Марионетка - Катрин Арлей

Хильда прильнула ухом к двери и прислушалась. Звуки музыки заполнили каюту невыносимым грохотом. В груди словно метроном стучало сердце.

Наконец до её слуха донеслось позвякивание бокалов: слуга катил по коридору тележку. Непривычному к темноте глазу трудно было разглядеть труп Карла Ричмонда.

В дверь постучали.

Хильда на цыпочках прошла в ванную и вернулась с расческой в руках.

— Нет, Карл, я предпочитаю голубой. Мне всегда казалось, что он мне идет. В старое доброе время… — заговорила она, стараясь перекричать музыку и шум воды.

Открыв дверь, она закрыла спиной кровать, улыбнулась и втащила тележку в каюту.

— Завтрак, Карл. Заканчивай, а я накрою стол.

Жестом она отпустила слугу, но тот явно не спешил уходить.

— Открыть шторы, мадам?

— Не стоит беспокоиться. Как только мы будем готовы, сразу же поднимемся на палубу. Нью-Йорк уже виден?

— На самом горизонте. Мистеру Ричмонду нужна моя помощь?

— Если ты будешь нужен, я позвоню. Сообщишь нам, когда яхта войдет в залив.

Слуга поклонился, но Хильда уже захлопнула дверь перед его носом.

Потом прислонилась к двери и постаралась взять себя в руки. Включила свет — и перед ней предстала все та же каюта с трупом мужа в постели. Закрыла в ванной воду, после некоторых колебаний оставила включенным радиоприемник и выскользнула в коридор. Хильда заперла каюту на ключ и вернулась к себе, чтобы переодеться перед встречей с Антоном Корфом в салоне.

Тот уже ждал её. Его безупречная элегантность могла произвести впечатление на кого угодно, ей это было хорошо известно. Секретарь лениво перелистывал страницы какого-то журнала, рядом стоял бокал виски.

Выразительным взглядом Антон дал понять, чтобы она была настороже, затем с нарочитым безразличием подошел к окну, убедился в отсутствии посторонних и только тогда присел к столу.

— Все нормально?

Хильде хотелось кое-что объяснить, но Корф жестом дал понять всю бесполезность обсуждения деталей.

— Улыбайтесь, дорогая. В любую секунду сюда может кто-то войти. Наша беседа должна казаться беззаботной. Если вы будете сидеть с таким лицом, этому никто не поверит.

— Что будем делать?

— Ничего. Я уже все продумал. Нужно вести себя так, словно Карл Ричмонд жив. Это единственно возможное решение.

Хильда с трудом сглотнула слюну и недоверчиво взглянула на него.

— Сегодня мы прибываем в Нью-Йорк. Все знают, что поведение вашего мужа непредсказуемо, к тому же Карл мизантроп, и очень устал. Он сойдет на берег, но сегодня не захочет никого видеть. Такое бывало не раз. Завтра завещание будет официально зарегистрировано, а у него по некоему совпадению произойдет сердечный приступ, которого он не переживет. Я знаю несколько врачей, которые за солидный гонорар без лишних вопросов подпишут свидетельство о смерти. Тогда вы станете одной из самых богатых вдов в мире, а вашему отцу — то есть мне — незачем будет беспокоиться о старости.

Хильда непонимающе уставилась на него.

— Улыбайтесь, моя дорогая и скажите, что вы об этом думаете.

— Вы же сами говорили, что нам не удастся сойти на берег незамеченными… — наконец смогла выдавить она, — там будут газетчики, фотографы, толпы зевак. Как же тогда мы с трупом покинем борт яхты?

— Не теряйте присутствия духа. Я уже говорил вам, что мы прибудем в Нью-Йорк поздним вечером. Портовые власти поднимутся на борт и укажут место стоянки. Здесь не будет проблем, поскольку обычно их принимаю я сам. На якорь мы встанем только когда стемнеет. С другой стороны, ваш муж прикован к инвалидной коляске, это наша козырная карта. Он будет в ней, шляпа надвинута до самых бровей, очки. Его нью-йоркская машина устроена так, что в неё можно сесть, не вылезая из коляски. А как только вы доберетесь домой, он будет безвылазно сидеть в своей комнате и откажется — разумеется, через вас — принимать кого бы то ни было.

— Но люди потянулся к нему…

— Ну, это зависит от вас, моя дорогая; его следует оградить от всех посягательств. Со слугой у вас все прошло гладко. Действуйте в том же духе, а уж дома можно держаться от любопытных глаз подальше.

— Вы должны остаться со мной. Мне одной с этим не справиться.

