Русская история в легендах и мифах - Матвей Гречко

Известно, что сам Алексей без памяти был влюблен в крестьянку Ефросинью. Страсть эта была так сильна, что ее не уменьшило даже предательство Ефросиньи после ареста Алексея. Современники сравнивали это чувство с помешательством.

Алексей Петрович. Бертнард Франке. XVIII в.

В конце концов царевич был обвинен в измене. Вряд ли для этого были достаточные основания, хотя в 1717 году Алексей действительно бежал из России в Австрию. Сделал он это, страшась отца, для того, чтобы за границей дождаться его естественной смерти и лишь затем занять престол, принадлежащий ему по праву. Если бы кто-то стал бы препятствовать его законным правам, царевич предполагал прибегнуть к помощи австрийской армии.

Петр отправил в Вену Петра Толстого, который должен был уговорить царевича вернуться. За это ему обещали полное прощение и родительскую любовь. Алексей поверил. Но после возвращения он был лишен права на престолонаследие, а его сторонники – казнены. Русское историческое общество в своих сборниках опубликовало депеши иностранных послов, описывавших это судилище:

«Царь собрал всех… знатных людей своей нации, как светских, так и духовных… в конференц-зале дворца.

…Царь вошел, и сел на трон, нарочно для него воздвигнутый. Вслед за тем в эту залу вошел Царевич в сопровождении Толстого. Приблизившись к Царю, он повергся к ногам Царя и подал ему письмо, который Царь передал барону Шафирову… в нем Царевич просил прощения у Царя за свои проступки, сделанные против него.

После этого начал говорить Царь и держал довольно пространную речь к сыну, он подробно описал в ней свои родительские заботы о нем во время его детства для того, чтобы когда-нибудь сделать его достойным преемником короны, и между тем все его заботы не привели ни к чему; он упрекнул Царевича в том, что он искал спасения без всякой надобности в чужих странах и просил покровительства Императора, в том что наглость его зашла так далеко, что он даже угрожал войной отцу, при этом он прибавил, что подобные поступки непокорного сына заслуживают не меньшей кары, как смертной казни.

При этих словах Царевич во второй раз упал к ногам Царя и воскликнул громким голосом:

– Я не прошу другой милости – как оставить мне жизнь!»

Шарлотта, кронпринцесса Брауншвейт-Вольфенбюгтельская. Гравюра. XVII в.

В заключение разыгранной по нотам трагикомедии царевич подписал акт об отречении от престола. Всех жителей Москвы и Санкт-Петербурга привели к присяге младшему сыну Петра.

Царевич получил наказание кнутом «секретно в присутствии очень немногих лиц», и под пыткой начал сознаваться во всем… даже в намерении отравить царя.

Но Петр на этом не остановился. Когда он выяснил, что Алексей был готов для захвата власти использовать австрийскую армию, царевич был осужден на смерть как изменник. Для оправдания этого поступка Петра Феофаном Прокоповичем была написана «Правда воли монаршей».

Сам Алексей, когда понял, что помилование ему не светит, перестал каяться в грехах и проявил необыкновенную твердость и даже надменность.

«Царевич перед всем собранием с необыкновенным хладнокровием (которое, по моему мнению, граничило с отчаянием) сознался отцу в своем преступлении, но далеко не выразил ни малейшей покорности Царю, не просил у него прощения; он резко объявил ему в глаза, что будучи вполне уверен в том, что не любим отцом, он думает, что это сознание избавляет его от обязанности любви, которая должна быть взаимна. Он полагал себя вправе обнаружить свою ненависть против него, вступаясь за угнетенный народ, который стонет под игом слишком тяжелого правления».

Умер Алексей в Петропавловской крепости 26 июня 1718 года, по официальной версии, от удара. В XIX веке Устряловым были обнаружены документы, согласно которым царевича незадолго до смерти, уже после вынесения приговора, пытали, и эта пытка могла стать причиной его смерти. Существуют данные, согласно которым Алексей был тайно убит в тюремной камере. Однако похоронен он был в царской усыпальнице – Петропавловском соборе. Посмертная реабилитация Алексея произошла во время царствования его сына, Петра II.

