Умирать не советую (СИ) - Хорошилова Светлана

Натали с ним была согласна. Она лишь кивала и слушала, а ему не терпелось выговориться. Гулю он отправил спать дальше, ему хватало одной Натали, её пристального внимания, её переживаний, неподдельного интереса к событиям, связанных с сыном.

— Пусть только сядет… А там я ей устрою сладкую жизнь! — Олег Маратович нервозно качал ногой, с размахом обхватив диван — так он выглядел, когда строил императорские планы, выставлял на люди своё превосходство. Выражение лица так же соответствовало: в такие моменты лучше не быть среди его подчинённых — может сравнять с землёй.

В моей памяти всплыли события, когда он выскочил из машины, нервный и злой, как сейчас, и направился прямо к нам широким шагом — ему плевать почему человек ошибся при езде. И сейчас ему плевать, что на сына напал кто-то другой, а девушка не виновна… Главное — раздавить казявку.

Натали пожаловалась на усталость, накатившую от волнений за мальчика — они решили подняться наверх. День впереди предстоял не из лёгких: придётся снова мотаться в больницу, договариваться с врачами… Олег настроился на пару часов сна, но жена привязалась с расспросами, будто из чистого интереса: при каких обстоятельствах всё произошло.

— Мой сын всегда был не разборчив в бабах…

Я заметила, как Натали сконфузилась.

— Вот и приволок очередную, как бы поприличнее выразиться, шваль! Посидели они там… в квартире на Пролетарской, выпили… И тут у неё в мозгу перемыкает: она берёт с кухни нож, подходит, бьёт его с силой и начинает орать… Да так, что соседи проснулись. Самое интересное — никто из квартир не вышел до приезда полиции. Сидят все по норам, моя хата с краю… Тут каждая секунда на вес золота — истёк бы парень кровью, подоспей скорая чуть позже! А все сидят… слушают, как эта истеричка вопит.

— Она сама призналась, что пырнула его? — Мне была ясна цель вопроса, который озвучила Натали, а тот продолжал по простоте душевной делиться всем, чем располагал:

— Поначалу она созналась в содеянном, но потом, во время допроса, сказала, что ничего не помнит, пьяная была в стельку.

— Смотри, как удачно складывается, — вставила я лепту, обращаясь к Натали. — Все с радостью ухватились за версию с обезумевшей бабой, даже потерпевшая сторона не против… Лишь бы не заморачиваться. А насчёт Дениски… Если он очухается, тут, я думаю, ты справишься: придёшь к нему в больницу с апельсинами, про любовь напоёшь… Они с отцом теперь сто пудов помирятся, и ты пообещаешь Дениске новый виток в ваших отношениях — вы будете врать Олегу и дальше. Кстати, ключи от квартиры на Пролетарской попроси вернуть обратно — вам же надо будет где-то снова встречаться.

Натали обкусывала губы — я это видела в полумраке. Должно быть, её мой расклад не устраивал. Признавайся, стерва: хочешь, чтобы твой любовничек никогда не проснулся? Надоел он тебе?

У меня пропало стремление её подначивать: Денис выбыл из списка, кого я собиралась отправить на тот, вернее на этот, свет. Моей целью по-прежнему был папаша, я наблюдала, как он пытается заснуть: закрывает глаза, снова открывает, услышав малейший звук, в основном исходящий от жены, которой… в связи с открывшимися обстоятельствами стало не до сна. Оба молчали. Каждый погряз в своих думах.

— Послушай… — вдруг он заговорил. Натали на него взглянула. — У тебя не бывает такого… странного ощущения… будто в нашем доме происходит какая-то дьявольщина?

— Ты это о чём?

Он начал переворачиваться и лёг к жене спиной, продолжая:

— Надо бы освятить здесь всё… Энергетика стала… нехорошей. Беды посыпались одна за другой. Может я спятил, но иногда мне мерещится, будто кто-то смотрит на меня в упор.

— Разумеется! Охранник на тебя уставился! Для чего нам столько камер? Чтобы он на нас пялился от скуки?

— Да нет, не охранник… Я чувствую на себе чей-то взгляд именно там, где камеры не висят, и вообще где я нахожусь один.

— Ну например?

— Например, в этой спальне.

Натали затихла. После того, как до обоих дошло, они одновременно повернулись друг к другу лицом.

