наклонившись, она едва не упала на Эмили из-за внезапного головокружения. Черт, они валятся как мухи, а до Рождества только три дня. Девочки так ждали его!

Укрыв Эмили и дав ей парацетамол, чтобы сбить температуру, Кей налила себе горячего чая и критически оценила положение. Хорошо, что она закрыла офис на всю рождественскую неделю, значит, с работой проблем не будет. Еды им хватит на некоторое время, хотя большие рождественские покупки она собиралась сделать в понедельник. Можно позвонить Питеру и попросить, чтобы он посидел с детьми, пока ее не будет дома. Нет, не годится. Нельзя, чтобы Питер с семьей заболели на Рождество. Ну, она придумает что-нибудь, но не сейчас, когда у нее так сильно болит голова.

Митчелл. Кей выпрямилась на стуле. Она собиралась встретиться с ним вечером; необходимо позвонить ему и объяснить, что происходит.

Трубку поднял Генри, но через минуту послышался низкий голос Митчелла:

— Кей? Генри говорит, что ваша мать нездорова.

— Грипп и легочная инфекция. Эмили тоже чувствует себя плохо. Извините, сегодня ничего не получится.

Последовала пауза.

— Как вы посмотрите на то, чтобы я нанял няню? У нескольких моих друзей…

— Нет, — Кей не дала ему договорить. — На самом деле я тоже не очень хорошо себя чувствую, так что лучше оставим это.

Последовала еще одна пауза.

— Из-за вчерашнего вечера, да?

— Что? — Кей не имела представления, о чем он говорит.

— У меня такое чувство, что подъемный мост крепости поднимается, — мягко проговорил Митчелл.

Почему мужчины думают все время только о себе? Если бы Кей чувствовала себя лучше, Митчелл услышал бы эти слова.

— Моя мама больна и лежит в постели, у дочери температура, и мое самочувствие не из лучших. Такие вот дела. Я позвоню вам.

И она повесила трубку. Сегодня у нее нет сил спорить, пусть думает что хочет.

Телефон зазвонил снова. Кей сделала глубокий вдох и напрягла все силы, прежде чем поднять трубку.

— Кей, если тебе что-нибудь понадобится, позвони мне.

Это был Митчелл. Его голос прозвучал так, что она — какая нелепость! — едва не расплакалась.