Вместе с царевичем Алексеем погибли и многие другие лица. В том числе Александр Васильевич Кикин. Он с 1693 года был бомбардиром в «потешном» полку Петра, в Азовском походе сопровождал царя в звании денщика, затем в 1697 году отправился в Голландию вместе с Великим посольством и учился там кораблестроению. В течение двадцати следующих лет он постоянно выполнял важные поручения Петра, строил корабли, в 1708 году принимал участие в подавлении мятежа Булавина, ездил с дипломатическим поручением к Мазепе в Батурин.

Петр часто писал ему собственноручно, называя его «grotvader» и «дедушкой». Знатные лица заискивали перед ним. «Кикины палаты» в Петербурге – роскошный дворец – свидетельствуют о том, как роскошно жил этот человек.

Вот как ласково Петр поздравил его со свадьбой в 1712 году: «Поздравляем вас с молодою бабушкою и прошу, чтоб добра была ко внучку так, как добр был дедушка».

А в 1718 году он этого Кикина пытал и колесовал, объявив «главным виновником» в деле царевича Алексея.

Увлеченный баталиями и фортификациями Петр часто уезжал. Уже совсем немолодой человек, он продолжал играть в занимательную игру, которую начал еще ребенком. Но реальность снова ворвалась в его мир, на этот раз в виде действительной или мнимой измены его любимой жены Екатерины, хотя всего лишь год назад он сделал ее императрицей и соправительницей.

Предполагаемым любовником Екатерины был камергер Виллим Монс – брат Анны Монс, бывшей фаворитки Петра Великого. В 1724 году ему было 36 лет, большую часть которых он честно прослужил государю: в 1708 году поступил в армию, участвовал в битве при Лесной и Полтавой, в 1711 году назначен личным адъютантом к государю. Примечательно, что почти никто из биографов не верит в эту измену, считая ее болезненной фантазией Петра. Однако 16 ноября 1724 года Монс был казнен якобы за то, что «вступал в дела, противные указам его величества и укрывал винных плутов от обличения вин их и брал за то великие взятки».

Его сестра, Матрена Балк, которую Петр подозревал в сводничестве, – бита кнутом и сослана в Тобольск. А вот по отношению к супруге Петр ограничился лишь тем, что специально свозил ее посмотреть на насаженную на кол голову ее фаворита. По слухам, он даже велел заспиртовать его голову, и некоторое время она стояла в кабинете царицы Екатерины Алексеевны, а потом была помещена в Кунсткамеру.

Молдаванка Мария Дмитриевна Кантемир, сестра поэта Антиоха Кантемира, привлекла внимание Петра Первого лет за пять до его смерти. Она была полной противоположностью обеим его женам: умная, хорошо образованная. Мария знала древнегреческий и латынь, разбиралась в математике и астрономии, риторике и философии, рисовала и музицировала. И она искренне любила Петра, отказывая многочисленным женихам. Мария даже была от него беременна, но роды произошли преждевременно и младенец не выжил. Поговаривали, что врач по наущению ревнивой Екатерины подсыпал девице Кантемир какое-то снадобье. После этого Петр на некоторое время вернулся к жене, даже короновал ее, но после ссоры снова вспомнил о любовнице. Увы, жить ему оставалось недолго. Мария горевала о своем царственном любовнике и замуж так и не вышла.

После истории с изменой жены Петр стал сильно болеть.

Установлено, что это была почечно-каменная болезнь и уремия. Современники считали, что причиной недуга был сифилис, которым якобы Петра заразила одна из его любовниц – генеральша Чернышева.

«Старая генеральша Чернышева (та, что отравила Петра Великого своими милостями, за что сей Государь приказал супругу отколотить ее без всякой жалости) часто ко двору звана бывает. Забавляет Императрицу своими выходками и любовными историями».

Евдокия Чернышева. Неизвестный художник XVIII в.

Евдокия Ивановна, урожденная Ржевская, вышедшая замуж за Григория Петровича Чернышева, действительно была любовницей Петра, но, кроме сплетен, никаких указаний на ее болезнь нет. Впрочем, известно, что, будучи в Европе, Петр не брезговал услугами публичных женщин, так что, вероятнее всего, заразился он именно там.

Император мог бы прожить еще несколько лет, если бы слушал врачей. Екатерина, которая могла бы уговорить его лечиться, находилась в немилости – Петр с ней не разговаривал. Ну а остальные не могли сломить его упрямство.