Похождения красавца-мужчины, или Сага об ОБухаре - Валерий Сенин

Соседка отдала мне вскрытую коробку и ушла. А я вначале хихикал, потом хохотал, затем ржал на всю квартиру минут десять. Оказывается, „дешевым“ порошком-кокаином белье не отбеливают, он не дает пены и не отмывает жирные пятна.

Выходит, без меня приходил еще один (двенадцатый) в жопу пьяный дед Мороз. И на моем балконе теперь около восьмидесяти килограммов кокаина. Любопытно, и чем же это закончится? Может быть, стоит расслабиться и уехать в кругосветное путешествие?

Смотрел по „ящику“ шоу с мыльными пузырями. Артист надевал мыльные пузыри на ведущего. Когда пузырь лопался – ведущий смеялся и хлопал в ладоши, как маленький ребенок. В конце артист похвастался, что в его будущей программе он будет натягивать пузыри на слона. Но это мелочь рядом с мыльными пузырями, которые Ленин натягивал на Россию.

Зашли с бывшей женой в кафе, перекусить /в смысле – пообедать/. Взяли две пиццы с курицей и два кофе. Сели за столик. И тут к нам подбежала бродячая собака (по внешнему виду). Отломили ей половину пиццы и угостили, чтобы бедняжка-дворняжка не умерла с голоду, но собака понюхала угощение, брезгливо сморщила нос и отошла. Инна тут же предположила, что собака дворянских кровей. Но когда мы откусили по кусочку пиццы, то сразу же сообразили, что собака просто не любит есть дерьмо.

У моей соседки по лестничной площадке живет огромный черный дог по кличке /по имени/ Отелло. И когда соседка, нестарая незамужняя женщина, выводит его на прогулку, то хрычевки, круглый год сидящие на скамеечке у подъезда, обязательно скрипят ей в спину: „Опять Маргарита пошла своего супруга выгуливать“.

Мой знакомый грибоедовед по увлечению и грузчик по работе рассказывал, что Грибоедов Александр Сергеевич считал день потерянным, если ему не удавалось откушать грибов. Однажды, приехав в Москву, он зашел пообедать в ресторан, а там грибов не было, тогда он зашел в другой – и там грибов нет; в третьем – тоже нет, и после тринадцатого фиаско /пролета/, Грибоедов произнес слова, ставшие потом знаменитыми: „Вон из Москвы, сюда я больше не ездок!“

С грибами же связано и начало литературной деятельности Грибоедова. Как-то он сходил в лес за грибами и вместо подосиновиков набрал мухоморов. Дома их поджарил и съел. После этого Грибоедов, почувствовав себя не в своей тарелке, заперся в туалете и создал „Горе от ума“.

Сегодня купил книгу Пастернака „Доктор Живаго“. Давно хотел ее прочитать. Мне очень любопытно, по делу за нее дали Нобелевскую премию или не по делу. Брожу по „Дому книги“ и смотрю, что бы еще прикупить. И вдруг ко мне подходит мужчина с удивительно знакомым лицом. Это лицо я видел множество раз, но не могу вспомнить, кто же это такой. Вероятнее всего, кто-то из моих многочисленных родственников. Ему немного за пятьдесят. Стройный симпатичный брюнет в красивом пальто и шикарных ботинках. Он подходит ко мне, улыбаясь, и говорит:

– Привет, Александр, ты не изменяешь своим привычкам. Пятнадцатого числа каждого месяца обязательно приходишь в „Дом книги“ за очередной неузнанной тобой еще книгой.

– Здравствуйте, не могу вспомнить, как вас зовут.

– Меня тоже зовут Александром. Не переживай, мы очень хорошо знакомы, поэтому можешь на „ты“.

– Хорошо.

– Поздравляю, ты бросил пить.

– Но откуда вы это знаете?

– Я о тебе все знаю. Зайдем в кафе. Выпьем чая. Ты ведь любитель хорошего чая. А на Садовой, недалеко от Невского, подают очень даже неплохой чай.

Мы выходим из „Дома книги“ и идем в сторону Садовой. Мужчина одного со мной роста. Ширина шага такая же, как и у меня. Он тоже прихрамывает на левую ногу. И так же размахивает руками. У него мое лицо. Только более зрелое. Лицо пятидесятилетнего. И мои глаза.

– Скажите, а сколько вам лет?

– Шестьдесят семь. – Мужчина довольно улыбается. – Я всегда выглядел моложе своих лет.

– Я тоже.

– А я об этом знаю. Я о тебе все знаю.

– Если вы все обо мне знаете, то скажите: издадут мой роман или нет.

– Судьбу твоего первого романа я знаю, но ничего о ней тебе не скажу, потому что независимо от моего ответа ты все равно будешь писать (в смысле – ручкой по бумаге).

Мужчина улыбается. Мы заходим в кафе и заказываем чай. Он действительно хорош.

– Знаете, а я догадываюсь, кто вы. Но это невозможно.

– Очень даже возможно. Например, Хорхе Луис Борхес встречался сам с собой. И это не исключение.

– Если вы – это я, то скажите, где находится моя любимая родинка.

– Она на правой ягодице Дианы.

