Номер Два. Роман о человеке, который не стал Гарри Поттером - Давид Фонкинос

Гермионы. Трио безусловно сложилось. Но в остальном на этой пробе он держался чуть в тени, словно опасался затмить остальных. По правде говоря, таков был способ его существования, и в конечном счете это вполне соответствовало поведению Гарри Поттера, с тревогой открывающего для себя незнакомый мир.

Затем пришел черед Мартина. У него дела пошли не так хорошо. Его сразу придавил груз ожиданий. Происходящее было слишком важно, чтобы вести себя раскованно. Когда заработала камера, у него задрожали ноги. Почему в предыдущий раз он не испытывал ничего подобного? Сегодня, когда победа казалась такой достижимой, все было по-другому. Ничего общего с первой пробой, когда ему нечего было терять. А тут он мог потерять все. В глазах у него помутилось. Он чувствовал, что все взгляды обращены на него, все ждут слов, которые он сейчас произнесет. Рон и Гермиона всячески старались его подбодрить. Хотя им было незачем волноваться, ведь их уже утвердили на роль, отголоски прежних страхов еще были живы. В конце концов подошел режиссер – он тоже хотел подбодрить Мартина:

– Ничего страшного, это случается со всеми актерами, даже самыми опытными. Хочешь, сделаем перерыв? Или, может, принести тебе попить?

Мартин попытался улыбнуться, но губы не слушались. Ему было ужасно стыдно. Он уже видел себя Гарри Поттером. Больше того: он чувствовал себя Гарри. Накануне ночью он еще раз прочел книгу, особенно остро ощущая, до чего ему близок этот персонаж. И следует добавить еще одну деталь: перед началом проб ему показали несколько макетов декораций. Перед ним ожил Хогварц с его огромным обеденным залом. Это наверняка усилило стресс: Мартин посмотрел прямо в глаза мечте.

Махнуть на все рукой так просто. Перестаешь бороться, стараясь более-менее сохранить достоинство, отделаться как можно быстрее. Но не таков был Мартин. Он справился с эмоциями и нашел новые силы. Пробы продолжили, и все пошло куда лучше. Мартин здорово злился на себя за то, что произвел такое плохое впечатление, но можно было только поаплодировать его способности преодолевать страх. Кстати, и Коламбус, казалось, был удивлен таким переломом; возможно, это сработает в пользу Мартина. Успех сияет куда ярче там, где ты сначала позорно провалился. Юным актерам предлагалось сыграть сцену, в которой Гермиона рассказывает, что ей удалось разузнать о Николя Фламеле[30]. Рон и Гарри должны были задавать вопросы и комментировать ее ответы. На долгие минуты они покинули реальность, втянутые вселенной Дж. К. Роулинг. Все казалось безобидной игрой, хотя то, чем они сейчас жили, могло изменить их собственную жизнь. То, что для ребенка игра, для взрослого ставка.

27

К концу сессии Мартин чувствовал себя в форме, словно воодушевленный волшебством. Ему хотелось играть еще и еще. Он мечтал о других сценах, со всякими приключениями и происшествиями. В любом случае он был удовлетворен; после тягостного старта он сумел показать лучшее, на что был способен. Каждый из присутствовавших сказал ему что-то приятное. Но может, они просто хотели его успокоить? Нет, вроде бы они говорили искренне. Руперт поздравил его, а Эмма добавила, что играть с ним было суперклассно. Крис Коламбус надолго задержался, разговаривая с ним и рассказывая о роли. Будущее казалось таким конкретным.

Но, скажем честно, чаша весов все же склонялась в пользу Дэниэла. Хотя все было не так просто. Выбор тех, кто отвечал за производство фильма, будет необратим и определит судьбу потенциальной саги. Оценивались достоинства и недостатки каждого из кандидатов, и они уравновешивались в пугающей равнозначимости. Представители «Warner» прилетели из Соединенных Штатов и в Лондоне провели большое собрание, на котором присутствовали Дэвид Хейман, Крис Коламбус и, конечно же, Дж. К. Роулинг. Каждый высказал свое мнение. Намного позже в интервью, данном «Huffington Post»[31], – его легко найти в Интернете – одна из директрис по кастингу подведет итог тому, что тогда на самом деле произошло.

* * *

Из интервью Дженет Хиршенсон (2016)

Мы заново просмотрели пробы Дэниэла. Другой мальчик был гениальным, ранимым и очень походил на Гарри. Однако мы знали, что Гарри предстоит стать определившимся юношей с сильным характером. В Дэниэле сочетались оба эти аспекта: он был очень ранимым, но было в нем и еще что-то неуловимое, придававшее ему «крутость». Короче говоря, в Дэниэле было то «нутро», которое позволит ему справиться с этой ролью.

* * *

Вот почему был выбран Дэниэл Рэдклифф. Вопрос интуиции: достаточно ли в нем душевных сил, чтобы пройти через такой экстремальный опыт? Но даже больше того. В своем самом важном пассаже директриса по кастингу использует чудесное выражение: «Но было в нем и еще что-то неуловимое». И это неопределимое качество стало решающим. Если бы Мартин спросил: «Почему он, а не я?» – ему бы ответили, что все уперлось в то самое еще что-то неуловимое.

От этого можно было сойти с ума: упустить столь многое из-за столь малого.

Вот так жизнь человеческая может качнуться в сторону проигрыша. И дело всегда в пустяке, как если бы не там поставленная запятая могла изменить значимость романа из восьмисот страниц.

28

А теперь следовало уведомить обоих финалистов. Сначала хорошая новость – нужно успокоить выбранного чемпиона, – а потом уже придет черед проигравшего. Без сомнения, Мартин Хилл будет чудовищно разочарован. И вообразить невозможно, каким болезненным ударом это для него станет.

А пока что Дэниэл разлегся в пенистой ванне, он играет с резиновой уточкой, с годами совсем выцветшей. Давно пора бы избавиться от игрушки, но трудно расстаться с детскими воспоминаниями. Уже несколько дней он мается в ожидании, и родители в том же состоянии. Вот он и убивает время, барахтаясь в ванне, словно в воде часы протекут быстрее. Вдруг он слышит телефонный звонок. Один, потом второй и третий, если отец не подойдет, ему придется вылезти из ванны и бежать в гостиную, чтобы снять трубку, но нет, не придется, порядок, он слышит голос отца, тот наконец ответил. Дэниэл застывает, навострив уши: не связано ли это с кастингом, у него больше сил нет ждать, это же пытка какая-то, почему отец говорит так тихо, ничего ж не слышно, это недобрый знак, точно, это плохой знак, когда получают хорошую новость, сразу слышно, можно даже закричать от радости, а тут ничего, ни звука, никакой реакции, словно там смерть в гостиной, и разговор все длится, все длится, а ведь обычно отец не любит говорить по телефону, вода уже совсем холодная, жутко неприятно, это становится невыносимо, но у Дэниэла неожиданно мелькает мысль, что если он