Обнаженная Япония. Сексуальные традиции Страны солнечного корня - Александр Куланов

Муженек собрался в Эдо —

Меня покидает.

Пусть в погожий день шагает,

Устали не знает.

Только пусть без потаскушек

Ночлег выбирает![26]

Глава 4. Остерегайтесь гулять по болотам...

Рожденный в ноябре

Говоря о японской сексуальной традиции, совершенно невозможно избежать рассказа о нескольких основных понятиях, событиях, явлениях, которые во многом эту самую традицию сформировали. Да и нужно ли их избегать, тем более что большинство из них вызывают живейший интерес и сегодня, особенно у тех, кто в Японии никогда не был? Безусловно, одно из основополагающих явлений подобного рода — Ёсивара. Ее история фактически совпадает с историей Японии последних столетий, а мотивы возникновения и принципы существования могут многое прояснить во взглядах японцев на секс и на жизнь.

Временем рождения Ёсивары считают 1612 год, хотя эта дата относительная — скорее здесь можно говорить о моменте официальной фиксации давно существовавшей идеи, чем о времени ее практической реализации. За девять лет до этого полководец Токугава Иэясу расправился со своими врагами и стал авторитарным военным правителем Японии — сегуном, основав династию, правившую страной до 1868 года. Токугава сделал своей ставкой Эдо — небольшую деревушку примерно в пятистах километрах к северо-востоку от императорской столицы Киото — и построил там замок. Опасаясь заговора со стороны владетельных князей — даймё, Токугава приказал им жить по нескольку месяцев в Эдо — у себя «в гостях», а остальное время проводить в поместьях, раскиданных по всей Японии, оставив в сёгунской столице семьи. Фактически это был институт централизованного заложничества, но для нас принципиально важным является другое. Даймё пришлось возводить в Эдо огромные дворцы для своего временного пребывания и для постоянного проживания своих семей. Естественно, вокруг этих дворцов вырастала необходимая и очень разветвленная инфраструктура: строились дома для челяди и охраны, рядом селились торговцы и ремесленники, обслуживавшие даймё и самураев, а для строительства со всей страны сходились тысячи и тысячи рабочих, многие из которых навсегда остались в столице. Их нравственные запросы удовлетворяли буддийские и синтоистские священники, а «безнравственные» (но оттого не менее важные) — многочисленные куртизанки. Город, получивший полтора столетия спустя название «Восточной столицы» — Токио, рос не по дням, а по часам, и проститутки сразу стали его коренными обитательницами.

Очень скоро выяснилось, что их деятельность надо как-то регулировать, в противном случае масштабы хаотичной половой жизни обитателей новой японской столицы обещали превратить ее в бескрайний и буйный бордель, что никак не вязалось с представлениями самураев о морали и образе жизни в военном городе. Как раз в это нужное время в нужном месте — в Эдо — и оказался благочестивый гражданин по имени Сёдзи Дзинъэмон (Дзингэмори). История сохранила о нем крайне скудные сведения, но они не особенно и нужны — он воздвиг себе поистине нерукотворный памятник, аккумулировав мысли всех, кого беспокоила сексуальная проблема в Эдо, — написал на имя городских властей докладную записку: «Дома с нехорошей славой, прибежище проституток, разбросаны по всему городу: тут, там, во всех направлениях! По вполне понятным причинам это вредит общественной морали и добропорядочности. При настоящем положении, когда некто посещает публичный дом, он может снять себе юдзё (проституток) и развлекаться с ними как заблагорассудится, предав всего себя удовольствиям и плотским утехам до такой степени, что становится трудно определить его социальное положение и достаток или предотвратить забвение им своего положения и занятий. Он часто остается в доме на несколько дней, совершенно отдавшись похоти и наслаждениям. До тех пор, пока у него не кончились деньги, владелец дома продолжает ублажать его как гостя. Соответственно это приводит к забвению долга в отношении вышестоящих, к растратам, воровству и вещам еще более опасным. Тем не менее владельцы публичных домов позволяют таковым оставаться у них и получать удовольствия, покуда те платят деньги.

