Введение в историческую уралистику - Владимир Напольских

Ранние этапы генезиса пермян традиционно связывают с ананьинской археологической культурой (точнее — культурно-исторической общностью), распространённой в VIII—III вв. до н. э. в бассейнах Камы, Вятки, Вычегды, в Казанском и Марийском Поволжье и оказавшей сильное влияние на этническую историю всей лесной зоны Восточной Европы (вплоть до Скандинавии) в эпоху раннего железа. Вероятно, по крайней мере в какой-то части ананьинских племён можно видеть носителей пермского праязыка на его ранней стадии. Видимо, уже непосредственно с постананьинского времени основой хозяйства пермян стало земледелие, что определило развитие их материальной и духовной культуры.

В антропологическом отношении пермские народы неоднородны, в генезисе их расовых типов преобладали, по-видимому, два направления связей: западное, выразившееся в распространении среди всех групп коми-зырян (в наибольшей степени — среди западных и северных) беломорского (в меньшей степени — восточнобалтийского) типа беломоро-балтийской расы, сближающего их с прибалтийско-финскими народами и мордвой-эрзей, в особенности — с вепсами и карелами — и южное, связанное с распространением среди удмуртов, коми-пермяков, некоторых южных и центральных групп коми-зырян своеобразного антропологического типа, называемого субуральским (по В. П. Алексееву) или сублапоноидным (по К. Марк) — имеется в виду его близость к уральской расе (см. разделы о манси и хантах) и к лапоноидному типу (см. раздел о саамах); в современной литературе эти варианты объединяются под названием сублапоноидного волго-камского (см. разделы о саамах, поволжских финнах). Сублапоноидный тип объединяет названные пермские группы с финно-угорскими народами Поволжья: мордвой-мокшей, марийцами; от собственно урало-лапоноидной расы его отделяет явное отклонение в сторону европеоидности, что объясняется, видимо, значительным смешением в прошлом типов древнеуральской расы (см. раздел о манси) с европеоидами в Поволжье и Приуралье. При этом древнеуральский компонент, вошедший в состав удмуртов, отличался особенностью (по Г. М. Давыдовой) строения носового скелета: более высоким переносьем и отсутствием вогнутой спинки носа.

Удмурты

Самоназвание udmurt (диал. варианты — urtmurt, udmort, ukmort) представляет собой композит, второй компонент которого — удм. murt означает «человек, мужчина; чужой» и, вместе с коми mort «человек, мужчина», восходит к пермско-мордовскому *mertä, заимствованному из индоиранских языков: ин.-ир. *mr̥ta‑ «смертный, человек» (см. также раздел о мордве). О первом компоненте, ud‑, следует сказать, что, по всей очевидности, это — древнее самоназвание народа, отражённое и в экзоэтнонимах — ср.: мар. oδo(‑marij) «удмурт», рус. вотяк < отяк (форма, употреблявшаяся до XVIII века, где ‑як — суффикс, ещё один ранний вариант — отинъ, с другой суффиксацией) < *ot‑. Относительно происхождения древнеудмуртского *odɜ‑ (< *ontɜ‑) «удмурт (самоназвание)» существуют две версии. Согласно первой (К. Редеи), этот корень сохранён в удмуртском языке в виде нарицательного существительного ud (< *ontɜ) «росток, всходы» и восходит к пермско-марийскому *ontɜ «побег, росток, поросль, молодая трава, всходы», которое, в свою очередь, является заимствованием из индоиранских языков — ср. др.-инд. andha‑ «трава, зелень, побег». Переход значения «росток, побег, поросль, всходы» > этноним К. Редеи объясняет, реконструируя гипотетическое (незафиксированное ни в самом удмуртском, ни для родственных слов в других финно-угорских языках, ни в арийских языках) значение «луг» для древнеудм. *odɜ‑ и предполагая (опять-таки, не имея фактических оснований), что предки удмуртов называли себя «луговые люди» — подобно луговым марийцам (см. раздел о марийцах). Натянутость данной гипотезы побудила меня в соавторстве с С. К. Белых высказать альтернативную гипотезу, согласно которой древнеудм. *odɜ-mort представляет собой целиком заимствованный из какого-то иранского языка композит, который в языке-источнике мог иметь вид *ant(a)-mart(a) и означал буквально «человек окраины, житель пограничья» (ср. осет. äddä, ändä «снаружи, вне», авест. antəma «крайний», др.-инд. anta‑ «край, предел, граница»).

