Испанские и португальские поэты - жертвы инквизиции - Валентин Парнах

5. Item, подсудимый дурно отзывался о семидесяти толковниках, утверждая, что они не понимали еврейского языка и скверно переводили с еврейского на греческий. От сего произошел скандал. Кроме того, он утверждал, что Тридентский собор не объявил Вульгату священной книгой, а только одобрил ее.

6. Item, следуя вышеуказанным заблуждениям, вышеупомянутый брат Луис де Леон говорил и утверждал, что Соломонова «Песнь песней»[151] есть carmen amatorium ad suam uxorem (любовная песня к супруге) и, кощунствуя над сей «Песнью», перевел ее на разговорный язык.

Списки сего перевода находятся во владении многих лиц, коим подсудимый дал их, и ходят по рукам.

7. Item, в разговоре с одним лицом, подсудимый высказал по некоему поводу некое мнение, из которого неизбежно следует, что только вера оправдывает человека и что только через смертный грех вера теряется. А когда сие лицо заявило, чтобы он сего не говорил, ибо последствия сего опасны, подсудимый замолчал.

8. Item, подсудимый и другие лица, кои alternatim[152]сменяли и поддерживали друг друга, осмеивали учения святых о священном писании, заявляя, что они сего не знают. Среди других святых упоминали они и св. Августина.

9. Item, подсудимый знает, что другие лица высказывали, утверждали и внушали множество еретических, предосудительных и скандальных мыслей и мнений, вопреки тому, что проповедует и преподает наша святая мать Римско-католическая церковь. Подсудимый отрицает, утаивает и лжесвидетельствует.

10. Item, подсудимый высказывал и утверждал другие еретические мысли, кои я не премину привести в ходе разбирательства дела и в коих я вообще его обвиняю. Через сие и по сему подсудимый достоин великих и тяжких наказаний, согласно уставу, святым канонам, соборным постановлениям, законам, прагматикам сих королевств и решениям Священного трибунала, установленным против подобных преступников; через сие и посему подсудимого надлежит подвергнуть великому отлучению.

Итак, прошу и умоляю Вашу Милость объявить подсудимого виновным в вышеупомянутых преступлениях, приговорить его к вышеупомянутым наказаниям, привести приговор в исполнение в отношении личности подсудимого, его книг и бумаг, дабы он был наказан и послужил предостережением для других. Принимаю его слова в том, в чем он сознался против себя, но не больше того, а по тем показаниям, кои мне представляются преуменьшенными, прошу подвергнуть его допросу и пытке, пока он не скажет всей правды. О чем умоляю вашу милость и Священный трибунал.

Лиценциат Диего де Аэдо

Мексиканская инквизиция[153]*

из приговора и протокола пыток, извлеченные из дела Родриго Франко Тавареса, уроженца Фондона, деревни близ городка Кубилланы, в Португалии, торговца-разносчика, иудействующего еретика, судимого Священным трибуналом в городе Мексико, от 1597 г. до 1601 г.

Мексико. 7 февраля 1601 г.

Christi nomine invocato (Призвав имя Христово)

Принимая во внимание документы и доказательства по сему делу, улики и подозрения, им порожденные, против вышеупомянутого Родриго Франко, долженствуя осудить и осуждая, постановляем, чтобы он был подвергнут пытке при допросе по всем обсужденным пунктам, а ввиду того, что он пребывает отрицающим, приказываем, чтобы пытка сия продолжалась, пока будет нам угодно и пока он не сознается и не скажет всей правды, будучи предупрежден, что, если при вышеупомянутой пытке он умрет иди будет ранен и если за нею последует кровотечение или членовредительство, сие произойдет по его вине, ибо он не хотел сознаться и сказать правду. Сим постановляем.

Лиценциат

Дон Алонсо де Перальта

Лиценциат

Гутьерре Бернардо де Кирос

Доктор

Дон Хуан де Сервантес

Вышеупомянутый приговор был вынесен и оглашен вышеупомянутыми господами инквизиторами и ор-динарием, подписавшими его, заседав утром вышеупомянутого дня, месяца и года, в присутствии доктора Матоса де Бооркеса, прокурора сего священного трибунала, и вышеупомянутого Родриго Тавареса, причем свидетелями были Педро де Фонсека, нотариус тайных дел, и Хуан де Леон Пласа, алькад[155] тайных застенков при сем Священном трибунале.

 По прочтении и объявлении приговора вышеупомянутому Родриго Таваресу, подсудимый сказал: «В добрый час!»

