Птица счастья - Роберт Джоэль Мур
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Птенцы росли, набирались опыта, расширяли словарный запас, пока хозяева маршировали на плацу. Но беседу поддержать с Сережей птицы не могли и не хотели. Большинство из них росли избалованными и несдержанными, распущенные вседозволенностью и своей неприкосновенностью, потому что их хозяева постоянно трудились на службе и хотели, чтобы птенцы не знали нужды. Армейские птенцы, да и птенцы во всей стране, в своем развитии достигали уровня четырехлетних детей и в нем так и оставались, за редким исключением особей, одаренных исключительным интеллектом.
Первый конфликт с сослуживцами произошел, когда Сережа попытался птиц дрессировать. Обычно уставшие молодые парни после тяжелой службы вечерами разбредались по углам, жаловались своим питомцам и записывали на телефоны, как их пернатые друзья формулировали первые самостоятельные фразы. После дрессировки птицы поникли, и их хозяева не смогли отснять контент. Тогда Сереже вынесли первое предупреждение, чтобы прекратил свои воспитательные меры. Слов армейские птенцы знали немного, поскольку Сережа теперь их обучать не имел права, и в результате их словарный запас состоял из набора бессвязных рифм с цитатами умных людей и матерными фразами.
Когда птицы немного погодя оклемались и вновь принялись орать, пришла в казармы и птичники новая мода –баттлы. В свободное от своих воинских обязанностей время юноши развлекали себя тем, что ставили своих птенцов друг напротив друга, и те начинали браниться.
Армейцы восторженно записывали дуэли, выкладывали в сеть и собирали сотни лайков. Предпочитали, однако, выкладывать записи инкогнито и не отвечали ни свободой, ни кровью, ни репутацией своей за глупости, высказанные птицами.
Однажды Сережа сидел в избушке, начищал пол и вспомнил вечер на пикнике на горе Святого Петра, как прикасался к Лениным мягким волосам, и как плечо его затекло, пока она спала.
И случилась беда в тот момент, после которой Сережу из птичника выгнали навсегда и больше не подпускали. Сережа, погруженный в свои воспоминания, вслух произнес:
– Вот где оно, мое счастье, было.
И птицы в тот же миг начали истошно кричать:
– Где же счастье, какое счастье?? Ты знаешь, где счастье?
И длилась истерика три дня и три ночи. И дошло до того, что охрипли птицы, и не могли служивые проводить баттлы. Армейцы хотели как-то наказать Сережу, ноне знали, что с ним делать. Он был живой, хилый, лысый. Его давно перестали воспринимать всерьез, И что с этим делать, бойцы не представляли, потому что большинство из них в жизни и не дралось-то ни разу… Решили его игнорировать, и весь остаток службы Сережа провел в одиночестве.
Нынче же, на свободе, он хотел писать много и увлеченно. Он теперь мог создать свою армию, знал, как до нее донести свои тексты. Он видел растущие рейтинги, и ему было смешно слушать снисходительный тон «мининского» аппарата, когда они обсуждали влияние интернет-сообщества.
– Привет, поэт! – как-то прервал Сережины размышления Вася.
– Привет!
– Вдохновение?
– Да так… Немного.
– Покажи, – Вася взглянул через плечо Сережи на текст.
– Хм… А в тебе, я смотрю, накипело! А может, мы твои стихи опубликуем?
– Не понял.
– Ну, Минин и компания планируют выпустить сборник стихов. Президентские выборы прошли, готовят ряд новых законов, поэтому для народа нужно выпустить книгу, чтобы ее долго и тщательно обсуждали, не отвлекаясь на реформы. У тебя все достаточно максималистски и на злобу дня. Приправим парочкой слезливых текстов про Леночку, плюс про птиц твои наблюдения армейские, ты столько с ними времени провел, и – вуаля! Зачем нанимать книжного раба, если у меня есть брат, который и есть я и у которого есть стихи?
– Я подумаю… А что за реформы-то?
– Да какая разница, это не наше с тобой дело. Нам до пенсии далеко, а ты твори! Мы же с тобой хорошее что-нибудь хотели сделать.
– У тебя очень пространное понимание того, что мы с тобой решили сделать. А ты откуда такой счастливый?