Хотя законом запрещено похищение детей, все же даже в этом городе некоторые грязные и беспринципные мерзавцы похищают девочек и сманивают девушек из родительских домов под предлогом оказания помощи. Непреложный факт — что некоторые злонамеренные персоны сделали своим обычным занятием увод дочерей из бедных семей под тем предлогом, что принимают их как своих детей, однако когда девушки подрастают, их отсылают трудиться наложницами или проститутками, и таким образом «принявшие» их пожинают золотой урожай.

Если бы публичные дома были все собраны в одно место, то любое похищение детей и ложное принятие в семью можно было бы тщательно расследовать, и в случае, когда выявилось бы какое-либо преступное действие, информация об этом была бы немедленно передана властям.

Хотя состояние в стране умиротворенное, еще не так давно было осуществлено подчинение провинции Мино, вследствие чего повсюду бродят многочисленные ронины, ищущие возможности нарушить порядок.

Содержатели публичных домов обратят на это особое внимание и проведут специальное расследование в отношении лиц, которых, возможно, обнаружат слоняющимися без дела в квартале проституток. При появлении любого подозрительного лица они непременно донесут об этом властям. Если высочайшие повелители удовлетворят это прошение во всей полноте своей щедрой снисходительности, это предстанет для всех великим облегчением»[27].

Искренне или руководствуясь сугубо меркантильными соображениями, но Сёдзи справедливо указал правительству, что отсутствие контроля в сексуальном бизнесе недопустимо, кратко, но емко изложил все его пороки и недостатки, следуя в русле конфуцианских наставлений, близких самурайским идеалам, и, как сказали бы сегодня, «педалируя» темы, наиболее актуальные для молодого правительства сёгуна: вредность социальной анархии, разложение общественной морали, воровство, растраты и грабежи, возможность приюта ронинов, которые нередко были врагами режима Токугава и могли, равно как и их оставшиеся в живых слуги, представлять для этого режима потенциальную опасность.

Власти вняли предостережениям Сёдзи Дзинъэмон и, окончательно победив своих противников в 1615 году, вскоре вернулись к вопросу о проститутках. Когда в 1616 году умер основатель династии Токугава Иэясу, стали известны строки из его «политического завещания», посвященные половому вопросу: «Добродетельные люди говорили — и стихами, и прозой, — что дома распущенности для женщин наслаждения и уличных гуляк являются для городов пятнами, изъеденными червями. Однако это — неизбежное зло; если его принудительно запретить, то люди неправедного поведения станут подобными растрепанной одежде»[28]. Термин «неизбежное зло» — «хицуёна аку» — еще один из важнейших моментов для понимания современной обстановки в Японии и ее сексуальной традиции. Именно на нем и ныне покоятся основы секс-индустрии этой страны, на нем, вероятно, будут строиться и дальнейшие институты регулируемого рынка «живого товара» Японии. Он не уникален — в Западной Европе отношение к секс-бизнесу похожее, — но исключительно удобен: вроде и зло, никто не спорит, — но такое неизбежное...

Еще через год, в 1617-м, было решено построить в Эдо специальный квартал, чтобы сконцентрировать в нем весь «водяной бизнес» (еще одно название проституции в Японии), за которым легко было бы следить специально назначенным городскими властями чиновникам, первым из которых стал главный блюститель морали и нравственности — инициативный Сёдзи Дзинъэмон. Всех проституток решили собрать в определенном месте, четко обозначив их социальную позицию в эдоском обществе (предписывалось, чтобы жилища проституток были скромны и опрятны), запретив им выход за пределы квартала и четко прописав правила поведения, экономическую базу и крайне актуальную для японских средневековых городов тему пожарной безопасности. А так как эпоха Токугава стала временем зарождения блестящей полицейской системы Японии, то задолго до европейских коллег японские блюстители порядка предусмотрели возможность появления в «веселых кварталах» лиц, неблагонадежных как в уголовном, так и в политическом отношении, предписав и самим проституткам, и чиновникам, ведавшим кварталом, немедленно ставить полицию в известность, как только таковые будут замечены: «Следует должным образом справляться относительно каждого посетителя, независимо от того, кто он — аристократ или обычный человек. В случае появления любого подозрительного субъекта следует немедленно сообщать в Департамент градоначальника»[29].