За сим приказано было ввести подсудимого в палату Пыток, где находились вышеупомянутые господа инквизиторы и ординарии, и он был введен в десять с половиной часов утра.

Введенного снова начали увещевать, чтобы, из почтения к богу, он сказал правду и не подвергал себя столь тяжким страданиям, кои ему придется претерпеть, как он сие сам может понять. Он же сказал, что уже сказал правду во имя отчета, который имеет дать богу.

За сим приказано было войти приставу (каковой вошел) и раздеть подсудимого.

Раздетого, полуголого, в одних полотняных подштанниках, подсудимого снова стали увещевать, чтобы он сказал правду, не давая повода для применения пытки.

Он сказал, что уже ее сказал.

Приказано было слегка связать ему руки. Со связанными руками, увещеваемый сказать правду,

Он сказал: «Я уже ее сказал. Да будет она мне в помощь!»

После увещевания, чтобы он сказал правду, приказано было вывернуть, и вывернули ему веревками руки.

Громко, многократно он произнес: «Добрый Иисусе, пресвятая дева, помогите мне!» И не сказал больше ничего.

После увещевания, чтобы он сказал правду, вторично вывернули ему руки. И он не сказал больше ничего.

После увещевания, чтобы он сказал правду, в третий раз вывернули ему руки. Он произнес те же слова и сказал, что уже сказал ее.

После увещевания, чтобы он сказал правду, в четвертый раз вывернули ему руки. Он сказал, что уже сказал ее и произнес вышеупомянутые слова.

После увещевания, чтобы он сказал правду, в пятый раз вывернули ему руки. Он сказал, что уже сказал ее и произнес то же самое.

После увещевания, чтобы он сказал правду, в шестой раз вывернули ему руки. Он многократно произнес: «Добрый Иисусе, не оставь мою душу! Я уже ее сказал».

И, проделав вышеупомянутые шесть оборотов, приказали разложить его, привязать к кобыле и надеть ему гарроты на мускулы, голени и икры. Разложив, связав и придерживая его, много увещевали его сказать правду и предупредили, что пытка будет продолжаться.

Жалобным голосом, многократно взывая к богу, он сказал, что уже сказал правду.

После увещевания, чтобы он сказал правду, ему надели гарроту на правую икру. Он тихо сказал, что уже сказал ее.

После увещевания, чтобы он сказал правду, ему надели гарроту на левую икру. Тихим голосом он сказал, что уже сказал ее.

После увещевания, чтобы он сказал правду, ему надели гарроту на левый мускул. Он сказал то же самое.

После увещевания, чтобы он сказал правду, ему надели гарроту на левую голень. Он сказал то же самое.

После увещевания, чтобы он сказал правду, ему надели гарроту на правый мускул. Он сказал то же самое.

После увещевания, чтобы он сказал правду, ему надели гарроту на правую голень. Он тихонько произнес: «Ах, господи, в тебя верую, на тебя надеюсь, на тебя полагаюсь» и сказал, что уже сказал ее.

После увещевания, чтобы он сказал правду, приказано было возобновить надевание всех вышеупомянутых гаррот. И по возобновлении пытки он сказал: «Господин инквизитор, я уже сказал ее».

После увещевания, чтобы он сказал правду, приказано было вложить ему в рот кляп и влить кувшин воды, приблизительно четверть. Вода была влита и тряпка вынута. Он сказал, что уже сказал ее во имя отчета, который имеет дать богу.

После увещевания, чтобы он сказал правду, ему влили еще кувшин воды, и после снятия кляпа он сказал то же самое.

После снятия ошейника и увещевания, чтобы он сказал правду, он сказал: «Я уже сказал ее во имя отчета, который должен дать Иисусу Христу».

Приказано было снять с него вышеупомянутые гарроты и отвязать его от кобылы. Подняв его, много увещевали сказать правду. С жаром он сказал то же самое.

Приказано было разложить его еще раз на кобыле. Разложив, увещевали его сказать правду. С жаром он сказал, что уже сказал ее.

Ввиду всего этого вышеупомянутые господа инквизиторы и ординарии[156], недостаточно пытав подсудимого, приказали приостановить пытку с предупреждением, что возобновят ее, когда только им будет угодно. Сие было ему указано, и он сказал: »В добрый час! Продолжайте!»

За сим его развязали и перенесли в камеру, близ Палаты Пыток, где его осмотрели и ухаживали за ним весьма заботливо. И, по-видимому, хоть он был весьма изнурен, у него не было никаких переломов и увечий.