— Пригласи кого-нибудь проверить: не спрятаны ли в доме скрытые камеры, — обеспокоенно сказала она.

В девять утра Олег Маратович планировал уезжать. Невооружённым глазом можно было заметить, что сегодня он вёл себя в отношении прислуги особенно холодно — я не удивлялась: его личные беды всегда отражались на окружающих. Энергетический вампир. И была ещё одна причина: теперь он подозревал в измене каждого, вхожего в дом, в то же время всецело доверяя реальному врагу — любимой женщине.

Первым делом мы с Олегом приехали в офис, где он отдал распоряжения. Затем появился важный деловой партнёр, но стоило секретарше принести беседующим чай, как позвонили из больницы. Олег Маратович сорвался с места — партнёр отнёсся с пониманием.

По пути в больницу он набрал Натали, чтобы сообщить радостную весть: сын пришёл в сознание. Я отвернулась к окну, оперев лоб на ладонь и говоря всем своим видом: господи, нашёл кому звонить…

— Ну что, обрадовал? — повернулась я, когда Олег Маратович завершил разговор. — Прыгает там теперь от радости… твоя кисуня? Или вынашивает новый замысел… как устранить вас обоих!

Олег Маратович следовал по коридору хирургического отделения в сопровождении заведующего, тот давал положительный прогноз, говорил, парень идёт на поправку. Я от них не отставала, одновременно вращая головой по сторонам. Запах мне здесь не нравился: смесь рисовой каши и хлорки, или другой химии, от которой меня всегда воротило. После дождя стояла духота, так как окна открывали не часто, боясь застудить больных. Но радиаторы отопления пахали на всю катушку — кто-то даже обмахивался журналом.

Часть 7

Нас завели в сияющую чистотой палату, которую занимал один Денис. Здесь начинался иной мир: атмосфера была приятной, температура комфортной… Молодая медсестра поправляла капельницу. Завидев вошедших поздоровалась, после чего сразу удалилась.

— Только недолго, Олег Маратович, — сказал заведующий. — Ему сейчас крайне нежелательно волноваться.

— Я волновался, пока не увидел папу… — промямлил раненый. — А теперь наоборот… успокоился. — Мужчины уставились на него. — Оставьте нас с ним наедине… пожалуйста.

Доктор, дав разрешение, покинул палату, а Олег Маратович присел на стул и положил руку Денису на плечо, слегка наклонился.

— Ну ты как? — спросил он.

— Как в детском садике: няньки, горшки… — Сын отвечал вяло, заторможено. Сейчас он напоминал ребёнка-переростка, ещё не научившегося ходить. — Побыстрей бы отсюда выписаться, домой хочу.

Олег Маратович отвёл глаза с тяжким вздохом, затем взглянул на сына, ободряюще пожал его кисть, начал уверять:

— Скоро я заберу тебя отсюда, сынок! К нам домой. Ты только не волнуйся! Ты поправишься, всё наладится. И с этой я разберусь…

— С кем?

Отец непонимающе посмотрел на сына.

— Ну, с этой… что тебя порезала.

На лице Дениса образовалась жалкая улыбка, он начал издавать звуки прерывистого смеха, вовсе не похожие на смех — как умел в его положении, так и пытался изобразить отношение к словам отца, некий сарказм, не всем понятный. Отец застыл в ожидании, пытаясь вникнуть, что всё это значит.

— Пап! — тот продолжал прерывисто хохотать из последних сил. — Пап, вы что, на Ленку подумали?

— А на кого ещё? — Олег Маратович растерянно смотрел на сына. — Она ж сама призналась!

— Эх, папа, папа… — Денис успокоился. — Так даже к лучшему. Я тебе сейчас расскажу, а ты сам решай, что нам делать дальше.

Отец пододвинул стул, не теряя внимания. Он приготовился слушать.

— Я чудом остался жив… Повезло — проснулся внезапно.

В это время я ходила кругами, заложив руки за спину. Теперь я не жалела, что выбрала общество Олега на сегодняшний день, хотя поначалу намеревалась остаться с Натали, так как ожидала от неё резких необдуманных действий. Безусловно, она попытается найти своего дружка Эдика, наедет на него, давя на слабые места, а затем посвятит его в новый план: как всё-таки добить недобитого.