— Чтобы держать вас за ручку и поддерживать боевой дух, я полагаю? Поверьте, у меня и без того хватит забот с врачом и адвокатом.

— Но слуги могут что-то заподозрить.

— Это зависит от вас. Он уже не раз запирался дома, и не забывайте, что его прибытие привлечет внимание многих. Мне понадобится ваша помощь. Довольно неприятно, но другого выхода нет.

— Что там еще?

— Нам нужно будет его одеть и усадить в кресло.

— Можете на меня не рассчитывать.

— Ошибаетесь, дорогая. У нас слишком мало времени. Тело скоро окоченеет, тогда нам даже сдвинуть его не удастся. Возвращайтесь в каюту, а я найду пару веревок и последую за вами.

— Зачем?

— Ну, очень неприятно, если он вывалится из коляски во время высадки на берег.

Хильду от этой мысли передернуло, но она больше не возражала.

Неприятное занятие заняло уйму времени, а для неё стала просто кошмарным сном. По странной иронии судьбы по радио передавали последний хит Фрэнки Лейна, а труп и в самом деле стал коченеть.

К счастью, секретарь не потерял присутствия духа и проделал большую часть работы самостоятельно. Он сам переодел труп и крепко привязал тело веревкой, спрятанной под курткой. Лодыжки тоже связали вместе и притянули к подножке. Колени обмотали скотчем, а шею ещё одной веревкой, которую закрепили вместе с первой на уровне плеч. Все это замаскировали шарфом, потом Корф надел ему темные очки и глубоко надвинул шляпу.

В таком виде он выглядел совершенно естественно, и вряд ли кто-нибудь смог бы догадаться, что старик мертв.

Корф только однажды оторвался от жутковатой работы и дал Хильде виски, поскольку она была на грани обморока.

— Не забывайте, как только мы причалим, все ляжет на ваши плечи. Пусть никто не подходит к нему близко. Я пошлю телеграмму, чтобы к трапу подали машину. Путешествие будет коротким, но это самая рискованная часть нашего плана. Ни у кого не должно возникнуть ни малейших подозрений, все время надо быть настороже.

Как только окажетесь в доме, сразу же запритесь в своих апартаментах, так будет легче избежать любых вопросов. Не забывайте заказывать ему еду. Действуйте по своему усмотрению, но есть придется за двоих. Тарелки должны возвращаться на кухню пустыми.

Ради Бога, не забывайте говорить с ним громким голосом, ведь у дверей наверняка будет околачиваться прислуга. Ваш муж болен, но жив. Не забывайте этого, и все пройдет нормально. Остальное я беру на себя. Никого не принимайте. Ни единая душа не должна знать, что произошло. Я сам с вами свяжусь.

— А если возникнут проблемы?

— Не паникуйте, просто следуйте моим инструкциям. Это только на один день. Если случится непредвиденное, не отвечайте ни на один вопрос, пока не увидитесь со мной. Все понятно?

— Я вся дрожу от страха.

— Вполне естественно. А теперь идите, успокойтесь. Лучше всего — на палубу. Вы должны быть на виду, ведь вам не терпелось побывать в Нью-Йорке. Выпейте ещё виски. Вреда от этого не будет. Не стоит привлекать внимание и изменять своим привычкам.

Поскольку Хильда, белая как полотно, не могла оторвать глаз от зловещего маскарада, Корф прошептал:

— Завтра вы станете богатой, и этот день будет казаться дурным кошмаром. Наградой за несколько неприятных минут станет ваше громадное состояние.

Дальше все было как во сне. Молодая женщина будто наблюдала за своими действиями со стороны. Ее голос звучал как обычно, движения казались уверенными, но в голове была какая-то пустота, а самой Хильде казалось, что временами она проваливается в бездну. Она ощущала себя канатоходцем над пропастью, один неверный шаг мог оказаться роковым.

Капитан с помощником были слишком заняты и не обратили на неё внимания, а команде слишком не терпелось сойти на берег после стольких дней плаванья.

Антон Корф оказался прав. Прибытие в Нью-Йорк вызвало сильное оживление, что было им только на руку.

Тщательно наложив макияж, чтобы скрыть свою бледность, она расхаживала с биноклем по палубе, делая вид, что захвачена открывающимся зрелищем. Через несколько часов на борту должны появиться официальные лица, а значит у неё ещё была небольшая отсрочка. Море спокойное, над головой — ясное, голубое небо. Тишину нарушал только рокот моторов. Каждый был на своем посту, и даже старик, привязанный к инвалидной коляске, ждал своего выхода.

Глава вторая

Тем временем события развивались своим чередом. Она так всматривалась в море, что катер с представителями порта заметила только, когда тот стал швартоваться к яхте.