Мы смотрим друг другу в глаза и улыбаемся. Затем я задираю рукав своей куртки, на левой руке между локтем и кистью открываю крупный шрам, похожий на молнию. Мужчина, в свою очередь, тоже задирает рукав пальто и оголяет точно такой же шрам на своей левой руке. От таких совпадений моя голова начинает кружиться, словно мы пьем не чай, а водку, я решаю рискнуть и спрашиваю:

– Подскажите, Александр, а что мне делать с порошком? Я хочу рискнуть и боюсь.

– Сохраняй чувство юмора, дружище, оно тебе пригодится, и наслаждайся жизнью.

– Даже тогда, когда стучат по голове сучковатой палкой?

– Если ты не дурак, то в этот момент на твоей голове будет находиться каска.

Я улыбаюсь и говорю:

– Знаете, Александр, вы на тридцать один год ближе меня к финишу, поэтому тоже сохраняйте чувство юмора, дружище, оно вам пригодится у финиша.

– Спасибо.

В этот момент на улице сталкиваются два автомобиля. Я отворачиваюсь к окну. Никто не пострадал. Но водители выскочили наружу и начали драться. Я поворачиваюсь обратно к собеседнику и никого не обнаруживаю.

Мужчина исчез. Лишь на столе осталась его наполовину выпитая чашка с чаем, а рядом с ней небольшой листок бумаги, свернутый в трубочку. Я перегибаюсь через стол, хватаю эту трубочку, разворачиваю ее и читаю предложение, написанное моим почерком: „Писатель не имеет права на бессмысленную жизнь, так же как бомж“.

Сегодня ко мне в гости заходила Мэрилин Монро. Да, да, та самая красивая американская крашеная блондинка. Она приятная женщина, но не совсем в моем вкусе. Кто-то говорил по телевизору, что она умерла. Но по телевизору много чего врут. Наврали и здесь. На самом деле она жива и здорова. Рассказывала мне, что Америка ей надоела хуже горькой редьки. Поэтому она и приехала в Петербург в поисках интеллектуальных приключении и настоящих мужчин. Угостил ее водкой с медом. Потом читал ей стихи Иннокентия Анненского. Потом занимались с ней сексом. Оказалось: она не хуже моих бывших жен.

Лучше женщин могут быть только женщины, которых еще не ласкал.

В прихожей загремел звонок. Я открыл дверь, и мне стало не по себе. Все, допрыгался, дошутился мальчик. Теперь я вряд ли что-то смогу сделать по собственной воле. На лестничной площадке стоял наш участковый инспектор милиции капитан Орлов. Огромный мужичина. Я тоже мужчина не маленький, но участковому утыкаюсь носом в грудь. Он подмигнул мне и забасил:

– Привет, Шурик, вынеси скорее чистый стакан и луковицу, неочищенную. Мне нужно срочно остограмиться, а потом – бегом на работу.

– Может, зайдете и остограмитесь у меня? – предложил я, протягивая ему то, что он просил.

– Нет-нет, на беседы нету времени. В следующий раз.

Он схватил пустой стакан, луковицу и ушел. А я закрыл дверь и вытер со лба обильный пот. Я не трус, но испугался сильно. Даже ноги задрожали. И началась революция в животе. Пришлось бежать в туалет.

С капитаном Орловым лучше жить в мире. Его сын умер от передозировки наркотика. И с тех пор капитан ненавидит наркоторговцев. Ну что бы я ему рассказал о происхождении восьмидесяти килограммов порошка на моем балконе? Это, мол, подарок от деда Мороза на Новый год. После этого я бы поехал в тюрьму (в лучшем случае). А в худшем, если бы у капитана была в это время нехватка алкоголя в крови, я бы схлопотал пулю в колено, как один мой знакомый Фархад, схлопотавший пулю в колено за пятьдесят граммов дури для себя. И Орлова, который в это время был полковником, разжаловали в капитаны. Но он от этого стал еще злее.

Говорят, чтобы акула вела себя спокойно и мирно, ее необходимо перевернуть вниз спиной и, нежно поглаживая ладонью по хвостику, прошептать на ушко десять раз: „Милая моя, солнышко морское!“ – (если успеешь, конечно).

Кстати, о трусости и смелости. Когда я пил, то ничего не боялся, был безрассудным на двести процентов. Однажды меня, пьяного, выбросило с корабля в море. Это событие так сильно меня восхитило, что я впервые в жизни начал сочинять стихи. Они изливались из меня, как из рога изобилия. Я лежал на спине, смотрел на звездное небо и сочинял-читал одно стихотворение за другим. Стихи мне казались бессмертными шедеврами. Но, к сожалению, я ни одного не запомнил и не записал. До ближайшего берега было больше двухсот километров. На моем корабле никто не заметил моего исчезновения, и поэтому корабль продолжал удаляться от меня со скоростью тридцать узлов. Но я совершенно не боялся, потому что в эти мгновения мне было очень хорошо. Вода была теплой, море – спокойным, коньяк в моей фляжке – высшего качества, стихи, залетевшие в мою голову, прекрасными. Я читал их громко и красиво. Время летело незаметно.