– Запускали очередной медицинский проект, боремся со старостью.
– Это с подачи «его»? – Сережа многозначительно закинул глаза к небесам. – Главный хочет жить вечно?
– Ах-ах, ну да, типа того. Сейчас на биопечать упор в исследованиях сделают, чтобы органы заменять. Нейросетевые алгоритмы быстренько тебя анализируют, выдают рекомендации, а врач только подтверждает и подписывает назначение лечения. Потом все будут печатать точно, по назначению устанавливать.
– Круто.
– Да, ну и начинают внедрять удаленную диагностику. Как браслеты, которые мы с тобой носим. Передают температуру, пульс, оценивают активность. Только теперь это как бесплатные приложения работать будет для людей.
– А откуда деньги на разработку?
– Все оттуда же, деньги есть, главное, чтобы проекты интересные были. Так, ну ты подумал про книжку?
– Пять минут всего прошло!
– Так и не надо дольше, будь готов отдать рукопись в любой момент. Минина беру на себя.
***
Лев Константинович находился в благостном расположении духа, когда Василий предложил издать книгу брата.
– Вася, а ты молодец, хорошая идея! Отправим его к Кальману, он владеет одним из крупнейших у нас в стране издательств.
Сережа сидел тут же в кабинете, посматривая на закрытую плотной тканью клетку с птицей Минина. Она не издавала ни звука, но что-то зловещее таилось в ее молчаливом и незримом присутствии.
– Ты чего, Сереж, недоволен чем?
– Да нет…
– Не обращай на него внимания, Лев Константинович!
– Я не могу не обращать внимания на наше дарование.
– Будет вам, – засмущался Сережа, достал из кармана смартфон и уткнулся в свое спасение.
– А вам понравились стихи? – не унимался Василий.
Минин постарался вложить в свой ответ максимум убедительности при том, что книгу он не открывал и не ждал от Сережи чего-либо дельного. Да и Вася читал наискосок лишь несколько четверостиший, но не был готов вникать в суть.
– Насколько я имею право судить, наш поэт совсем неплох! Я бы не стал его представлять издателю, не напиши он хоть один дельный стих.
– Вот и я так считаю.
– Хорошо, я вам сообщу время и место встречи. Есть еще вопросы?
– Нет, Лев Константинович.
– Тогда свободны, работаем по графику. Сережа, у тебя через две недели первый выход. Мы закрываем центр Москвы для въезда на частном транспорте, теперь только за деньги. Большая инициатива, подробности дома прочитаешь в тексте своей речи.
– Где Пушкин и где дороги?! Меня туда зачем?
– Это новая веха нашего инновационного развития города. Въезд будет разрешен для каршеринг-автомобилей за половину стоимости для частных авто! И вообще, не твое дело спрашивать, твое дело публику очаровывать.
– Эта инновация как королева красоты в Венесуэле – национальная иллюзия с кучей пластических операций.
– Я тебя комментировать не просил, умник! Освободили помещение!
Ребята вышли из здания с дверьми резными и на пороге встретили Валеру.
– Какие люди! – раскинул он руки в приятном удивлении.
– Здравствуй, Валерий, – поприветствовали его крепким рукопожатием братья.
– Попили вы тогда моей кровушки, разгильдяи!
– Мы любя, Валерон!
– Я тебе не Валерон, Василий, я – Валерий Эдуардович при исполнении.
– Иди-беги, твое начальство пока в хорошем настроении.
– И тебя, Сереж, притянули? – Валера переключил внимание на второго брата.
Вася раскрыл карты сам:
– Мы его книгу издадим под моим именем!
– А что же не под его?
– А мы теперь одно!
– Вот оно как, одна голова хорошо, а две – лучше?
– Да! Ты сам как? В Москве обжился?
– Да… Квартиру дают в районе Ж., скоро женюсь.
– Далеко что-то, не?
– Молвят люди, что где-то далеко пожары целые леса слизывают. А я буду жить с переселенцами от реновации в получасе езды от Москвы, это разве далеко? Ключи в следующем месяце вручат. Парковки, потолки –во какие (Валерий снова раскинул свои мощные руки). Для