Письменными источниками удмурты фиксируются поздно. Если не считать явно ошибочных (вроде отождествления с ними народа Веда «Слова о погибели Русской земли», под которым на самом деле скрывается мордовское название чувашей — vetʹke, (род. пад.) vedʹeń) или весьма сомнительных предположений, первым упоминанием об удмуртах, точнее, об удмуртской земле (Вотятцкая земля), подвластной казанскому хану следует считать русский летописный рассказ о походе Ивана III на Казань в 1469 году. С середины XVI века южные удмурты под именем (в)отяки или даже черемиса, зовомая отяки уже постоянно фигурируют в русских документах, относящихся к территории Казанского ханства. Северные удмурты (точнее — нижнечепецкие) упоминаются под именем (в)отяки в русских документах, касающихся Вятской земли, с 1521 года.

Татары называют удмуртов ar. Это слово некоторые исследователи (М. Жираи, В. К. Кельмаков) считают происходящим от тюркского корня *är «самец, муж, мужчина» в булгарской огласовке (ср. чув. ar «муж, мужчина» при тат. ir «муж»), однако с исторической и семантической точки зрения данное сопоставление представляется по меньшей мере странным, что заставляет сомневаться в его правомерности. Более правдоподобна гипотеза С. К. Белых, выводящего тат. ar «удмурт» из тат. arə̑ «та (противоположная) сторона (реки)» — через промежуточную форму ar(ə̑)lar (множ. число) «жители той стороны». Попытки некоторых исследователей видеть в арянах, арских князьях и арских людях, фиксируемых русскими документами XV—XVI веков в Нижнем Прикамье — Приказанье и на Нижней Чепце, удмуртов на основании сходства этих названий с татарским названием удмуртов ar несостоятельны: под этими именами однозначно имеются в виду арские и каринские (чепецкие) татары, жители или выходцы из района города Арска (тат. arča — от art-ča «задний, тыловой») — старого удельного центра Волжской Булгарии, а затем и Казанского ханства. Безусловно, нельзя исключать возможности присутствия среди арских людей каких-то групп удмуртов, находившихся в зависимости от арских татарских князей, но реальных указаний на сей счёт в источниках не содержится (см. также ниже).

Формирование удмуртов шло на базе южнопермских племён — потомков создателей ананьинской археологической культуры. В III веке до н. э. на базе позднего ананьина на юге формируется пьяноборская культурная общность, территория распространения которой охватывала районы от среднего течения р. Белой на юго-востоке до Вятско-Ветлужского междуречья на северо-западе. На основе пьяноборской общности в бассейне Вятки («памятники худяковского типа») складывается азелинская культура III—VI вв. н. э., доживающая в своём позднем варианте («еманаевская культура») до IX века и имеющая дальнейшее продолжение в вятских памятниках типа Кочергинского могильника. Эти культуры рассматриваются многими исследователями как археологический аналог постепенно обособлявшихся южнопермских групп, составивших основу удмуртского народа: именно на правобережье Вятки и в Вятско-Ветлужском междуречье локализуются древние контакты марийцев с народом (мар.) oδo (см. выше и раздел о марийцах).

О бассейне Вятки как исконной территории обитания удмуртов свидетельствуют и удмуртские родовые предания. Ещё в прошлом веке многие группы удмуртов сохраняли память о своей принадлежности к одному из двух больших удмуртских территориально-земляческих объединений — Ватка или Калмез (сегодня названия этих объединений и память о границе между ними сохранились практически только у некоторых групп северных удмуртов, в частности — у проживающих в Унинском районе Кировской области, по мнению которых ватка живут в деревнях, расположенных по притокам р. Чепцы (прежде всего — в бассейне р. Косы), а калмезы — по притокам р. Кильмезь). Ватка в XIX веке населяли бассейн Чепцы и пришли туда, согласно их преданиям, с низовьев этой реки, со средней Вятки (на это указывает и само название объединения — ср. удм. Vatka kam «Вятка», где kam — «большая река»). В легендах калмезов (возможно, этимологически связано с удм. ki̮lʹemez «остаток» — версия С. К. Белых) сохранилась память о борьбе их богатырей с народом Пор (удм. por — «марийцы; чужой, враждебный народ»). Калмезы расселялись первоначально в бассейне реки Кильмезь, к XIX веку распространились достаточно широко: от среднего течения Чепцы на севере до южных (юго-западных) районов Удмуртии на юге. Судя по некоторым топонимам, именно у калмезов первоначально бытовал этноним od(o) в качестве самоназвания — возможно, благодаря расселению калмезов, отступавших под давлением марийцев с нижней Вятки, этот южный по происхождению (см. выше) этноним проник в конце первого — начале второго тысячелетия н. э. ко всем группам удмуртов и стал, в конце концов, самоназванием консолидирующейся народности.